Сказ про туристов

волосами до пояса. Со спины она выглядит шикарно: безупречная фигура, осиная талия, длинные стройные ноги. Так и хочется положить ей руку на плечо и, чувствуя легкое возбуждение, игривым голосом окликнуть: «Красавица-а!» И вдруг, она резко оборачивается, и ты, еще находясь в предвкушении развития приятного знакомства, видишь ее ужасающий лик: пустые глазницы, как у братца Страшного Холода, а вместо вишневых сочных губ, как пел упомянутый тобой Владимир Семёнович, «красивый широкий оскал и здоровые белые зубы». Но ты прав: Паника сама выбирает себе жертвы. Причем она, стерва, дьявольски великодушна: подготовленному, тренированному даст фору, пусть и временную: «Ну-с, смертный, дерзай, время пошло, погляжу: может, я от тебя вообще отвяжусь!» Но другого – слабого, истеричного – сразу берет «за жабры». И вот «смертный» уже чувствует на своих губах ее леденящий поцелуй и с ужасом ощущает, как на спине встают волосы и предательски поджимаются мышцы ягодиц, потому что из ротовой полости роковой обольстительницы исходит непереносимый запах разлагающейся плоти.
Почему я так точно её описал? А я с ней почти знаком! Более того, чуть было ей «не отдался». А дело было так. Стоял февраль то ли конца 80-ых, то ли самого начала 90-ых, не помню. Помню лишь, что в магазинах того времени можно было играть в боулинг. Из источника витаминов – только квашеная капуста, а к концу зимы потребность организма в витаминах сродни ломке наркомана. Это и сыграло со мной злую шутку.
На выходные пошел, как всегда, пошарахаться в одиночку на лыжах с рюкзачком в лесах за Кольцовом. День уже стал достаточно длинным, не холодно, местность знаю, как свои пять пальцев. Спустился в долину ручья Мосиха – а там заросли калины! М-м-м… Ягода – калиброванная, красивая, провокационно красная, морозы отбили неприятную горечь, характерную для калины. Словом, я стал обжираться ею, как сумасшедший – один куст, второй, третий… Наелся от пуза, ну, пора до дому.
Стал выбираться из лога. Что такое? В глазах темные круги, одышка не отпускает, пульс еле прощупывается, ноги подкашиваются. Ситуация глупее не придумаешь: уже видны трубы котельной «Вектора», не холодно, до дома рукой подать, а я идти не могу – не получается. Всё как в тумане, в ушах стук, ноги и руки свинцовые. Ещё была свежа в памяти трагедия на Зубьях, а потому в голову полезли совсем тоскливые мысли: неужели у меня то же, что и у Миши Горбатенко? И ноги сейчас «отключатся»? Или сердчишко? Прилечь что ли? Стоп! Стоять! Точнее, идти! Вперед! Как можешь. Несколько шагов – отдых, несколько шагов – отдых. Я не сразу сообразил, что это – действие калины, ведь она понижает давление, а дозу я себе «зарядил» лошадиную.
И вдруг чувствую, как кто-то сзади обнимает меня за пояс, нежно так, с любовью. Тогда-то я и познакомился впервые с распутной Паникой: «Ложись, человече, отдохни, я тебе колыбельную спою…» А глаза уже сами собой закрываются… Нет!!! Пошла к чёрту! И замахнулся на нее лыжной палкой. Помогло, непрошеная попутчица отошла. Но ведь что, дрянь, придумала: стала наступать на задние концы лыж. И песенку свою всё-таки затянула. Пришлось заорать, заматериться, вновь отмахнувшись палкой. Опять помогло, она отступила. Так и шли.
Разок я почти что лёг, точнее, покрытая снегом земля почему-то сама стала подниматься к лицу. Меня сильно качнуло, и я, чтоб не упасть, резко выкинул перед собой палки. Устоял. Поднял глаза и понял, что спасен: передо мной красовался забор промзоны «Вектора».
