Кофейня

свое произведение перед комиссией и конкурентами. – Блондин обаятельно улыбнулся, - Мы начнем через десять минут, можете пока готовиться. – Завершив свою речь, он повернулся на каблуках и, отбросив на спину волну платиновых волос, гордо удалился.
Хмель мгновенно выветрился у Кристофорри из головы, и он медленно осел на ступеньки перед Дворцом.
***
Смычки в руках братьев заставляли звучать скрипки в унисон, выводя замысловатую и веселую, типично карнавальную мелодию. Казалось, Бароцци жили музыкой, дышали ею, мыслили ею…
Но, из быстрой и яркой, мелодия перетекла в мягкую, более спокойную, сохраняя при этом карнавальную веселость. Казалось, закрой глаза и увидишь разряженных венецианцев, танцующих на балу, когда одна мелодия сменяет другую, а другая рождает третью….
Последний взмах смычков, и близнецы, открыв глаза, выпустили скрипки из рук.
Странное оцепенение спало лишь через миг, когда Селиуса дважды вызвали, но он, о чем-то задумавшись, даже не обратил на это внимания и вышел уже после того, как Моретти подтолкнул его в спину.
Селио медленно подошел к роялю, провел по клавишам кончиками пальцев, привыкая к новому для него инструменту, обвел пальцами маленькую букву K на защищающей клавиши крышке  и, улыбнувшись тому, что инструмент был создан его предком, опустился на табурет, начав играть.
Клавиши под его длинными пальцами  создавали какую-то волшебную, магическую мелодию, бывшую, по мнению всех венецианцев, отражением истинной магии карнавала. Звуки переливались, создавая завесу таинства, равную блеску украшений на масках, при этом, не теряя карнавального веселья.
Селиус резким движением головы отбросил выбившуюся прядь. Капли пота блеснули на его лбу, но пальцы, не отвлекаясь ни на какие внешние раздражители, порхали по черно-белым клавишам, живя собственной жизнью.
Наконец, финальные аккорды, и музыкант, зажмурившись, склонился к клавишам, переводя дух. Его губы шептали что-то старинному инструменту.
- Синьор Кристофорри, спасибо! – Поблагодарил его один из членов совета, когда Селиус встал и медленно поплелся на свое место. – Результаты будут объявлены в течение часа. Вы сделали уже все, что могли, теперь отдыхайте.
***
В зале Большого Совета было необычно тихо. Пятеро музыкантов бездумно слонялись по залу, ожидая объявления результатов конкурса на закрывающую композицию для карнавала. Наконец, двери зала распахнулись, и в зал бодрым шагом влетел все тот же блондин, который и встретил музыкантов у входа:
- Минуточку внимания, синьоры музыканты. Мы знаем, что все вы старались, создавая свои произведения. Но, решение совета таково: в этом году, закрывающей композицией для карнавала будет творение синьоров Бароцци. – Оратор выдержал театральную паузу, и в зале повисла гробовая тишина. Мимо уха Селиуса пролетела муха, и этот тихий звук привел его в чувство. Он тихо всхлипнул и выбежал из зала.
Ошарашенный  подобным поведением блондин дважды взмахнул длинными ресницами:
- Что это с ним? А, впрочем, неважно….
- Как это, не важно, Анжело? – к нему подошел мужчина лет сорока. – Ведь этот молодой человек и был синьор Кристофорри? Его композиция признана лучшей и будет гимном карнавала. Его нужно найти и сказать об этом…
***
Невозможно убежать от себя, от своих неудач и проблем. Селиус понял это, затерявшись во множестве узких улочек, которыми изобиловала  Венеция. Остановившись в одном из дворов, он прислонился к влажной от вечной сырости стене и медленно сполз по ней на землю.
Какая-то женщина в цветастой юбке и с убранными в хвост длинными золотисто-рыжими волосами вышла во внутренний дворик с корзинкой белья. За ней семенила трехцветная кошка. Хозяйка поставила корзинку на траву, взяв оттуда какую-то вещь. Кошка попыталась забраться в корзинку. Разумеется, женщине это не понравилось, и она, вытащив кошку из корзинки, несильно щелкнула ее по носу. Хвостатая не обиделась, лишь подождала, пока обидчица отвернется, чтоб повторить попытку.
