проверяющих – сорокадвухлетнего полковника, мастера спорта по тяжелой атлетике, и тридцатипятилетнего «карьериста» в звании лейтенанта. Мастера спорта по лыжам.
Тут вызывает меня редактор газеты полковник Жданов и говорит, мол, надо в часть срочно выехать, дать репортаж о проверке по физо. На мой робко прозвучавший протест, что, дескать, есть у нас отдел информации, чей прямой «хлеб» - ОСВЕЩЕНИЕ ВОПРОСОВ СПОРТА (а спорт – он и в Африке спорт – будь то мотострелецкая часть, десантники или танкисты). Шеф:
-Ну, тут дело такое – проверяют-то АВИАЦИОННУЮ часть. Вам, как начальнику отдела ВВС, - и карты в руки. Дадите расширенную информашку. А, может, повезет – на что-либо более интересное наткнетесь…
На что я «наткнулся» - об этом ниже.
Прибыл я в часть. А полчок этот был, как говорится,»придворным», т.е. базировался при штабе авиадивизии.
Как положено, представился я начпо дивизии. И был… приглашен к обеду в летно-техническую столовую
За столом сидели – кроме проверяющих, о которых я упоминал выше, командир дивизии, начальник политотдела, два начальника по физподготовке и спорту – дивизионный и армейский, кто-то еще из начальства. Ну, и автор этих строк.
За обедом уточнили и программу завтрашней проверки. Полковник Седов, как наседка цыплят, стал защищать летчиков. Дескать, надо заменить кросс плаванием. А то пилотам в ночь летать надо. А перед летной сменой отдыхать положено. Техники пусть кросс бегут. А летчики – плавание сдают.
-Ну, плавание так плавание, - согласился проверяющий.
Когда с трапезой было покончено, комдив полковник Седов предложил:
-А нет ли желания в баньке попариться?
И вопросительно так посмотрел на московских гостей.
- Почему бы не смыть дорожную пыль? – принял «пас» полковник-проверяющий.- Как-никак, более суток в поезде тряслись.
-Хорошо, я распоряжусь, - сказал Седов. -Правда, придется на машинах проехать в другой гарнизон. Тут недалеко…
За время службы мне приходилось бывать в разных армейских баньках. Где-то приглашали однокашники, которые дослужились до командира батальона аэродромно-технического обеспечения, где-то не хотелось огорчать принимающих журналиста политработников… Были баньки разные – с бассейнами, в которых через сложную систему трубок бурлили пузырьки кислорода, были с каменками из высоковольтных керамических изоляторов, с вениками из можжевельника и дуба, с ледяным квасом и чем покрепче…
Тут баня была как баня – без особых прикрас. Предбанник, душ, парилка… Выдали нам по простыне, вооружили солдатскими пилотками чтобы уши не обгорели, вручили по венику вкупе с армейскими трехпалыми рукавицами – и… извольте мыться!
Парилка, правда, была справная! Вмещала восемь человек. Пока двое хлестали себя до изнеможения вениками, остальные нежились на полке пониже. Потом парильщиков меняли другие любители острых ощущений.
Когда же парная была позади, и мы вышли в предбанник, я своим глазам не поверил! Там стоял ТАКОЙ богато накрытый стол, что и на свадьбе он смотрелся бы нехило! Буженинка, копченая курочка, балычок, отбивные… Бутылки с коньяком, вином, водкой – только что из холодильничка… Фрукты – персики, яблоки, виноград…
Сели за стол. Начальник физподготовки и спорта дивизии взял на себя роль тамады. Ловко откупорил бутылки, стал разливать. Когда же очередь дошла до проверяющих, то лейтенант, ничтоже сумняшеся, позволил налить себе половину стакана водки. А вот полковник – наоборот – отодвинул от себя стакан и демонстративно прикрыл его ладонью, когда тамада потянулся к нему с бутылкой армянского коньяка.
