Каждый високосный год

отдельно справки свидетельств о смерти нападавших и объяснительные о пропаже их трупов. «Юков, Нюков, Анюков, Панюков, Ипанюков...», — перебирал в голове фамилии из справок Серебряков. Следователь сжал пальцами виски и принялся массировать их, напряженно размышляя о том, почему все эти дела кажутся ему настолько похожими, будто сделанными под копирку.

Лейтенант поднялся и подошел к окну. Едва он открыл форточку, как в душный кабинет ворвался морозный воздух, и мелкая снежная пыль, подгоняемая ветром, ударила Ивана Сергеевича в лицо. Он закурил, глядя на светлеющее небо, которое только-только начинало окрашиваться голубым цветом под лучами медленно встающего солнца. День обещал быть холодным, но безоблачным, однако для следователя это не имело значения — все его мысли были поглощены делом, которое так или иначе надо было раскрыть.

Неожиданная догадка посетила лейтенанта совершенно внезапно. Он выбросил недокуренную сигарету в окно и бросился к своему столу. В материалах дел он искал теперь совершенно конкретные бумаги, которые могли бы подтвердить или опровергнуть его мысль. Следователь просматривал страницу за страницей, выбирая нужные ему и откладывая их в отдельную стопочку, подробное изучение которой он решил произвести, когда соберет все документы…

Сержант Зимова шла по коридору и думала, а не зря ли она отдала Серебрякову все материалы? В конце концов, она тоже не была уверена, что они как-то взаимосвязаны и их имеет смысл так подробно рассматривать. А направлялась Юлия Борисовна к полковнику Сомову, который просил зайти. Вроде как у него было что-то по тому делу, которое Серебряков начал расследовать немного раньше. Оно касалось кражи бытовой техники из одного супермаркета, и Иван Сергеевич был уже близок к его раскрытию, но именно в тот момент на него и обрушилось это новое дело о покушении.

— Сержант Зимова по вашему приказанию прибыла, — рапортовала Юлия Борисовна, едва вошла в кабинет полковника.

— Юленька, а наш лейтенант очень занят? — ласковым голосом поинтересовался полковник. Это был лысый мужчина шестидесяти лет, однако его поджарое телосложение и улыбчивое лицо сбрасывали ему лет десять.

— Так точно, — отозвалась сержант. — Он расследует дело о покушении.

— Очень жаль... — Сомов вздохнул. — Но ничего не поделаешь, служба есть служба. Тогда просто передадите ему мою благодарность.

— Товарищ полковник, но ведь Иван Сергеевич не довел дело о краже, — удивленно произнесла Зимова.

— Он настолько все точно свел, что только дурак бы не догадался, — улыбнулся полковник. — Передайте ему, что дело закрыто, он может выдохнуть.

— Есть передать, что дело закрыто! — сержант отдала честь.

— И еще, Юленька, у меня к Вам будет личная просьба, — Сомов пристально посмотрел на нее.

— Да? — осторожно переспросила Зимова.

— Проследите, пожалуйста, чтобы наш молодой кадр не перерабатывал и не спал в отделении, — лицо полковника выражало, что такое поведение лейтенанта доставляет некоторые неудобства.

— Есть! — Юлия Борисовна улыбнулась. — Разрешите приступить?

— Приступайте, — кивнул полковник.

Сержант отправилась обратно к следователю. В коридоре отделения было почти пусто — офицеры несли службу по своим кабинетам, занятые допросами, расследованиями и разного рода бумажной волокитой, и только их подчиненные проходили от одного кабинета к другому с редкими поручениями. С улицы доносилось тарахтение машин на стоянке — их то ли прогревали, то ли готовили к выезду.

Иван Сергеевич обнаружился мечущимся по своему кабинету в крайне растрепанном состоянии: светлые волосы были взъерошены, будто он настойчиво тер голову, в глазах горело беспокойство вперемешку с азартом, воротничок форменной рубашки был расстегнут. Его китель висел одним плечом на спинке стула, галстук валялся на столе поверх аккуратно разложенных бумаг. Лейтенант что-то бормотал, периодически останавливаясь и сдавливая собственную переносицу.

