Произведение «Руслан Маратович Мухамедьяров "Сингулярность"» (страница 1 из 4)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Повесть
Автор:
Оценка: 5
Баллы: 2
Читатели: 1093 +8
Дата:

Руслан Маратович Мухамедьяров "Сингулярность"

Любовь к Ульяне – это новоявленная Вселенная. По теории пузырей эта любовь образовалась после её отделения от какой-то другой любви. Из теории мембран эта любовь возникла в результате столкновения этой любви, пустующей до удара, с другой. Обе теории предполагают множественность любовей, в которой я ничуть не сомневаюсь.
И отделение, и столкновение любовей – влюблённость в Ульяну – Большой Взрыв.
– Ordinary people.
– Road to perdition.
– The sin.
Любимое моё число – 27. Двадцать седьмого мая я нашёл Ульяну.
– Я тоже рисую, только придуманные мной автомобили. Я тоже пишу, только высмотренную мной прозу.
– Все слова есть просто слова. То, на что ты взираешь, не обязательно запечатлевать в другой форме. Лучше всего ты передашь видимый образ, если удовлетворяешь полученным глаза. Сняв или нарисовав.
– Линии, цвета слишком близки с обозреваемым. А вот мысли, слова – далеки. Люблю далёкое.
– Воображая, не пройдёшь мимо простого и прекрасного?
– Два свойства в жизни я ставлю выше красоты. Талант и воображение.
– Ну да, согласна. Ведь они и рождают красоту.
– Думаешь, мы встретимся?
– Даже, если нет, мне хватит воображения представить, что мы встретились.
Ульяна горделиво повествовала об отношениях и чувствах, выдавшихся ранее. О том, как влюбилась в садике в мальчика Антона, с большими голубыми глазами. К её счастью его в школе перевели в Ульянин класс, где он узнал, что ему посвящены стихи и картины. Но Ульяна разлюбила Антона – он скучный.
В Евгения Ульяна влюбилась с первого взгляда. Голубоглазый, да ещё сильный (его никто не смог победить в драках), умный. Правда, грубый, и предложил выждать паузу для проверки притяжения.
Раскрыла тайну одной прогулки по аллее с подружкой. На скамье сидел подросток в наушниках, который приглянулся Ульяне. Она подсела рядом, вынула из уха наушник и услышала там любимую песню. Александр вторил, что ей надлежит быть с куда более красивым парнем.
Я опешил, хоть бы один упомянутый Ульяной союз отягощался граммом сожаления. Премного вероятней, что наша связь так же упростится до несомненно беззаботного-лучистого рассказа, поэтому ненароком насторожился.
Вряд ли Ульяна хотела меня нарисовать или снять, спрашивая о возможном дне рандеву. Я, который мог бы Ульяну сфантазировать, видел её. Ульяна, которой необходимо лицезреть, не видела меня. Посылаемое ею мне однозначное «когда встретимся-то?», совершив четыре дневных витка, превратилось в посылаемое мною себе многовариантное «когда встретимся, то…». Дверь-купе автобуса отворилась – и в тёмном салоне обнаружилась Ульяна. Над красно-фиолетовой толстовкой медно-коричневые волосы, под светло-серо-синими джинсами призрачно-белые кеды. Туманность Спираль (планетарная туманность).
– Я рада, что наши отношения начинаются в первый день лета! Вдруг они закончатся на исходе лета?
Неужели это Барнард 68 (тёмная туманность)?
Опять. Что за напасть? В первый час красота девушки вгоняет меня в краску. На сей раз всё случилось в кафе, под боком моего дома. Должно быть, из побега папайи я изменился до очищенного миндаля, потом стал розовым щербетом. Комплекс Хамелеон (отражательная туманность).
Ульянина красота, будто родитель, разведший руки в стороны и зовущий ребёнка к себе. Я младенец, который сделает шаг-два и падает, с трудом долго встаёт, уходит вперёд и садится. Вначале я ощущаю себя перед красотой маленьким.
– Руслан, что с тобой?
