удалось. Некоторые сумели сохранить свои первые браки, но большинство, как и в целом по стране, – нет. Развалились первые браки и у наших мужиков: у «Рустемаса» (с литовкой у него второй брак) и у Андрея Ширшова. Да-да, несмотря на воспетую мной его феерическую любовь с Лидуськой, из-за которой мы столько километров намотали по родному Татарстану, и рождение сына Антона. Но, жизнь продолжается, и окончание моих воспоминаний почти день в день совпало со знаменательным событием: у Андрюши во втором браке родился сынок Мишка! Быть может, это совпадение тоже символично.
Я не скрываю, что питаю особо тёплое отношение к людям, сумевшим сохранить свои студенческие браки. Мне всегда обидно, когда по-настоящему пылкую любовь двух молодых сердец разбивает угрюмая проза жизни. Хотя в прозе ли только дело? Ведь мои друзья женились-то в юном возрасте. Но потом, по-разному взрослея и развиваясь, зачастую супруги отдалялись друг от друга. Да и перипетии «лихих девяностых» подлили масла в огонь разлада многих семей.
Каждый живёт свою жизнь. Некоторых я не видел с момента окончания университета, кто-то изменился заметно, кто-то нет – в любом случае, все остались мгновенно узнаваемыми и родными. Ведь встреча в Альма-матер через годы – это как возвращение к любимой театральной постановке, где и участники спектакля, и декорации те же самые.
Но почему человек, пройдя через десятилетние пласты жизни, по-прежнему продолжает столь трепетно относиться к своему студенческому прошлому? Не школьному, не армейскому, не трудовому, а именно студенческому? Почему взрослые, состоявшиеся люди, солидные дяди и тёти, свидевшись друг с другом, начинают смеяться, как дети, скакать, как юные козлики, визжать, как поросята? Забавно наблюдать за этим зрелищем со стороны. Ведь выпускниками ВУЗов мы, как правило, становились в 22-23 года, в расцвет молодости. И, несмотря на то, что почти все из нас проработали потом в трудовых коллективах не меньше срока учёбы – пяти лет, а то и больше, – но таких отношений в них, в подавляющем большинстве, и близко не было и нет. С другой стороны, почему отношения между бывшими однокашниками, оставшимися в одном городе, тем более, работавшими в одном месте, спустя годы, часто становились будничными, прохладными? В чём причина? В том, что они, оставшиеся рядом, с годами всё меньше и меньше воспринимали друг друга как просто вчерашних студентов. Как и в ранних студенческих браках, непрямые линии судеб шли по-разному и, по мере развития сценария жизни каждого, «разводили» их…
Напротив, разъехавшиеся после ВУЗа однокашники крайне редко встречались, но во время встречи мгновенно «вернулись» в такое радужное, такое уютное студенческое прошлое. Вскользь осведомившись, кто кем стал, и кто кого родил, мы, захлёбываясь словами, начали «токовать»: а помнишь то, а помнишь это.… Мы снова пусть всего-то на несколько часов стали, как и прежде, просто студентами-однокурсниками...
Да, студенчество уже далеко позади. Вместе с присущими молодости открытостью, романтизмом, наивностью и оптимизмом. Мы искренне дружили. Были равными в интеллектуальном плане, нас объединяла общность интересов. Это и есть, на мой взгляд, основные причины идеализации того периода жизни – студенческое равенство и объединявшая нас всех надежда на светлое будущее.
Равенство социального статуса обеспечивало нашу общность в мировосприятии и житейской философии. Никто из нас (никто!) не приезжал на занятия на личном авто, тем паче, в сопровождении охраны. Никто не платил за учебный процесс, абсолютно все были, как сейчас говорят, «бюджетниками». Никто «не башлял» экзаменаторов, не учился заочно на очной форме обучения. А ведь у нас на факультете вместе со мной учились дети очень известных родителей. Ну и что из того, что ты носишь известную фамилию? Покажи прежде, что сам-то из себя представляешь!
Всё у нас было предельно ясно. Вот мы – студенты. Вот они – преподаватели. И никаких вопросов: они учили – мы учились, они наставляли – мы усваивали уроки, они экзаменовали – мы старались их перехитрить, разыграть, если требуется, комедию или драму. А потом радовались, прижимая к груди зачётку, когда фокус удавался. Они постоянно напоминали нам, что мы уже взрослые, мы, естественно, с этим соглашались, а в глубине души оставались детьми, даже если кто-то уже отслужил в армии или после школы успел поработать. Именно детьми, несмотря на то, что сами, случалось, женились и заводили собственных ребятишек. Это вполне созвучно голосу подсознания: позавчера была группа детсада, вчера – группа продлённого дня в школе, сегодня – тоже группа, пусть и академическая. И так хотелось хоть ещё немного побыть на этой стороне изгиба неведомой и даже немного пугающей своей неизвестностью непрямой линии жизни.
И окрыляла надежда. Ведь впереди, после окончания ВУЗа, как нам всем, честолюбивым и немножко самонадеянным, тогда представлялось, будет интересная работа, непременно плодотворная созидательная деятельность, профессиональное совершенствование и, конечно же, достижение определённых высот в жизни.
А жизнь идёт дальше. Год, два, пять, десять, двадцать пять… Кто-то взлетает, черствея и становясь циничным по «пути наверх», кто-то терпит фиаско, понимая, что ничего в жизни не добился. И тоже соответствующе реагирует на это. Что ж, в жизни, как некогда при сдаче экзамена: каждому – своё.
И только воспоминания о студенчестве никогда не поблекнут в памяти, не вызовут чувства досады или сожаления. Университет навсегда занял достойное место в последовательной череде святых для каждого понятий: мать – Родина – Альма-матер – семья… С годами эти воспоминания – как форпост бастиона памяти, на волне которой, как на машине времени, легко уносишься в молодость.
«Слава вам, профессора, стойким рыцарям пера, всем студентам – слава!»
2010 год
