Он и сам не заметил, как уснул. Вышел вечером на балкон посмотреть на звезды, да так и остался спать в плетеном кресле, что когда-то давно вытащил сюда. Так и не проснувшись, он завернулся в плед, спасаясь от ночной прохлады.
Он осознал себя в странном помещении, где все стены, перегородки и даже потолок были из ткани. Он сделал несколько шагов, но это лишь еще больше окружило его тканью. Он был не из тех, кто легко поддавался панике, а потому стал осторожно идти вдоль широких и узких полос шелка, бархата, ситца, парчи, органзы, бязи, тюля и других материалов, натянутых от пола до потолка. Он полагал, что ищет выход, но все больше увязал в глубине этого мягкого лабиринта. Постепенно из недр его души стала подниматься тревога. Все отчетливее становилось осознание, что выбраться из этого замка ткани будет невероятно сложно, может, даже и невозможно. Чем больше он думал об этом, тем труднее было сдерживать панику, которая настойчиво охватывала его, утягивая в темноту.
Нервы его сдали. Он сорвался, с силой дергая ближайшую к себе полосу синей с блестками органзы. Материал не поддался, оставив красные следы на руках. Он несколько мгновений смотрел на свои ладони, пока не оказался окруженным этой тканью. Спину его ярко осветило, он даже побоялся обернуться, чтобы не ослепнуть.
– Что ты пытался сделать? – неизвестно откуда послышался мощный низкий голос.
– Выбраться, только и всего.
– Ничего не выйдет. Ты ведь потерялся.
– Здесь должен быть выход! – прокричал парень. – Если я не могу найти его, значит, мне нужно его сделать.
– Ты потерялся не здесь, – казалось, что голос совсем не имеет интонаций. – Ты потерялся в самом себе. В ткани своего бытия. Пелена спадет, когда ты найдешь самого себя.
– Но где мне искать?.. – он тихо опустился на колени. – Я не могу. Просто не могу...
– У тебя нет выбора, – холодно отозвался голос.
Он с силой ударил по ткани, как по стене. Она только прогнулась, но ни боли не причинила, ни рваться не собиралась. Он расправил ладони. Гладкий материал скользил по рукам очень легко, только блестки чуть зацеплялись за кожу. Он уставился на ткань, пытаясь понять, что хотел ему сказать голос. Но идей не было. Совсем. А ткань все больше напоминала ему звездное небо — глубокий синий цвет и маленькие блестки.
Он проснулся от того, что лучики рассветного солнца заскользили по его плотно сжатым векам. Полотно ночного неба подернулось бледностью, отдавая редкие облака алым краскам. Сонному взору его открывалось таинство утра и поднимавшегося красного диска.
– Еще бы несколько минут... Кажется, я уже почти поймал самого себя за хвост... – тихо прошептал он, поднимаясь и проходя в комнату.