Казалось мне, мой жар истребляет виды Ульяны на меня. Я ненавидел проистекающее. Создалась чёрная дыра. Насильственно проглатываемый с вилки рис не помогал. Мне срочно нужно было найти спасательное зрелище. В огромном окне то исчезающие, то показывающиеся из-за домов и деревьев люди и машины пришлись как нельзя более кстати.
Нам дали пробыть в кафе до тех пор, пока в нём не потушили свет и не заперли за нами дверь. Недолго думая мы перекочевали в кинобар «Октября», откуда нас по телефону Ульяны выгнала ёё мама.
По берегам улиц выстроились солнечные цапли. Мы внимательны: я впиваю сизигии очей Ульяны, Ульяна следит за тем, чтобы мы шагали нога в ногу.
Некоторое время до Ульяниного выгоревшего оранжевого дома выдалось почти чёрным. Словно мне не надлежало запоминать путь. Я убедился в хоминге и разуверился в догадке.
– Когда кровь бросилась в твоё лицо, я решила, что ты до редкости впечатлителен. Ох, как ты мне вмиг понравился!
Чёрная дыра сделалась вспышкой сверхновой звезды.
– Вчера с тобою рядом был я счастлив, и жду опять, ведь день податлив.
– Сбегу из дома после часа на ночь.
– Подъеду на такси, чуть изворотлив, но авантюрам я угодлив.
– Сон мамы сохранит ей дочь.
Ради заднего женского общества я покинул переднее мужское. Попросил таксиста повторить маршрут обратным курсом. Зигзаги нахально наклоняют Ульяну в мою сторону, затем меня к ней.
В квартирной гризайли мы поиграли на столе. Привели в движение мультфильм. За ногами ноутбука я пластом лежу на диване, за моей головой, на кресле, сидит Ульяна. Вдруг для меня она пальцами взялась щупать мои волосы. От головы к ногам подул бора. Глаза мои открыты, но Ульяна сзади – её не вижу. Моя любимая – светловолосая, бледная, с голубыми или серыми глазами.
Чаемо для неё я сличил наши губы. По телу вниз катится фён. Ульяна предо мной, но глаза мои закрыты – её не вижу. Моя любимая – тёмноволосая, смуглая, с карими или чёрными глазами.
Ульянины руки не слезали с меня. Прогуливаясь по Салавату, переходя улицы и площади, агорафобическая она клала мне на плечо свою ладонь, которую я накрывал своей. В автобусе, на трамвае, в машине клаустрофобическая Ульяна обхватывала меня за талию или, держась за руку, чередовала наши пальцы.
Десятого июня мы стали попутчиками Константину и поехали вместе с ним в Оренбург. Ульяна по субботам посещала студию «Живопись. Рисунок. Дизайн» во Дворце юных техников «Прогресс» при Оренбургском государственном университете. Она договорилась с преподавателем провести занятие в этот раз в пятницу.
Ульяна распахнула планшет для рисования и достала ватман. Я открыл тетрадь в клетку, листы которой разделил, переводя карандаш через линеечный мост, на прямоугольники шириной четыре сантиметра, высотой – три. Ульяна, согнув ватман пополам, порвала его на два листа формата А2. Я ножницами из одного листа вырезал четыре вертикальные полоски: в каждой шесть прямоугольников и одна горизонтальная полоса внизу высотой в одну клетку, чтобы к ней приклеить следующую полоску. Ульяна прилепила лист к мольберту липкой лентой за четыре угла. Я крутил карандаш в точилке, снимая с него откуда-то появляющиеся рюшечки и удлиняя ноги. Ульянин карандаш странствовал по приглаженной горе.
Я – любящий без головы – шестигранный мягкий карандаш без ластика на конце. Моя любовь не требует сильного нажима, широкая, цветонасыщенная, не подлежит изменению. Я выбираю такой карандаш. В руке Ульяны – он же. Туманность Карандаш (остатки сверхновой).
Мой мультфильм я показывал на экране из внутренней части спичечной коробки без дна; через надрезы на её длинных боках кадр за кадром вытягивал вверх бумажную ленту; озвучиваемый текст кадра был написан на обратной стороне кадра.
– Distractions (Movement 1).
– Distractions (Movement 2).
– Distractions (Movement 3).
– Distractions (Movement 4).