Мужчина какое-то время безразлично наблюдал за их противостоянием.
Внезапно, что-то щелкнуло в мозгу, и он, словно повинуясь чьему-то приказу,  вскочил, напугав тем самым бедную женщину, и, придя к какому-то решению, уверенно сорвал свободную веревку. Не обращая никакого внимания на испуганную даму, Селиус быстрым шагом направился домой. Через какое-то время он уже бежал, оскальзываясь на краях тротуаров и спотыкаясь о всевозможные неровности и ступеньки.
Влетев в свою комнату, Кристофорри вскарабкался на стул и быстро соорудил петлю. Он набросил добытую веревку на потолочную балку,  затем просунул в петлю голову и, глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, сделал шаг навстречу судьбе.
***
Чьи-то нежные, но сильные руки в последний миг обхватили его за талию и, вытащив из петли, бережно опустили на диван. Селиус тихо застонал и разлепил глаза, желая увидеть, кто посмел его спасти. Рядом с ним находился человек, которого он меньше всего хотел видеть. Длинные белые волосы водопадом скользили по его плечам, нежные пальцы мягко придерживали неудавшегося самоубийцу на диване, но светло-золотые глаза горели яростью.
- Пусти! – прохрипел Селио, пытаясь встать, но блондин не позволил.
- И не подумаю. Ты зачем в петлю полез?
- А что делать? Радоваться проигрышу? У меня ни денег, ни работы! Этот конкурс был моей последней надеждой, а теперь… Зачем ты меня спас?!
- Ты так быстро убежал, что мы не успели даже сказать тебе самую главную новость!
- Какую? И вообще, кто ты?
- Я? Анжело, владелец кофейни на кампо Санто Стефано. – блондин встал и откинул с плеча волну платиновых волос. Селиус мог поклясться, что над головой гостя что-то блеснуло. Впрочем, возможно, это луч солнца затерялся в волосах. – Твоя композиция была признана лучшей, и ее решили использовать в качестве гимна карнавала.
Обалдевший от таких слов музыкант добровольно остался на диване в попытке осознать новость. А Анжело прошелся по комнате, выглянул в окно, зачем-то заглянул под диван, потом подошел к роялю и, склонившись над ним, принялся изучать, касаясь крышки кончиками пальцев, пробегая ими по витиеватому узору,  и что-то при этом шепча.
- Он не продается.
- Что? – блондин повернулся к Селиусу.
- Я бы давно его продал, но на нем могут играть только Кристофорри. Остальным инструмент не покоряется.
- В таком случае, - Анжело ослепительно улыбнулся. – Жду тебя в понедельник в кофейне в половине десятого утра, – с этими словами он положил деньги на рояль и направился к двери, – грузчики прибудут завтра с утра.
И гость растаял в воздухе, не дойдя до двери буквально одного шага.
***
Рассветное солнышко подсветило оставшиеся на небе облака нежно-золотым светом. Его лучи раскинулись над  дремлющей еще Венецией, заглядывая во все окошки и витражи. Окно в комнатке, снимаемой Селиусом, тоже оказалось не обделенным вниманием.
В это воскресное утро уставший музыкант тихо дремал, время от времени приходя в себя, он сонно осматривал комнату и зарывался обратно в одеяло. Ему снился дивный сад, с высаженными в нем розами всех сортов и расцветок. Он шел по саду, наслаждаясь дивным ароматом, исходившим от каждого цветка в отдельности. Все они, причудливо перемешиваясь, создавали свою утонченную симфонию. К бабушке, а это был ее сад, он приехал впервые.
В какой-то момент он подошел к раскрытым витражным дверям гостиной. В центре ее возвышался красавец-рояль – изысканный и достаточно старый инструмент. Мальчик не смело подошел поближе, провел пальцами по полировке, по витиеватому узору на крышке, защищающей клавиши от пыли.
