Вечное Солнце Припяти

у разрушившегося крылечка. Заглядываем внутрь... Уже знакомая картина уныния: облезлые стены, почерневший потолок, напрочь отсутствующий пол – он просто сгнил, позволив вездесущему кустарнику забраться и внутри помещения...
Мы словно попали в страшную сказку, где всё перемешалось и перепуталось.
Мне кажется, что если вдруг внутри здания пойдёт снег – движение снежинок обозначится снизу – вверх... Да, это глупо, но каких-то иных ассоциаций я просто не нахожу. Потому что всё тут выглядит не так, как то привыкли видеть мы все...
Движемся по коридору с низким потолком. На полу отвалившаяся штукатурка... Обувь... Разорванный противогаз... Баллончики из-под краски... Кое-где виднеются проходы в соседние помещения. Они будто бойницы, приютившие в собственном чреве коварное зло. Некоторые сохранили полусгнившие двери. У одной из таких сидит разорванный мишка... Его плюшевое брюшко вздулось от постоянной сырости, а фиолетовые внутренности расползлись по полу, словно голодные черви...
Мне неприятно. Хорошо, что в данный момент весь этот ужас скован льдом.
Мишка смотрит одним глазом на далёкий выход. Он знает, что никогда отсюда не выберется...
Какое-то время бесцельно блуждаем по мрачным коридорам и тёмным комнатам. Затем начинаем присматриваться более тщательно... Однако ничего нет.
Светлана заметно нервничает.
Я и сам на пределе. Хочется просто остановиться и громко позвать Волкова по фамилии!.. Но я понимаю, что это ничего не даст.
Занятый мыслями, бреду к тёмному закутку в конце коридора – что-то вроде сторожки или амбара для ненужных вещей... Внутри пусто. Хотя нет! Присматриваюсь... Вижу разломанную искусственную ёлочку... Отчего-то вместо неё мне представляется чумазая девочка в отрепьях... У неё знакомое лицо. Но я, как ни стараюсь, не могу её узнать!.. Она словно впитала в себя образы всех Свет, что я знал...
Знаю.
Сколько они уже тут?
Подхожу ближе. Слышу, как хрустят под ногами прогнившие доски. Невольно замираю, однако звук не прекращается... Он лишь нарастает! Опасливо пячусь к выходу. Не успеваю! Проваливаюсь! Буквально по пояс!.. Чувствую под ногами наклонную поверхность. Скольжу по ней вниз!.. Попутно вскрикиваю, силясь приковать к себе внимание отставшей Светланы.
Девочка стремительно растворяется...
Светлана появляется, словно из ниоткуда! Мгновенно оценивает ситуацию. Здоровой рукой хватает меня за ворот комбинезона. Пытается удержать... Однако я уже окончательно потерял равновесие! Чувствую, как ноги соскальзывают всё ниже! Упираюсь животом в вонючие доски. По инерции проседаю слегка назад... Опрокидываюсь на спину и несусь куда-то вниз, уволакивая за собой визжащую Светлану!..
«Американские гонки» заканчиваются так же внезапно, что и начались!.. Я чувствую невесомость. Тут же на всём ходу натыкаюсь на что-то твёрдое! Мгновенно сводит дыхание, а на глаза наворачиваются тяжёлые слёзы!.. Силюсь выдохнуть для того, чтобы вдохнуть заново. Как только это более-менее получается, из-за спины возникает нога Светланы... Я получаю болезненный удар коленом в ухо, после чего какое-то время просто растерян...

Когда прихожу в себя, Светлана сидит напротив, потирает ушибленное колено и виновато улыбается.
Я изучаю собственные повреждения: рука снова ноет, в ухе гудит, а к груди лучше вообще не прикасаться...
Смотрю на Светлану.
-Ты как? В норме?
Она кивает. Протягивает мне оброненный фотоаппарат.
-Ты извини... Я как баул на тебя налетела. Ума не хватило ноги поджать... – Она виновато отводит глаза.
