A Fall Time

             A  Fall  Time






…Он лежал на кровати, привычно рассматривая плохо побеленный потолок. Отсутствие дела тяготило, и он пытался занять себя подсчетом старых трещин, паутиной растянувшихся над головой.
            Сегодня он порвал с женой. Казалось в последний раз. Хотя сколько их было “последних раз”? С обещаниями, просьбами, обидами, приступами нежности, бешенства и отчаяния?
            Они и без того уже не жили вместе больше двух лет, но от этой мысли легче не становилось.
            Он отдавал себе отчет насколько был слаб и податлив. Вид молчавшего телефона особенно отвратительно действовал на психику именно в незанятые вечера. Настроение сразу портилось, в голову лезли навязчивые картины: рисовалась та, другая квартира, где сейчас была она, возможно, не одна. Убеждая себя, что это его не касается, уже не касается, он подходил к телефону, садился на корточки и начинал искать предлог, чтобы позвонить.
            Он знал, насколько был не прав, считая ее своей вещью, но ничего не мог поделать с собой. Само отношение прочно осело где-то в подсознании…
            Корча от смущения рожи в зеркало, он напряженно слушал зависшую в трубке тишину и облегченно вздыхал лишь когда раздавались короткие гудки. Это давало недолгую передышку перед новой попыткой. Но чаще гудки были изнуряюще долгими, и уже после нескольких секунд ожидания он начинал жалеть, что поддался соблазну набрать номер. Ложился на кровать, закрывал глаза и отдавал себя в руки больному воображению, предчувствуя во что оно превратит его через четверть часа…
            Что их удерживало так долго от окончательного разрыва? Все его “загоны”, как она говорила, давно и прочно вросли в него, став даже не второй, а, пожалуй, единственной натурой и справиться с собой он был не в состоянии. Тем более –измениться. Впрочем, так ли уж он хотел меняться?.. Вот именно…
            …С каждым днем становилось все холоднее. Отопление не работало. Он закутывался в одеяло и нагревал свой собственный мир, который знал от края до края… Что-то было в нем от смирения. В такие моменты он думал о бездомных, мерзнущих в подворотнях и на чердаках, и жизнь казалась вполне сносной, а собственные проблемы мелкими и переносимыми… Десятки образов двигались параллельно. Совершенно незаметно можно было затеряться в них, лишь по положению часовых стрелок обнаруживая, что мир внутри был не менее интересен, чем снаружи и требовал таких же внимания и терпения…



            …Он не выдержал через два дня. Ощущение свободы было слишком необычным, чтобы не проверить его. К тому же жизнь вообще воспринималась большой шуткой. И он пытался относиться к ней соответственно: смеялся, когда было весело, обижался, когда смеялись над ним, психовал или грустил, когда оставался в одиночестве. Но восприятие всего, как большого розыгрыша, придуманного специально для него, не оставляло никогда…
- Здравствуйте, вы не пригласите…- он намеренно запнулся, не желая
произносить ее имя. Знал же, что кроме нее все равно никто не поднимет трубку, но продолжал ломать комедию даже перед самим собой.
            -      Пригласим, пригласим, - как всегда она перебила его не совсем уверенный голос и, казалось, даже обрадовалась.     
            Нужно было сказать что-то, но он молчал. Наконец, молчание осязаемой тишиной стало давить на слух.
            -      Как жизнь?..       
            Она засмеялась:
            -      Как обычно… не лучше чем у тебя…
            -      Просто позвонил узнать как дела…
            -      Ты определись, мальчик, - этот покровительственный тон с неизвестно откуда выуженным, до банального обидным обращением, всегда бесил его. Но сейчас он дал себе слово не обижаться.
            -      Что нового?
            -      Все по-старому, - она намеренно издевалась над ним, наслаждаясь его подвешенным состоянием. Отчего-то вдруг дико захотелось положить трубку, но он чувствовал насколько нелепым будет выглядеть даже в собственных глазах.
            -      Чем занимаешься? - опять не то. Он никак не мог нащупать твердую почву.
            -      Ничем…
            -      Я тебя не очень отвлекаю? – “Господи, ну что за идиотизм!”
            -      Да, нет, не очень… Ты чем занимаешься? – наконец-то.
            -      Да, вот, решил позвонить… Соскучился, –  последнее слово чересчур бодро. Нарочито бодро. И фальшиво. Настолько фальшиво, что она не выдержала и засмеялась.
            -      Не прошло и полгода, – он смущенно кусал ногти, подыскивая следующую фразу.
            -      Чем занимаешься? – Еще несколько секунд передышки.
            -      Сказала уже. Ничем. 
            -      Не хочешь погулять? - Он уже знал ответ, но тянул время, надеясь отыскать что-то нейтральное, чтобы выровнять разговор.
            -      Не-а, уже поздно, –  подумала секунду, – не сидится дома?
            Она всегда была в более выгодном положении, чем он. Общение для нее было просто словами, несущими смысл. С ним все было иначе. Слова, их оттенки, интонации… Он слишком много времени тратил на поиск вторых, скрытых значений, упуская часто саму суть.
            -      Да, не сидится, – как затихающее эхо. – Может все-таки выйдешь? – вышло совсем просительно.
            -      Нет, правда, уже поздно… Случилось что-нибудь?
            -      Да, нет, все в порядке... Просто хотелось тебя увидеть.
            Молчание.
            -      Мы же договорились больше не видеться… – он смущенно кивал отражению в зеркале.
            -      Понимаешь, я не могу с тобой… и без тебя тоже не получается, - старая, избитая фраза, которой он уже привык заполнять пустоты в разговоре.
            Опять молчание.
            -      Когда имеешь – не  ценишь, когда теряешь – жалеешь. 
            Он вдруг разозлился на ее привычные банальности, но вздохнул, подтверждая.
            -      Ну, сколько это будет продолжаться?
            -      Не знаю.
            -      Мы же все решили.
            -      Да, решили.
            Надо было прощаться, но он намеренно тянул время. Его никогда не хватало на что-то крупное. Сплошные импульсы. Он не знал чего хотел от нее, не знал о чем говорить, если увидит, не знал, зачем пытается продолжать то, чему давно уже пора было закончиться.
            -      Идиотизм какой-то. Не знаю даже зачем звоню. – Она молчала. – Каждый день одно и тоже. Расстаюсь с тобой, думаю – закончилось. И потом опять все заново. – Он не был уверен, что говорит правду, но останавливаться не хотелось – сейчас он и сам нравился себе, одинокий и несчастный.     
            -      Ты сама говорила, чтобы познакомился с кем-нибудь. – Он резко замолчал, ожидая реакции.
            -      Ну и что?
            -      Что?.. Да, ладно, не важно… – он уже жалел, что заикнулся об этом.
            -      А все-таки?
            -      Все-таки?.. Стоит начинать, заранее зная, чем все закончится?
            -      Ну и чем все закончится?
            -      Ничем… Хотя какая разница? Дело ведь не в них, а во мне… – он вдруг почувствовал как устал. – Ладно, извини, что позвонил, – ужасно захотелось положить трубку, надеть наушники, залезть под одеяло и спрятаться за хриплым ревом саксофона. На что он надеялся, когда набирал номер? На приглашение? Пожалуй. Хотя теперь было уже все равно.
            Она молчала.
            -      На улице холодно… Заходи, просто чаю попьем… Только потом ты пойдешь домой.
            -      Хорошо… – голос сел. – Где-то через полчаса. Ладно?
            -      Давай, я жду.
            -      Ну, все. Счастливо.
            -      Счастливо.
            Он положил трубку и вдруг ощутил всю абсурдность ситуации. Теперь, после полученного приглашения, мгновенно расхотелось куда-либо идти. Он подумал было бы ли это так, если бы его не пригласили. Вряд ли.     
            Он опять запутался в паутине собственных сомнений…