Это их вторая встреча. В первую встречу они успели лишь поприветствовать друг друга рукопожатием и попрощаться помавающими руками.
За непоявлением девушки парень на перекрёстке свернул налево, шёл прямо, после дугового моста свернул направо перед появлением девушки.
– Просрочила свидание, извини. Давай я покажу тебе короткую дорогу до твоего дома!
Дуговой мост остался слева. Они сошли с дороги и брели по тёмной грунтовой улице. Вскоре поменяли её на тропинку. По деревянному мосту вприскочку перебрались через речку. Открылся пригорок, заживший тысячелистниками. Ноги тревожили их, сонных. Осуждая нашу бестактность, они позади презрительно качали головами.
На вершине путешественники оглянулись назад. Малозаметная улица только на одном участке озарялась фонарным столбом, сразу за которым поднимался лес.
– По-моему, красивей всего свет закрашивает каменную стену дома и листву деревьев.
– Идём.
В небе барельеф здания. Поднявшись на холмик, они устремились к заброшенному кирпичному заводу. Ворота ближней стороны здания заперты, стёкла на окнах целые. Они пустились осматривать кирзавод по периметру. Здание оказалось П-образным, площадка между его крылами выложена бетонными плитами, под которыми зияли горизонтальные шахты. По передней шахте вслед свету телефонов спелеологи прокрались в здание. Они не нашли там ничего любопытного, кроме слабого страха.
В небе горельеф луны. На площадке в углу к крутой листовой крыше центральной части здания приставлена лестница. С краю осталась узкая полоса непокрытых кровлей обрешёток, по которой альпинисты вскарабкались до верха, и переправились на отлогую крышу крыла. Они смотрели вокруг, гремели крышей и с нового места смотрели вокруг.
Сидя на запотевшей крыше, астрономы обсуждали звёзды.
Ульяна воспроизвела с натуры в профиль гипсовую голову Сократа.
Я свернул в рулон мультфильм, начиная с конца. Ульяна затянула рисунок резинкой для волос.
Вечерний час для наших променадов пробивал в десять часов, когда Ульяна проходила у себя дома примерку платья к выпускному, которое ей сшила мама-швея. Из уст Ульяны я выведал, что на тканевую основу длинного платья чуть перекрывающимися рядами пришивались тысячи блестящих круглых базальтово-серых пластин, пайеток. Наряд должен был получиться верхом красоты.
Девятнадцатого июня тонкотелая Ульяна по пути к Дворцу культуры «Нефтехимик» колыхала испускающие блики пайетки, под её шпильки так и лез подол. Она нервничала. Но красива несусветно. Вплоть до калитки в заборе, в которую входили участники бала, я шёл боком, чтобы длительно озирать Ульяну. Она: макияжем вечер, парфюмом гейзер, босоножками солитер, серьгами пропеллер, клатчем маузер, браслетом фарватер, зеркалами ревность, кольцами верность, волосами вечность, чешуями нежность, глазами резвость, губами новость.
Ульяна проронила:
– Евгений тут.
Так уж было заведено на «Баллы бал», что любящие оставались следить за своими выпускниками за невысоким кованым ограждением. Площадку вокруг Дворца оформили в космической тематике: неземные конструкции, танцующие девушки с полосатыми щупальцами. Я чувствовал себя, как в обсерватории, где наблюдают за диким космосом.
После окончания официальной части Ульяна подобралась к забору передо мной. Над левой грудью у неё был приколот значок в виде нисходящей звезды с надписью «Баллы бал-2011». Пограничные поцелуи, пограничные хватки рук.
Вдохновляемые Уранией певцы на сцене перед Дворцом, а затем и ди-джеи во Дворце помогали делать этот день нетленным сейчас и в памяти. Я направил шаги домой. Впереди меня звучала музыка дискотеки и позади – тоже. Я, как регулятор громкости, весь путь убавлял слышимость.
Во сне я оказался рядом с Ульяной, и мы созерцали рождение звезды. Окутанные разноцветным газом следили, как вот-вот забьётся новое небесное сердце. Наверно, его пульс сродни моему, когда я люблю Ульяну. HH32 (объект Хербига-Аро).
По взлетающей в

Реклама
Реклама