-Нет, нет и нет! – Полковник был непреклонен. – И не потому, что завтра я буду вас проверять. Отнюдь! Просто я вообще не пью. Понимаете, это мой образ жизни. И менять его я не собираюсь…
Надо было видеть глаза начальника по физподготовке.. В них (а родом он был из Винницы) отразилась ВСЯ боль великого украинского народа. Как, ТАКОЙ коньяк – и не выпить!
Ну, вольному воля. Остальные присутствующие на банкете не стали церемониться и стали активно выпивать-закусывать. И тут, примерно после третьего тоста, какой-то черт дернул меня за язык:
-Товарищ полковник, обратился я к московскому гостю, - мне сдается, что все спортсмены, как бы это помягче сказать, особо не блещут умственными способностями.
Тут я почувствовал, как кто-то под столом отчаянно дергает меня за край простыни. Я поднял глаза и встретился с готовым испепелить меня взглядом начфиза! Дескать, идиот, что ты дразнишь тигра! Завтра проверка – а тут ты со своими глупыми размышлениями…
-Полковник, не отрываясь от еды, в свою очередь спросил:
-А какие основания у вас для таких обобщений?
-Я служил в Хабаровске. И мы в редакции традиционно устраивали что-то типа пресс-конференций. Приглашали игроков сборной округа по хоккею, футболу – в начале и конце сезона. Так с ними вообще не о чем поговорить! Их ничего, кажется, в жизни не интересует – кроме того, кто, на какой минуте и с какой ноги забил гол…
-Ну, тут многое зависит от тренера,- парировал полковник. – Если тренер – личность, значит, и подопечные растут не только физически, но и духовно. Вот, к примеру, Юрий Власов…
-Да,- не обращая на отчаянные попытки начфиза заткнуть мне рот, продолжил я, - вот мы говорим, что спорт в нашей стране носит МАССОВЫЙ характер, а вы мне в ответ – Юрий Власов… А других-то имен и не припомните, небось…
-Ладно, замнем для ясности, - тут же вмешался начфиз и поднял стакан с коньяком. Выпили – за успехи нашего, советского спорта. И за тренеров- личностей!
Полковник оказался нормальным, не обидчивым мужиком! И наш спор в бане не поставил в строку! Проверку летчики и техники сдали успешно
Еще одна командировка – уже здесь, в прибалтике.
Поехал я в славный город Даугавпилс. С целью убить двух зайцев сразу. Побывать в тамошним военном авиационном училище и в боевом полку, что дислоцировался на окраине города. В училище – потому что редакционные отделы поочередно готовили газетные полосы, посвященные учебе и жизни курсантов – будущих офицеров.
С училищной частью командировки было попроще. Там был штатный фотограф, у которого можно было без труда выудить интересующие фотографии. Имелись на заметке и авторы, которые периодически писали в окружную газету. Разыскать их и озадачить текущим моментом – было нетрудно.
Поэтому львиная доля времени. отведенного на командировку, оставалась на боевой полк.
Прибыв в расположение части и выполнив необходимые формальности, я узнал, что назавтра запланированы полеты с боевым применением. Другими словами. летчики будут выполнять реальное бомбометание на полигоне.
Грех тут не напроситься на полигон, сделать смачный репортаж с вышки руководителя полетов на полигоне, своими глазами увидеть боевую работу авиаторов.
“Добро” было получено, и назавтра я уже трясся в “вертушке”, взявшей курс на полигон.
Время было весеннее – начало апреля. Внизу проплывали поселки, перелески, поля, укрытые снегом, тут и там тронутым огромными проплешинами.
Минут через сорок прибываем на место. По крутой лесенке поднимаемся в “скворечник”, с которого и ведется руководство боевой работой пилотов. Обзор – великолепный!
Начальник полигонной команды докладывает руководителю, что его подчиненные к работе готовы. Это значит, что наблюдатели уже заняли свои позиции на вышках, с которых бойцы будут засекать разрывы авиабомб и сообщать координаты на центральный пункт кправления. Собственно говоря, от внимания и глазомера этих наблюдателей и зависела оценка летчикам за точность бомбометания или стрельбы из пушек.