— Товарищ лейтенант? — осторожно обратилась Зимова, едва вошла в кабинет.

— А? — вскинулся тот, резко обернувшись. — А, это Вы, сержант...

— Полковник Сомов просил передать Вам благодарность. Дело о хищении закрыто, — отчиталась девушка.

— Это хорошо, — медленно ответил Серебряков.

— Товарищ лейтенант, что с Вами? — обеспокоенно спросила сержант.

— У меня на столе, на краю, лежит стопка. Посмотрите, — Иван Сергеевич мотнул головой в сторону своего стола.

Сержант Зимова медленно подошла к столу и принялась просматривать документы. Это оказались фотороботы и описания особых примет. Фотороботы были очень похожи друг на друга, а описания и вовсе сходились с точностью до слова.

Особые приметы нападавшего.
Мужчина, рост средний, худощав. На вид лет тридцать. Глаза серые, пронзительные. Волосы темные, почти черные. Нос тонкий. Половину лица скрывает окладистая борода. Правое ухо надорвано в области мочки. Во время нападения был одет в черные штаны и черную спортивную куртку с капюшоном и высоким воротом.
Июль, 2008 г.

Особые приметы нападавшего.
Мужчина, худой, невысокий, но и не низкий. Лет тридцати, не моложе. Глаза серые, пронзительные. Черты лица острые. Волосы черные. Бородат. Мочка правого уха надорвана. Был одет в черный спортивный костюм марки «Adidas» с высоким воротом и капюшоном.
Август, 2004 г.

Особые приметы нападавшего.
Среднего роста мужчина, худой. Волосы черные, на лице борода. Глаза серые, пронзительные. Порвано правое ухо в районе мочки. На вид лет тридцать или около того. Лицо тонкое, аристократическое. Был одет в спортивную куртку с высоким воротом и капюшоном черного цвета и штаны.
Июль 2000 г.

— Эти документы очень похожи, — медленно произнесла девушка.

— Это не единственное в этих делах, что выглядит похожим, — отозвался лейтенант. — Впрочем, Вы ведь заметили, да?

— Я заметила, что выбор жертв был похож, и только... — понурив голову, ответила сержант.

— Да эти дела... В них только фамилии разные фигурируют! — воскликнул Серебряков.

Следователь внезапно кинулся к столу. Весь его вид говорил о том, что его поразило очередной догадкой, и он просто не может стоять на месте. Иван Сергеевич быстро просмотрел стопку со справками о смерти нападавших и потрепал собственный подбородок.

— Если убирать первые буквы, то фамилия та же... — пробормотал он. — Сержант Зимова.

— Да? — девушка встала навытяжку.

— Найдите мне всех с фамилией Ков, срочно, — хоть голос лейтенанта и был твердым, в нем все же ощущалась некоторая задумчивость.

— Есть! Разрешите выполнять?

— Выполняйте...

Еще около двадцати минут Серебряков рисовал схемы, в которых старался подтвердить свою мысль. И ему начинало казаться, что сводится все очень легко. Он несколько раз переписал фамилии нападавших и несколько раз вычеркивал первые буквы. Потом перечитал особые приметы и заново просмотрел фотороботы. Смущало во всем этом только одно: все описания и фотороботы были будто бы с одного человека списаны, но обычный человек не мог не меняться столько лет! Он должен был хотя бы постареть.

Разум Серебрякова отказывался заново воспринимать все это, и следователь снова подошел к окну перекурить. Мысли стремительно покинули его, и он бездумно уставился на слепящий снег. Лейтенант проводил взглядом машину, которая покинула парковку перед отделением: бело-синий «УАЗ» отправился, кажется, на вызов, включив сирену как раз на выезде. Иван Сергеевич глубоко вздохнул и попытался насильно вернуть размышления в русло расследования.
В кабинет, как всегда тихо, вошла Юлия Борисовна. Она практически незаметно прокралась к столу лейтенанта, стараясь не оторвать его от мыслительной работы, и положила на свободное место несколько распечаток. Девушка уже готова была уйти, когда ее остановил голос следователя.