- Хочешь научиться играть? – спросил его насмешливый голос. Селио обернулся, позади, на ступеньках, стоял его дед. Мальчик осторожно кивнул. Пожилой мужчина уверенно подошел к роялю и сел на табурет перед инструментом. – Мой прадед создал этот инструмент специально для нашего рода. Никто не знает, что именно он в нем настроил, но с момента создания на нем могут играть только Кристофорри. – с этими словами он достал нотную тетрадь и посадил внука рядом с собой.
***
Резкий стук в дверь вырвал Селиуса из мягких объятий Морфея. Он сел на кровати и принялся тереть заспанные глаза. Стук повторился. Проворчав что-то на подобие «иду!», мужчина поднялся с дивана и пошел открывать дверь.
На пороге стояли несколько плечистых молодых людей. Один из них окинул взглядом заспанного и лохматого музыканта и поинтересовался:
- Кристофорри - это Вы?
Селиус настороженно кивнул.
- Мы от синьора Анжело. За роялем.
- Ах да… проходите… - он посторонился, пропуская гостей в квартирку.
Через полчаса грузчики ушли, а он остался один на один с практически пустой комнатой. На подоконнике лежали знакомые листы. Кто их сложил? Неужели грузчики? Селиус подошел и, взяв их в руки, с ногами забрался на широкий подоконник и погрузился чтение.
***
«Мир Селестино обрушился в тот же миг, когда объявили результаты. Он не помнил, как вышел из Дворца, как бесцельно бродил до ночи по узким венецианским улочкам. И уж совершенно точно он не мог сказать, что именно привело его на крышу одного из стоявших на обочине Гранд-канала домов. Он подошел к краю крыши и безразлично посмотрел вниз, на темную воду.
«Моя жизнь потеряла всякий смысл. Мне никогда не создать музыку лучше, чем у Адриано.» - подумал он, - «Зачем я вообще пытался, ведь знал же! Знал!»
Закрыв глаза, Кристо занес ногу над пропастью. Но вдруг что-то теплое вцепилось в его локоть, не давая совершить самую глупую ошибку на свете.
Он оглянулся и увидел ангела, который держал его за руку. Помимо крыльев и нимба, о его ангельской сущности говорил тот необыкновенный свет, которым мягко сиял в холодной ночи его неожиданный спаситель» .
***
В дверь снова постучали. Селиус с тихим вздохом оторвался от рассказа и пошел открывать.
На этот раз на пороге стоял Кристиан Дорф. Его серо-красная куртка висела на руке, за плечом болтался неизменный футляр со скрипкой, а на лице - радость. Увидев друга, он схватил его за руку и принялся трясти:
- Поздравляю с эффектным размазыванием всех конкурентов по стене Дворца Дожей. Уже весь город знает о том, что с сегодняшнего дня у карнавала появился гимн, и уж тем более, кто его создатель!
Выпалив это, Дорф радостным вихрем ворвался в единственную комнатку снимаемой квартиры и осмотрелся.
- А..а где рояль?!
- Продал… - равнодушно заметил Кристофорри и, кивнув гостю на кресло, вернулся на подоконник.
- Но…. Ты же говорил…
- Говорил. Вчера после конкурса ко мне зашел владелец одной кофейни, купил у меня рояль и предложил работу.
- В кофейне?! Да ты же теперь знаменитость! Ты же можешь играть, где захочешь… почему ты согласился?
Вместо ответа Селиус неопределенно пожал плечами.
- Ну, что ж… это твое дело. Я вообще зашел тебя поздравить и сообщить, что к семи собираемся в том же пабе, где и во времена учебы. Будем тебя чествовать, герой! – Крис, так и не опустившись в кресло, кивнул другу и вышел в коридор. – Мне еще нескольких наших сокурсников надо оббежать, так что, до вечера!
***
На этаж Селиуса поднималась прекрасная девушка. Длинные волнистые волосы цвета ночи были сколоты на затылке белой, украшенной жемчужинами, заколкой. Красное, в белый горох платье без