            …На улице было холодно и сыро. Он поежился от ветра и поднял воротник пальто. Полчаса по пустому городу. Хотя, это было привычно. Пугало другое – бессмысленность очередной попытки вернуть все на прежние места. Пусть даже ненадолго.
            Он шел, не выбирая дороги, переступая лужи, изредка обходя самые большие из них. “Господи, как же глупо… Ну, зачем я иду туда?.. Одно и то же…” Он злился на свою слабость, неумение сказать твердое “нет” прежде всего самому себе, неумение вовремя уйти. “Пытаюсь удержать ее… Зачем?.. Сейчас опять буду врать себе и ей, что не могу один… Хотя, почему врать?.. Ведь действительно не могу…” Он подумал обо всех знакомых, что пытался и пытается удержать. Желание приобретать, не теряя, владеть, не делясь. Он боялся потерять их всех, сотни раз давая себе слово не привыкать ни к кому, сотни раз нарушая его, обманывая себя и их, пытаясь любым способом удержать всех сразу. “Где я сам, настоящий?.. Готов клясться каждой, повторяю одни и те же слова всем подряд…” Вспомнил десятки случаев, когда и сам начинал верить себе, слыша одинаковые слова и даже те же самые интонации, которые уже произносил в других местах, другим людям.
            Он разогрелся от ходьбы и уже не обращал внимания ни на сырой ветер, ни на лужи под ногами. Где-то именно сейчас, в промежутке между депрессией и встречей, он, наконец, почувствовал уверенность и умиротворение. Ощущение было совсем зыбким. “Было бы так всегда – прожить в этом состоянии ожидания чего-то нового… или может быть лучшего… Бог его знает…”
            Вспомнил вдруг, как несколько недель назад у нее на кухне слушал музыку. Она сидела напротив и напряженно разглядывала его. Он был не против – так повторялось почти каждый раз, когда над столом повисало молчание. Потом неуверенно произнесла:
            -      Знаешь, звонила Татьяна, просила данные паспорта…- он ожидал привычного разговора о разводе и немного удивился, услышав неожиданную просьбу.
            -      Чьи?
            -      Мои, твои…
            -      Зачем? – он встряхнул головой, пытаясь вникнуть в смысл слов.
            -      Они собирают подписи за какой-то референдум…
            -      Понятно…- он не смог скрыть разочарования.
            -      Да, нет, ты не понял… Там много пунктов. Например, чтобы в Чечне была только профессиональная армия. Я имею в виду по контракту.
            -      А против войны они не хотят проголосовать?
            -      Не знаю…- она растерянно смотрела на него. – Так ты дашь паспорт?
            -      Нет.
            -      Почему?
            Он опустил глаза на пустую чашку.
            -      Понимаешь…- слова липли к языку. Он знал, что она не поймет. Этого не понимал никто, кроме тех, кто бывал там. “Тех, что погибнут сделают героями или забудут, те, что вернутся научатся ценить или презирать жизнь…” Он  вспомнил себя на той войне, но сразу отогнал мысль. Ничего не изменилось и ничего не изменится. Он уже не верил.
            -      Хочешь, скажу страшную вещь? - она испуганно посмотрела на него и отрицательно покачала головой.
            Он кивнул и отвернулся…
            “Одно и то же… Не понимаем друг друга, отдаляемся все больше, а расстаться не можем…” Представил вдруг ее в постели, но не почувствовал обычного возбуждения. “Куда я иду?.. К ней?.. Или к своей привычке возвращаться?.. Десятки раз вхожу в одну и ту же реку… Черт, как же