Я спешу её успокоить:
-Скажешь тоже... Я и сам хорош! Попёрся невесть куда... Вот.
Попутно оглядываюсь. Мы в туннеле. Один конец полого поднимается наверх – оттуда мы только что скатились. Другой – исчезает в темноте за перевёрнутой вагонеткой – это именно она так внезапно возникла на моём пути! Внезапно... Да она тут уже двадцать семь лет! Валяется и никого не трогает.
Я облокачиваюсь о рельс. Смотрю на Светлану. Она тоже изучает место, в котором мы очутились.
-Никогда не думала, что тут имеется цокольный этаж...
-Надо полагать, это именно то, что мы ищем... Выходит, я провалился довольно удачно.
Светлана вздрагивает.
-Я думала, мы ищем Славика...
-Да. И я уверен, что совсем скоро мы его отыщем!
-Думаешь, он где-то здесь?..
-Если и нет, то на той стороне туннеля нам, без сомнений, откроется его истинное местоположение. – Поднимаюсь и обхожу вагонетку. – Интересно, как далеко он уходит?
Светлана опасливо ёжится.
-А вдруг он связан с теми коммуникациями, по которым я бродила в детстве?..
-Хочешь сказать, что он ведёт к станции?
-Мне кажется, тут всё ведёт именно к ней!
-Да уж, не хотелось бы попасть прямиком в логово зверя...
-Зверя?
-Под четвёртый энергоблок.
Светлана неуверенно кивает.
Я достаю дозиметр. Стрелка застыла на отметке 60 мкР/час.
-Нет. Этот туннель автономен. Фон тут в разы меньше чем снаружи! Так что нам ничего не угрожает...
Светлана усмехается.
-Если учесть, сколько мы уже получили... Можно вообще ничего не опасаться.
Я молча соглашаюсь. Смотреть сколько именно сейчас «на мне» совсем не хочется...
«Собираем кости» и пускаемся в путь.
Туннель безжизненен и пуст – в нём отсутствует даже эхо. Звук шагов допрыгивает до уха, лягушачьей лапкой надавливает на барабанную перепонку, после чего снова ныряет под подошву берц...
И так снова и снова.
Только сейчас понимаю, насколько сильно устал. Насколько сильно проголодался. Насколько сильно погряз в боли и неведении, относительно собственного будущего... А так же – будущего всего человечества.
Туннель заканчивается метров через сто – сто пятьдесят, по существу, так и не успев начаться...
Я даже немного разочарован. Закрадывается сомнение, что всё взаправду. Мне не верится, что истина может находиться столь близко! Хотя, с другой стороны, всё вроде бы естественно – мы ведь не в фильме, где, прежде чем заполучить ценную информацию, действующие герои должны преодолеть полосу препятствий, обойти кучу ловушек и обезвредить самого отъявленного злодея!..
В реальности же всё иначе: вот оно, бери и пользуйся, если, конечно, сумеешь познать.
А на нет – и суда нет.
Мы нетерпеливо протискиваемся в узкий проход.

...Как правило, уровень развития цивилизации определяется объёмом её базы данных. Проще говоря: накопленными знаниями. Логично предположить, что мы оказываемся именно в таком хранилище...
Мы протискиваемся в обычную библиотеку.
Теперь ясно, откуда Волков притащил книги в общежитие...
Но зачем размещать под яхт-клубом библиотеку?
-Они изучали нашу культуру... – Светлана заворожённо оглядывает растянувшиеся вдоль стен стеллажи.
-Но зачем?
Она пожимает плечами. Шагает вперёд.
-Понятия не имею.
Я нерешительно бреду за ней. Замираю у одинокого стола, справа от входа. Стул – слегка в стороне... Будто сидевший за столом человек долго о чём-то размышлял, после чего решительно поднялся и направился по своим делам, забыв задвинуть стул.
Мне отчётливо представляется мрачный Волков. Он сутулится, не смотрит по сторонам, по обыкновению, сопит и трёт подбородок...