— Сержант Зимова, Вы быстро. Нашли что-нибудь? — в интонациях следователя не осталось и следа энтузиазма.

— Так точно! Распечатки у Вас на столе, — отозвалась Юлия Борисовна.

— Спасибо, — таким же бесцветным голосом изрек лейтенант. — Можете идти.

— Есть! — отдала честь сержант и снова ушла.

Иван Сергеевич вернулся к своему столу и принялся просматривать принесенные Зимовой распечатки. Их оказалось всего пять. То есть в городе было всего пять человек с фамилией Ков. Ков Алла Евгеньевна и Ков Ирина Александровна сразу же отправились в корзину — по мнению Серебрякова, убийцей должен был быть мужчина. Ков Игорь Миронович полетел вслед за женщинами — тринадцатилетнему подростку не под силу пробить ножом дубленку и мышцы спины. Оставалось только двое мужчин, которых и изучал Иван Сергеевич.

Ков Адриан Натанович оказался мужчиной тридцати двух лет, на которого никаких материалов, кроме выписки из паспортного стола о выдаче документов, не имелось. Там была маленькая черно-белая фотография, с которой угрюмо смотрел двадцатилетний парень со светлыми волосами. Лицо парня было довольно простым, у него был приплюснутый нос и широкий лоб, ни о какой бороде речи, конечно, и не шло. Глаза парня казались темными, однако это мог быть лишь оптический эффект.

А вот последний лист содержал выписку из паспортного стола на имя Кова Дмитрия Викторовича. Согласно карте, он родился шестнадцатого января тысяча девятьсот восемьдесят третьего, последний раз менял паспорт в декабре две тысячи одиннадцатого по причине утери. Одного взгляда на приложенную фотографию было достаточно, чтобы Иван Сергеевич вскочил и начал задыхаться. С листа распечатки на него смотрел Юков. И Нюков. И Анюков. И все они, казалось, слились в этом лице, принадлежащем Кову.

Серебряков перевел взгляд на строку, где был написан адрес Кова. Там значилась одна из хрущевок на Автомагистральной. Иван Сергеевич стал спешно собираться. Он быстро натянул китель, кое-как завязал галстук, достал из шкафа форменную куртку и шапку и, на ходу надевая верхнюю одежду, вылетел и кабинета. Прежде, чем он выскочил на улицу, он успел только попросить Зимову запереть кабинет.

Служебная вишневая «девятка» завелась сразу, и следователь быстро покинул парковку перед отделением. День уже подошел к разгару, и на широких улицах было практически не протолкнуться. Иван Сергеевич нетерпеливо барабанил пальцами по рулю и шипел ругательства себе под нос. На перекрестке неподалеку светофор был сломан, и один из «гениальных» регулировщиков собирал километровую пробку. Серебряков не знал, почему он так торопится, но ему казалось, что если он будет тратить время впустую, то может опоздать. Куда и к чему опоздать, следователь тоже не знал.

Ивану Сергеевичу удалось свернуть на узкую улочку, которая позволила ему практически объехать пробку. Однако на Автомагистральной его тоже ждал неприятный сюрприз в виде большого затора.

Наконец, Серебряков завернул во двор искомого дома. Он выскочил из машины, едва не забыв закрыть дверь. Он побежал к дому, будто бы боясь, что дом вот-вот исчезнет, и он не успеет войти в подъезд. Однако дом никуда не делся, и едва следователь влетел в распахнутую настежь дверь, ему в нос ударил неприятный запах кошек.

Зеленая краска на стенах облупилась, перила на лестнице были перекошены,