Сняв лыжи, я еле-еле поковылял по дороге, что вела к Кольцову. Сзади показался автобус. Обычно не на остановках они не тормозят, но я, на удачу, слабо взмахнул рукой – авось повезет. И, о, чудо! Автобус остановился, открыв переднюю дверь. Лыжи в салон автобуса я забросил, а войти не могу – ноги не поднимаются! Пришлось по-собачьи, на четвереньках залезть по ступенькам и сесть на полу – немногочисленные пассажиры и водила уставились на меня, как на идиота.
На том история знакомства с Паникой и завершилась. Знаки внимания с ее стороны я принял, но перед неземными «чарами» всё же устоял, лишь холодок ее дыхания запомнил на всю жизнь.
Какое ёмкое, точное имя – паникёр! Вот твой, Рудаль, молодой охотник – тоже паникёр, какой бы стаж мотанья по тайге и добытых трофеев он не имел. Не ходи больше с ним. Недаром в войну паникёров расстреливали, чем, кстати, нимало «исцеляли» остальных. Жаль только, что общество потребления, язви его в печень, плодит их в геометрической прогрессии.

Глава 3. «Люди идут по свету…»

А теперь «коронная» фраза Рудаля из очерка про дятловцев, которая расстроила меня больше всех: «Эх, ребятишки, ребятишки… Такие молодые, такие сильные. И такие беззащитные… Трудностей захотелось? Да их сколько еще будет на вашем веку, зачем самим себе их создавать?»
Не ожидал! Такие вопросы – «а зачем?» – обычно задают обыватели, «чужие», которым в принципе непонятно желание заниматься что туризмом, что альпинизмом, что любым другим экстремальным видом спорта. Списываю эту фразу Рудаля на его эмоциональные переживания в процессе сублимации при написании очерка. Но, тем не менее, тема затронута.
Трудности трудностям рознь, те, что «ещё будут на нашем веку», согласитесь, другого толка. Но мне приятно осознавать, что я тоже это проходил.
Обожал туристский дух, кураж, его особую субкультуру. Еще не забыл, как подрагивали ноздри при одном только обсуждении грядущих маршрутов, как заходилось сердце, когда тут, «на берегу», я, закрывая глаза, видел белые вершины или заснеженную тайгу, как мерещились запахи костра, талого снега, смешанного с потом... Боже, как это всё манило, будоражило воображение, горячило кровь, вызывало приливы необъяснимой, на первый взгляд, беспричинной радости.
«Люди идут по свету…» Помню, как встав на маршрут, мы радовались, ржали, как лошади, подтрунивали и бесконечно шутили друг над другом – позитив, один огромный, размером с целый мир, позитив! А если еще была гитара…
Туризм для нас был чем-то, что наполняло нашу жизнь, мы бы, конечно, прожили бы и без него, но это были бы уже не мы. Но в этом не было позы, не было «понтов» – просто мы так жили, это было, как дышать – естественно, не задумываясь.
Общеизвестно: армия – хорошая школа жизни. Туризм – тоже. Но в походе нет ни теплых казарм, ни ватер-клозетов, ни заботливых командиров, ни медсанчасти, ни организованного кем-то «приема пищи», помывки, выдачи одежды и белья. Всё на себе, всё зависит только от тебя самого, других участников похода и от поклажи в рюкзаках. Палатка, снаряж, необходимая амуниция, сменная одежда, запас продуктов, ремонтный набор, медицинская аптечка.
Меню каждого дня планируется завхозом похода еще «на берегу», он всегда должен точно помнить сколько, чего и у кого лежит – попробуй, сбейся! Любой перекорм в первые дни похода чреват голодухой в последние, когда силы уже на исходе. Еще и соотношение «углеводы-белки-жиры» (4-1-1) продуктов нужно правильно рассчитать.