На столе – керосиновая лампа... Однако мне нечем её зажечь... Ко всему, я тут же о ней забываю. Куда больше моё внимание привлекает нечто иное! Конверт и ещё одна стопочка книжек.
На конверте написано аккуратным почерком, слегка наклонённым влево: «Светлане Шаврей».
И всё. Больше ни единой пометки, ни единого знака.
Я мнусь. Жестом подзываю Светлану. Протягиваю конверт.
Она дрожит как осиновый лист. С трудом орудует пальцами.
Я стараюсь на неё не смотреть. Кладу фотоаппарат на стол объективом вверх... Беру первую попавшуюся книгу.
«Положительная реактивность и “концевой эффект” атомных реакторов...»
Машинально открываю книжку на заложенной странице. Читаю выделенный жёлтым маркером текст:
«...Первоначальный проект реактора РБМК-1000 обладал рядом конструктивных недостатков и имел десятки нарушений и отступлений от действующих правил по ядерной безопасности... Основной конструктивный просчёт – это положительная обратная связь между мощностью реактора и его реактивностью, возникающая при определённых режимах эксплуатации, а так же, так называемый «концевой эффект», напрямую связанный с неудовлетворительной конструкцией стержней СУЗ, вводимых в активную зону реактора для его стабилизации и регулировки мощности...
...Вода, используемая в качестве теплоносителя, кипит внутри реактора, частично превращаясь в пар...
...Реактор был спроектирован таким образом, что паровой коэффициент был положительным... Проще говоря, повышение интенсивности парообразования способствовало возрастанию мощности реактора – то есть, высвобождению положительной реактивности. Таким образом, при низких нагрузках и больших мощностях, реактор «шёл в разнос», по сути, превращаясь в атомную бомбу с запущенным механизмом детонации... А положительная обратная связь, только ещё больше увеличивала вырабатываемую мощность!..
...Стержни СУЗ были признаны ошибкой проекта (большинство экспертов, анализировавших характер аварии на ЧАЭС, уверены, что в случившемся, в первую очередь, повинны именно они)... Расчёт массовой доли поглотителя и вытеснителя был выполнен неверно... При верхнем положении стержня, когда под вытеснителем находился семиметровый слой воды, нормальной работе реактора ничто не угрожало... Однако при попытках стабилизации активной зоны, дефект проявлялся на лицо.
При опускании стержня, происходит замещение столба воды вытеснителем – графитом. Последний, имеет более низкую способность поглощения нейтронов, чем вода, что и способствует высвобождению положительной реактивности, стремительному нарастанию мощности, а в целом, дополнительному «разгону» реактора, вне зависимости от нагрузки на его активную зону... Да, при погружении стержня СУЗ в активную зону реактора, вносится отрицательная реактивность – вода вытесняется в нижней части зоны, а одновременно, в верхней части происходит замена вытеснителя поглотителем – карбидом бора. Однако что «перевесит», и какого знака окажется суммарная реактивность, будет зависеть от формы нейтронного поля и его устойчивости при перемещении стержня вниз!..
...Таким образом, попытка понизить мощность реактора 4-го энергоблока ЧАЭС, только ещё стремительнее приблизила и без того назревающую катастрофу... Ко всему, в ту ночь на станции проводились испытания по снижению мощности и переводе реактора на питание от собственных нужд... То есть, допускали искусственное «замедление активной зоны», путём ввода СУЗ, с последующим падением мощности... которого как раз и не произошло ввиду неудовлетворительной конструкции стержней...
...Да, для проявления «концевого эффекта» необходимо довольно редкое сочетание исходных условий, как то, внесение достаточно большой положительной реактивности... Но, тем не менее, он возможен и авария на Чернобыльской АЭС только лишний раз это доказывает...»
Я отрываюсь от мелкого текста.
Зачем это Волкову?
Меня страшат засевшие в нём «бесы» – оказывается, вчера я их так и не выбил...
Машинально откладываю книгу. Хватаю нарисованную маркером план-схему... Подписано от руки: «Насосная станция».
Смотрю на переплетения коммуникаций и незнакомые символы... Попутно вспоминаю про