Копоть

стремишься проснуться. И не можешь. Это существо начало медленно двигаться в его сторону, продолжая глухо причмокивать, подволакивая задние конечности, отвратительно скрежещущие по бетону. В воздухе запахло тухнущей на ярком солнце в штиль груды рыбы. Резко вздрогнув, внезапно попавший в ночной кошмар парень неуклюже метнул нож, услышав глухой звук. Черт, попал рукоятью! Отбросив все сомнения, Макс понесся к выходу, оставив за спиной квинтэссенцию мерзости. Во всех углах теперь ему чудилось неясное шевеление, отовсюду к нему тянулись щупальца, стремясь остановить и высосать внутренности. Не помня себя, он птицей пролетел сквозь все также открытое окно и побежал в сторону парка. На бьющие по лицу ветви он не обращал внимания, хотелось только побыстрее как можно дальше оказаться от найденного. Но судьба редко бывает благосклонна к тем, кто столь резво передвигается по лесу в темноте. Зацепившись за корень, он исполнил в воздухе немыслимый кульбит и упал. Больше Макс не шевелился.
* * *
Пробуждение было крайне неприятным: во рту ночью паслось стадо небольших гиппопотамов, на зубах налипла мерзкая гадость, уши и нос заложило, все кости ломило. Будто не на мягкой подстилке из начинавшей опадать листвы поспал, а в бетономешалке! Макс с протяжным стоном сел и беспомощно огляделся, пытаясь вспомнить, как же он здесь оказался. Тем временем деловитые муравьи проложили себе новую тропку, проходящую непосредственно по его коленям. Постепенно в мозгу вырисовывалась картина вчерашнего вечера, вовсе не добавляющая оптимизма. Утро смутно напоминало подобные начала дня, но после весьма душевных пьянок, всегда требующих разбора полетов. Но тут не с кем было посоветоваться и выяснить правдивость произошедшего. Теперь его мучила дилемма: вроде бы и нужно пойти в подвал и выяснить все до конца, чтобы не оставлять позади такого страха, но было очень страшно. Лучшим вариантом казалось временное помрачение рассудка, вызванное, к примеру, какими-нибудь газами… Хотя нет, вряд ли в подвале санатория кто-то будет хранить психотропные вещества. А голова продолжала раскалываться. Пошатываясь и хватаясь за стволы деревьев, Максим добрел до реки и слегка привел себя в порядок. Умывшись, он с удовольствием вдохнул свежий утренний воздух, насыщенный влагой и свежестью. В воде отражались бегущие по небу облака, близ берега плескалась рыба, легонько колыхался тростник. Слабо, практически на грани притупленного сейчас обоняния, чувствовался запах гари. Причем доносил его ветерок со стороны корпусов санатория, что очень странно. Немного более твердыми шагами стал он продвигаться к месту своего временного обитания. Люди пока на пути не встречались, да и солнце еще невысоко поднялось. Поскольку часы все пришли в негодность, время можно было определить только примерно – было около половины шестого. Только вдали, на берегу реки красным пятном вырисовывалась кепка рыбака. А вот и корпус, где вчера он такого страха натерпелся! Только вся нижняя часть здания из розоватой стала угольно-черной, обгоревшей. На траве валялись осколки стекол, лопнувших от жара. За ограждением из красно-белой ленты дремал пожилой охранник. Видимо, в его задачи входило не пускать излишне любопытных к зданию. Приглядевшись, Максим узнал в нем Аркадия Петровича и, вспомнив свой недавний сон, счел за лучшее пойти сразу в номер и лечь спать. Выяснить все про пожар можно и потом. Проснулся он только в час дня от громкого стука в дверь.
* * *
- Максим, открой дверь! Да что с тобой такое приключилось?! – под барабанную дробь Максим вынырнул из черного забытья, не сразу узнав голос деда.
- Ммм, сейчас, подожди секунду, дедуль! – с трудом встав, он открыл дверь. Дедушка в изумлении смотрел на него, будто в первый раз увидев.
- Ты что это, внук, пил всю ночь горькую? В зеркало на себя не смотрел? – за первой волной гнева проснулись воспоминания о бурной молодости и, вместе с ними, жалость. – Пойдем, я тебе цитрамона дам, через полчаса будешь в строю. Все-таки не надо пить, если не умеешь.
- Хорошо, постараюсь запомнить этот урок,-  слабо улыбнулся страдалец, решив не посвящать деда в более чем странную правду.