Четыре-один-один! Магические цифры! Ерунда? Главное калорий, сала побольше? Ерунда! Бывает, при нарушении этого золотого, научно обоснованного соотношения, ты ешь-ешь, а «не в коня корм». Не бежит твоя «коняшка» – тяги не хватает. Организм, этот отлаженный настроенный механизм, начинает сбоить. Он, бедняга, и так напрягает силы, перерабатывает отложения, пускает в дело все резервы, а ему пытаются «низкооктановое» топливо подсунуть. Не-е-ет, хозяин дорогой, вот помучайся теперь, послушай «там-там» сердечка, позадыхайся на подъемах, почувствуй выматывающее душу и отравляющее жизнь сосание «под ложечкой»! Не рассчитал, не продумал, не позаботился обо мне, бесценном – получай теперь! Кстати, к.п.д. работы организма по переработке «топлива» резко повышается: чем серьезней поход – тем меньше приседаний по большой нужде. Не эстетично звучит? Понимаю. Зато естественно: раз в два-три дня, и ощущение такое, что камень из тебя выпал! И чем суровее поход, тем твёрже «камушек». Уж облегчение, так облегчение, всем облегчениям – облегчение!
Простые радости жизни… Где, как не в походе, сумеешь по достоинству оценить всю глубинную первобытную суть физиологического комфорта от ощущения сытости, тепла, сухости. Где, как не в походе, отбросишь многие ненужные условности норм поведения и хоть на время отрешишься от оставленных «на берегу» проблем, политики, всего того, что еще несколько дней назад, ДО похода, казалось основополагающим и незыблемым. Перед тобой только маршрут, требующий концентрации сил и внимания, трезвой оценки ситуации и выбора правильных стратегии и тактики движения.
«Дорогу осилит идущий…» Всё это, вкупе с ощущением полного слияния с природой, позволяет многое оценить и переоценить, философски взглянуть на собственную жизнь со стороны. Искусственные напластования цивилизации меркнут и кажутся несерьезными. И где, как не в походе, имеешь прекрасную возможность прочувствовать некую первооснову бытия, ощутить подлинную «настоящесть» жизни. Из потаенных глубин генетической памяти словно воскресает дух древних пращуров, тысячелетняя философия жизни которых сводилась к достижению немудреной цели: преодолеть и выжить.
Группа на маршруте. Шутки шутками, без них, конечно, не прожить, но поход дисциплинирует и мобилизует, сплачивает и закаляет. Очень важны такие качества, как психологическая устойчивость и сообразительность, здравомыслие и адекватность. Не менее важен подбор участников похода, их совместимость. И чем сложнее поход, тем больше ощущаешь тургруппу общей командой, единым целом, частью себя.
«Возлюби ближнего яко самого себя...» Именно в походе по-особому воспринимаешь смысл этой библейской истины. Отношения внутри группы несравнимы ни с чем – они даже не родственные, они глубже. Ибо «ближний» твой – вот этот шмурыгающий носом балбес с недельной щетиной, обветренными губами в грязной вонючей штормовке – твоя надежда и опора, гарантия выживания, в случае чего.
На маршруте нередко кажется, что вся жизнь, всё прожитое тобой явственно делится на две части: ДО похода и сам поход. И лишь потом придет то неведомое, в дымке, что будет уже ПОСЛЕ похода. И вот, по возвращении, высокомерно вспоминая себя того, ДО похода, ты становишься мудрее и старше. Старше на целый поход!  
В походы высших категорий сложности мне, увы, сходить так и не довелось, ограничился «тройками». Но знаю людей, регулярно ходивших исключительно в «пятерки» и «шестерки». Знаете, такое ощущение, что их ничем не проймешь. Могут ли они погибнуть? Да запросто! Суть паники – это вполне естественная боязнь гибели. А человек, представьте, ее не боится, точнее, побаивается (он же не сумасшедший), но возможности ее не исключает. Противоестественно? В общем-то, да. Но на то они и «экстремалы» – особая порода людей, да и здоровья у них невпроворот.
Без здоровья в туризме делать нечего – и в этом его несомненная огромная польза: необходимость закаливания и поддержания хорошей физической формы. Спору нет, заболеть в походе крайне нежелательно: глухомань, зачастую до ближайшего человеческого жилья десятки километров,  условия жизни полевые, вся надежда только на группу и на медаптечку. Но организм, как правило, словно