Из другого мира

животного. Не знаю, может это потому, что я хотел скорее убежать оттуда, но я не могу припомнить представленные в магазине мясо и рыбу. А, вот, пустые холодильники и фигуру скучающего одинокого продавца - помню. За мясным и рыбным магазином следовал маленький молочный магазинчик. Мама в нем иногда покупала творог. Дальше открывалось царство фруктов, овощей, бахчи. Но я тянул маму направо, там, в глубине базара, находился магазин игрушек. Нужно было обойти все ряды, выбрать и купить необходимые дома овощи и, если позволяла "наличность" - фрукты, причем подешевле и хорошего качества. Наконец, мы заходили в магазин игрушек. Справа, всего несколько метров пространства, было место, где продавали собственно игрушки. Слева, в отделе спортивных товаров - спортинвентарь. Меня интересовали прежде всего машины и велосипеды. Часто на полке сзади я замечал машину, которой у меня не было. Я начинал упрашивать маму купить мне эту машину. "Хватит, - говорила мама, - у тебя дома целый автопарк. А сколько ты переломал машин, которые я тебе покупала?". Но, я ныл, умолял, и изредка, когда оставалось немного денег, мама мне уступала, но чаще денег не было. Мы уходили из магазина ни с чем. Я был очень обижен на маму.
                            Праздники того времени тоже невозможно забыть, точнее -  как их отмечали. В пику атеистическому режиму Советской власти, жители "балхоны": русские, украинцы открыто праздновали Пасху, красили яйца и угощали ими соседей. Официальные праздники (1мая, 7ноября и др.) отмечали и в РОВД. Рано утром посреди двора ставился огромный котел. Пожилой милиционер-узбек, с длинными усами, торчавшими в стороны, которого почему то прозвали "Чапай", большой мастер узбекского плова, варил для всех это удивительное блюдо. После кормления личного состава РОВД в котле всегда оставалось достаточно много плова. "Чапай" раскладывал его в большие эмалированные чашки и раздавал по двору. Ничего вкуснее этого плова я в своей жизни не ел. Официальные праздники еще запомнились обилием пьяных, валявшихся на улицах. Не только в официальные праздники, но и когда проходили чьи-нибудь семейные торжества, по улицам, взявшись "под ручки", шеренгой на всю их ширину, дефилировали "европейцы" - мужчины и женщины. С красными лицами, довольные собой, они горланили: "Ой, мороз, мороз..." А если подобным же образом шли одни женщины, они обязательно пели, в том числе фальшивыми голосами, "Гимнастерку". Узбекские свадьбы сопровождались дикими поездками гостей, парней, в открытых кузовах машин. Разъезжая по району на большой скорости, парни нечеловечески визжали и трубили в "карнаи" (длинные медные трубы), не исключаю, намеренно пугая русских женщин и детей.
                           Трогательным воспоминанием, конечно, остается Новый год. Отец, потом мы с мамой покупали свежую елку. Мама ее тщательно наряжала - у нас было много красивых игрушек, гирлянд, дождя и разной новогодней мишуры. Елку ставили в "зале" у окна. Соседи всегда восхищались нашей елкой. Отец и бабушка приносили мне, а когда подросла сестра - и ей, новогодние детские подарки. В бумажных разрисованных пакетах, где обязательно присутствовали Дел Мороз и нарядная елка, были шоколадные конфеты, карамельки,  пачка печений, шоколадка и небольшой мандарин или яблоко. По телевизору шли сказки и мультфильмы на новогодние темы. Один раз я участвовал в праздничном представлении, проходившем в Таштраме.                                                                          