Не стану утомлять читателя подробным описанием того, как летчики справились в тот день со своими задачами. Скажу только, что это было великолепное зрелище! Вот где-то на горизонте, сбоку от нас, появляется чуть заметная точка. С каждой секундой она увеличивается в размерах.Руководитель полетов дает “добро” на работу. Мгновение-другое спустя следует доклад летчика:”На боевом курсе!”
Истребитель идет в пологое пике. Момент сброса бомб мы не видим. Зато через несколько секунд от взрыва легонько позвякивают стекла на вышке.
Полеты завершились к вечеру. По правилам лететь домой в сумерках на вертолете нельзя. Так что придется ночевать на полигоне.
Впрочем, этот вариант был предусмотрен заранее. Рядом с полигоном, на берегу лесного озера, был в свое время построен охотничий домик. Для командующего ВВС округа и его приближенных. Добротное здание из силикатного кирпича. С каминным залом. Стены увешаны охотничьими трофеями.
А что тут такого? Земля-то отчуждена от пользования гражданскими лицами: почитай. запретная зона. Охоться в свое удовольствие – не хочу!
Одно интересовало: как выживали тут дикие звери, коль на полигоне, считай, ни на один день не прекращалась боевая работа.
Начальник полигонной команды распорядился, чтобы нам привезли солдатские матрацы, показал, где под навесом лежат дрова. А потом принес целове ведро холоднющего березового сока!
Стали располагаться на ночлег. Но все попытки разжечь камин так и не увенчались успехом. Нет, огонь-то мы развели. Только весь дым, как проклятый, шел в помещение. То ли птицы нгаглухо закупорили трубу ветками, то ли просто застоявшийся воздух (домик целую зиму не отапливался!) не давал тяги. Пришлось приоткрывать дверь И вместо наслаждения теплом от камина пришлось, как говорится, выносить дым мешками наружу.Получилась своего рода баня по-черному.
Кое-как передремали до утра. А вскоре прибыл и вертолет.
В Даугавпилс вернулись закопченные, пропахшие дымом. И, если я умылся-побрился в служебной гостинице, то выветрить из одежды запах дыма так и не удалось. Поэтому, наверное, пассажиры в поезде и шарахались от офицера, пропахшего дымом. Эх, им и невдомек было, что этот самый офицер едет домой, можно сказать, с “войны”. А в блокноте у него -факты, наблюдения, фамилии, которые чуть позже стали основой “фффкуссного” репортажа
О ЦЕНЗУРЕ
Кто был самым главным в газете? Редактор? Начальство, которое было выше редактора? Да. Отчасти это так. Но только отчасти. Потому что важнее и значимее этих должностных лиц был, пожалуй, цензор. Его задача – не пропустить в печать всякую крамолу. В смысле. Чтобы эти журналисты не раскрыли военную тайну.
Была специальная инструкция, своего рода кондуит, в котором было подробно расписано, что льзя, а что нельзя. В частности, на год каждому отделу «спускался» перечень должностных лиц, которых можно «открыть». До сих пор помню, что, например, журналистам отдела ВВС можно было назвать по фамилии с указанием должности всего одного командира эскадрильи (соответственно, его замов (замполита, инженера эскадрильи0. Ну, и 45 летчиков .
Под табу попадали командиры полков. Собственно говоря, слово ПОЛК вообще не упоминалось. Вместо него – стыдливое «часть, в которой служит офицер(коммунист) Иванов. Имеющий глаза читатель должен был понимать. Что речь идет о полку, которым командует как раз этот иванов.
Вспоминается такой эпизодик. Ребята придумали хохму. Дескать. Наш цензор полковник Петр Семенович Кулеш запретил одно произведение. А именно. «Слово о полку Игореве».
Рассказали эту хохму зам редактора Никанорову.