Процесс возвращения к жизни прошел успешно, скоро моргание уже не приносило немыслимых мук. И даже голова стала вести себя почти прилично. Но от обеда тем не менее Максим отказался, предпочтя сходить в магазин за парой бутылок кефира и финскими галетами, что вызвало весьма уважительный отзыв дедушки о мудрости внука. Мало-помалу Макс смог привести себя в то состояние, в котором уже смотришь на себя в зеркало без ужаса и можешь выйти на люди не одевая темные очки в пол-лица. И, поужинав пшенной кашей со слабо заваренным чаем, он решил выйти совершить вечерний променад. «Променадом» в санатории называли довольно длинную дорожку с набережной, идущую вдоль реки. Там можно было и посидеть на лавочках, глядя на воду и проходящих мимо людей, и походить, став предметом наблюдений. А еще по ней было весьма популярно среди отдыхающих средних лет бегать по утрам и перед сном. Так что Максим был далеко не в одиночестве, и это его радовало – думать не приходилось ни о чем, можно было просто смотреть и слушать. Уворачиваясь от проносившихся мимо крупных мужчин, он шел и вслушивался непроизвольно в разговоры. В основном народ толковал о произошедшем пожаре. Дескать: халатность администрации, хранившей слишком много легковоспламенимых веществ в одном месте; произошедшая утечка газа, которого вообще не было в санатории (нельзя же такому риску подвергать памятник архитектуры). Причины придумывались разные, но все сходились в одном – само бы все не загорелось. Значит, кому-то надо было бросить в подвал минимум спичку. Экстремизмом попахивает это дело… Услышанное осело в глубинах максовой памяти, но проанализировано Максимом не было. Его решительно выхватила из небольшой кучки ползущих по дорожке отдыхающих и повлекла за собой по боковой дорожке девушка. Осознав резкую перемену в направлении, Макс заинтересовался и пригляделся к похитительнице: миниатюрная, стройная, правильные тонкие черты лица, красивые большие голубые глаза, без излишней худобы, с короткими – еле-еле достающими до плеч – каштановыми волосами, в джинсах и кофте с длинным рукавом. Он вспомнил, что периодически видел ее в столовой и на водных процедурах, но ни разу не разговаривал. И с ее стороны прежде не замечал особого стремления к общению с ним. Но факт резкого появления этого стремления был неоспорим. Поэтому завязался разговор:
- О прелестная дева, куда ты влечешь меня? Я даже не знаю, что мне говорить. Меня раньше девушки столь решительно не похищали. Они меня в принципе не похищали, я для них слишком тихий и застенчивый. Какую-то я чушь нести начинаю, - все это сопровождалось выразительными жестами, призванными несколько замедлить движение, отвлекая девушку от исполнения роли буксира.
- Давай мы не будем общаться в стиле «1000 и 1 ночи»? Зовут меня Марина, тебя, насколько я знаю, Максим. Нам надо уйти подальше от мест прогулок отдыхающих, есть у меня к тебе разговор. И ни к чему его слушать кому бы то ни было еще, - решительный вид дополнился решительным и не терпящим возражений тоном.
- Хорошо, буду говорить по-человечески. И я действительно Максим. Не могу сказать, что такой способ знакомства очень приятен, но буду рад тебе помочь чем могу. Только давай не будем слишком увлекаться игрой в шпионов, ладно? – вот у него уверенности и твердости в голосе не было. Максим не слишком любил непредвиденные обстоятельства и неожиданные знакомства. Они выбивали его из колеи, и так удаляющейся от него в последние два дня.
- Пожалуй, не будем. Пойдем вот на эту полянку, сюда никто не догадается заглянуть, - «эта полянка» находилась за такими зарослями крапивы, что никто туда точно не мог забрести. Только Максим с Мариной, основательно обезопасившиеся от ревматизма, добрались до нее.
Полянка была небольшой и заросшей уже основательно пожухшей колкой травой. Сидеть можно было только на земле, тут потребовалось приложить все искусство естествоиспытателей, дабы не сесть на муравейник. Окружали полянку преимущественно ясени и клены, между стволами которых ютились кусты орешника и лесной жимолости. Было еще довольно светло и поэтому место не утратило до конца своей уютности и очарования. Единственно, пришлось потрудиться при вытаптывании себе места для сидения. Иначе выражение «как на иголках» обретало самый буквальный смысл. И вот на этой уютной полянке должен был состоятся некий очень таинственный разговор. Опять что-то странное начинало твориться вокруг…
- Я видела тебя вчера, когда ты выбирался из подвала. Ты хоть понимаешь, что ты там потревожил? Я дольше тебя здесь пробыла, да и отдыхаю тут не в первый раз. Еще в прошлом году никаких ужасов не творилось – был самый обыкновенный санаторий, выделяющийся только собственно усадьбой. Контингент как везде, вполне обычный поселок, где живут работники, заурядная деревенька вблизи. Тихое, спокойное место было, тут действительно люди отдыхали от городских забот. А в этом году я приехала и не узнала местных людей. Ты не заметил конечно – привык к стрессу в большом городе. Но ведь здесь люди должны быть немного другими. Те же руки-ноги, туловище и голова, но поведение и мировоззрение другие. Приехав сюда две недели назад, я увидела, что они стали напряженнее, будто что-то постоянно гонит их куда-то, заставляет шевелиться быстрее, есть меньше и спать беспокойнее. Ты не удивляйся такой проницательности моей, я ведь социолог. И специализируюсь как раз по проблемам сельского населения.
- Так, то есть на меня напала нехилая такая проблема сельского населения? Ты меня не знаешь, я тебя не знаю… Так почему же мы сидим на лесной поляне и треплемся о социологии?! Тут весьма колко и неудобно, нужно что-то более весомое, чтобы удержать меня в сидячем положении.
- Это я проговорила вступление. Поспрашивав всех кого знала, я выяснила, что никто толком причин изменения в настроении и не знает. Просто началось это в апреле и все. На этом мне пришлось успокоиться и попробовать отдыхать как всегда. Получалось это три дня, а потом я, выйдя после завтрака из столовой, увидела заплаканную молодую женщину, которая искала своего маленького сына. Он ночью просто испарился из комнаты. И она ищет его уже третий час, сообщила уже администрации санатория, но пока безуспешно. И они его так и не нашли до сих пор! Что ты на это скажешь?
- Уже интереснее… Мое знакомство с этим подвалом началось с попавшей туда столь же непонятным образом маленькой девчушки. И она тоже была тут только с мамой. Но ты продолжай, я и потом высказаться смогу.
- Вот, мы подходим к самому интересному. Через восемь дней, то есть три дня назад, пропал опять маленький мальчик. Но на этот раз его нашли возле реки, он лежал без сознания, на боку были глубокие порезы. Страшное зрелище – идешь с утра искупаться в речке, а вместо купания получаешь до полусмерти измученного ребенка, окровавленного и всего в грязи. Малыша срочно увезли в больницу, в город. Его маме, как и маме без вести пропавшего мальчика, директор санатория из своего