                                                                                          Школа. Друзья-приятели и не только они. Игры

                           1 сентября 1961 года - первый день моей учебы в школе я помню частично. Торжественная линейка, цветы, волнение - деталей моя память не удержала. Мы с мамой перепутали класс, и я опоздал на первый урок. Помню точно, что я несся по коридору сломя голову, выронил коробку с карандашами, они рассыпались по полу, собрать их мне помогла старшеклассница, которая шла по коридору. Вероятно, я был здорово напуган, потому что учительница в классе подошла ко мне, улыбнулась и показала место, где я буду сидеть. Учился я довольно успешно, был "твердым хорошистом". В табелях с 1 по 4 классы стояли только четверки и пятерки. В 5 классе успеваемость моя снизилась. Мама принимала активное участие в жизни класса, входила в "Родительский комитет". Она брала на себя основную работу по подготовке праздничных мероприятий. Ее уважали. Но, прежде всего, мама мне помогала учиться. Я хорошо рисовал, а, вот, к примеру, алгебру, невзлюбил. В 6 классе началась физика. Помню, в класс быстро вошел невысокий, пожилой учитель. Он прихрамывал. Резким голосом, громко, с характерной для евреев интонацией он что то объяснял, мелом делал на доске пометки. Я ничего не понимал и ужасно боялся, что он обратит на меня внимание и о чем то спросит.
                           Я учился в средней школе N125 Ленинского района. Она находилась почти напротив нашего дома, метрах в 200-х. Территория школы была обнесена забором из стальных прутьев, державшихся на кирпичных тумбах. Основное здание - трехэтажное, доброй старой постройки, располагалось справа от входа во двор школы. Слева выделялся памятник Ленину, а рядом - туалет. И это никого не удивляло. Внутри, за зданием школы была спортивная площадка. Дальше - школьный сад. В глубине, прямо от входа, можно было разглядеть мастерские, где преподавали уроки труда. Вскоре школе было присвоено имя героя войны генерала Карбышева. С некоторыми мальчишками в классе я дружил, с другими - общался. Как все. Но, большинство моих друзей и приятелей проживали на улице Весны, в частных домах. Не подумайте, что это для меня имело какое то значение. У меня были друзья во дворе, в классе и на улице Весны.
                           Серую советскую массу разнообразили свои "знаменитости". В районе прославился некий "тарзан". Он учился в нашей школе, фактически - не учился. Вечный второгодник, гроза всех мальчишек, он появлялся как герой американского триллера -  коренастый, неизвестно какого возраста. Он шел энергично, сжав кулаки в перчатках, всегда готовый избить любого из нас. Мы, мальчишки 10-12 лет, его страшно боялись. Он, естественно, курил. Курили и другие мальчишки, что тогда считалось чрезвычайным событием. В летние каникулы школьная территория была в распоряжении учеников. Мальчишки, и я с ними,  любили коротать время в школьном дворе.
                           Игр было много и они разделялись по сезонам. Лето - время рогаток, осенью все играли в "ашички" (пишу так, как произносилось), небольшие косточки из суставов животных, в "лянгу". Подходящую "ашичку" просверливали, отверстие заливали расплавленным свинцом. Теперь это была "свинчатка", и ею могли выбивать другие "ашички". "Лянгу" мы делали из кусочка шерсти, желательно с длинным волосом, снизу проволокой прикручивали плоский кусочек свинца. "Лянгу" нужно было подбивать вверх тыльной стороной ступни. Находились "мастера", у которых она не падала на землю в течение получаса. Маме и другим матерям очень не нравилась распространенность "лянги". Нас всячески убеждали, что игра в "лянгу" может привести к возникновению грыжи. В любое время года, кроме зимы, когда лежал снег, играли в "ножички": нож бросался таким образом, чтобы он мог воткнуться в землю. Если нож падал, не держался в земле - в игру вступал другой участник. Популярной была игра в деньги. Если я не ошибаюсь, ее называли игрой в "биту", в роли которой выступал любой предмет, напоминающий по форме большую монету, лучше всего - какая-нибудь старая медаль с отпиленным ушком. Смысл игры был в том, чтобы ударом биты (плашмя или ребром) по краю лежавшей на земле монеты (я помню 3-х и 5-ти копеечные) заставить ее перевернуться на другую сторону. Если это удавалось, игрок забирал монету себе. На выигранные деньги чаще всего покупали мороженое. Зимой дома я делал из картона самолеты, ковбойские повозки; из ореховых скорлупок получались флотилии парусников. Летом из дерева "ковал" мечи, из картона клеил и сшивал "доспехи". Одно время, как и другие мальчишки я увлекался изготовлением "колец" и "плеток" из разноцветных тонких проводов. Летними вечерами самой желанной игрой во дворе были "куликашки" или прятки. Очень любили и игры в мяч - "выбивалы". Собравшиеся во дворе делились на три команды. Две выстраивались в два ряда лицом к лицу на расстоянии от 5 до 10 метров. Третья команда вставала между ними. Нужно было резким и точным броском мяча попасть в одного из игроков в середине. Если тому удавалось поймать брошенный в него мяч, его заменял неудачно бросивший мяч. "Промазал" - тоже вставай в середину. И это еще не все, чем увлекались дети и подростки в те годы.
                             Моя мечта иметь свой велосипед сбылась на очень короткий срок. Да, и хотел я несколько иного. Сын маминой полруги подарил мне велосипед, Он был старый, но вполне "рабочий". Однако для меня он был тяжел и неудобен. Это был велосипед для "взрослых". Я ездил на нем "под рамой" несколько дней, рискуя где-нибудь упасть и что либо себе повредить. Я мечтал об "Орленке" - велосипеде для подростков. Мой знакомый, который был старше меня, уговаривал меня продать ему велосипед за 5 руб. Я согласился, думая, что смогу накопить нужную сумму и купить себе велосипед "Орленок". Я забежал домой и похвалился маме, что я продал велосипед за 5 руб., позвенев для убедительности мелочью, которой были набиты мои карманы. У мамы "вытянулось лицо". Ей стало очень неудобно за меня, так как она в этот момент сидела с матерью парня, подарившего мне велосипед.

                                                                                                          Землетрясение и другое

                           Ночью, когда произошло известное ташкентское землетрясение, я, подобно всем, спал. Проснулся я от шума и гула. Приоткрыв глаза, я увидел, что стоявшая в "зале" мебель ходит ходуном. Сон подростка крепок - и я снова уснул. Утром весь двор с тревогой обсуждал ночное событие. Центр Ташкента оказался полностью разрушен. Следующий фрагмент воспоминаний - я с мамой иду по центру города: вокруг обрушившиеся стены, груды кирпича, натянутые палатки. Между ними ходят, бегают и что то делают люди, но паники нет. Толчки, как всегда бывает, продолжались, но стихия заявляла о себе уже слабее. Мы выскакивали из квартир. Мама и другие женщины очень боялись, что старая "балхона" не выдержит толчков.
                          Лето 1966 года, или часть его, нам предстояло провести во дворе. Почти на целый двор развернули большую, очевидно, армейскую, палатку. Все вынесли кровати и поставили их в палатке. Места хватило всем. После случившегося только и было разговоров, что о землетрясении, силе толчков, возможных прогнозах. В сентябре я пошел в свою школу в 6-й класс. В январе 1967 года мы переехали в Сергелийский район, в городок, построенный за полгода советским стройбатом и названный "Спутник". Начался иной, в чем то новый период жизни нашей семьи.

                          Неужели в те годы действительность была столь безысходна вопреки официальной пропаганде? А как же целина?