Реферат

- Мам, ты посмотрела реферат? – крикнул сын из комнаты. – Ма-ам! Ты что не слышишь?
- Слышу, - спокойно ответила я из кухни, поставила на поднос две чашки чая, вазу с конфетами и печеньем, сахарницу и понесла поднос в комнату, - Ещё нет. Где он у тебя?
- В компьютере. Я же тебе говорил! – сын метнул в меня испепеляющий взгляд.
Я поставила поднос на столик:
- Ты на меня глазки-то не вскидывай, - я открыла сахарницу и положила сыну в чай четыре ложки сахара. Как он может пить такой сладкий чай, да ещё со сладостями, не понимаю! – Я тоже тебе говорила полчаса назад прибрать на компьютерном столе и убрать портфель с дивана. Ну, и…
Сын тяжело вздохнул и с явной неохотой стал распихивать бесчисленные диски, какие-то бумажные обрывки с записанными на них цифрами и буквами, ручки, учебники по углам стола, складывая их в неустойчивые неприглядные стопки. Всем своим видом он показывал мне, что я злоупотребляю родительской властью.
- Сейчас получишь, - пообещала я, - Давай нормально делай и пошевеливайся. Чай стынет. А то ничего смотреть не буду.
Сын глубоко вздохнул и посмотрел на меня, как человек, давно уставший от жизни. Я засмеялась. Он сразу приободрился и ещё раз вздохнул, клоунничая, добавив голоса. Получился протяжный стон.
- Миша, не зли меня. Давай заканчивай и садись пить чай.
Сын, наконец, завершил сооружение пирамид, скептически оглядел результаты своего труда и неуверенно оглянулся на меня. Муштровать его сегодня мне было лень – устала на работе. А тут ещё домашние дела и родительский долг. Я молча указала ему место за столом. Разлила чай.
- Реферат из Интернета сдул? – задала я глупый вопрос и получила законный ответ.
- Нет, знаешь, сам по библиотекам шастал! – сын посмотрел на меня, как на умалишённую.
Я сделала вид, что не заметила и с напускным простодушием сказала:
- Ну, кто тебя знает! Вдруг нашло…
Сын хмыкнул. Уж такое, точно с ним не могло произойти, никогда! Чёрт знает почему, но его поколение напрочь не хочет учиться и просто отбывает школьную повинность. После долгой борьбы с этим явлением внутри моей маленькой семьи, я капитулировала. С тех пор расплачиваюсь за это совместным выполнением домашних заданий каждый вечер. Хотя, надо признаться, мой неусыпный контроль, мало что меняет. Сын мой жизнерадостно учится на тройки, хватает пары, которые бегает, исправляет в конце четверти. Учителя, похоже, тоже «забили», как сейчас выражаются все от мала до велика, на это дело. Да и что взять с класса, в который после окончания начальной школы согнали всех детей, кто учился не на четыре-пять. Даже с одной или двумя тройками по итогам года. В результате единственный лицейский класс ударников и отличников радовал школьное руководство своими успехами в различных учебных программах, учащиеся этого класса занимали призовые места на тематических олимпиадах. Остальные же два - медленно, но верно скатывались с каждым годом всё ниже и ниже. Нет, это не были классы коррекции для детей с умственным недоразвитием. Наши дети были обыкновенными ребятами, не дебилами или кретинами, отнюдь! Только чьи-то «светлые» головы в соответствующем министерстве резво решили внедрять капиталистические методы образования в школах постсоветского пространства, разделяя наших детей на перспективных и не перспективных, с младых ногтей. В результате небольшая кучка «счастливчиков» шагала бодро и весело, поддерживаемая под локотки всем учительским коллективом, к вратам высших и средних учебных заведений; между тем, как другая, заведомо объявленная недоумками, помеченная большим жирным крестом, жила своей обособленной жизнью где-то на задворках школьного процесса. А ведь именно хороший пример, который подавали более способные ребята менее способным, позволял иметь раньше в советских школах достаточное количество хорошистов и отличников в каждом классе. Совсем немногие ребята, были действительно отстающими. Своё разделение на плохих и хороших мастодонты системы образования объясняли тем, что плохие ребята не дают хорошим учиться. Удивительный бред!
Как бы то ни было, потрясать одноклассников своей эрудицией и тягой к знаниям в таких общеобразовательных классах было зазорно. Верхом неприличия было иметь хорошую оценку за поведение. Классные руководители в классе, где учился мой сын, менялись непрестанно. В основном это были пенсионерки, давно и горячо ненавидевшие своих учеников и считавшие их недоумками, бандитами и уродами или неопытные девчонки, недавно закончившие пединститут, справиться которым с нашими детьми было не под силу. Помню одну такую даму, которая, не успев получить наших детей для классного руководства, объявила им без ложной стыдливости, что все они дебилы, потому что дебилы их родители. Из чего она сделала подобный вывод, осталось неразгаданной тайной. Так вот, эта дама на одном из классных собраний вполне серьёзно поведала нам с возмущением, что дети наши намеренно портят воздух прямо на уроках, то есть – пукают. Мы остолбенели сначала, потом всё-таки стали задавать наводящие вопросы. Кто именно, на чьих уроках, со звуком или нет? Дело в том, что подростковый возраст отличается определённой степенью стыдливости и зажатости. В наше подростковое время, ученика пукнувшего на уроке, «зачуханили» бы на веки вечные! Оказалось, что пукают они все. Беззвучно. Именно на её уроке. И так, что у неё слезятся глаза, и даже приходят люди из коридора и спрашивают, чем это так несёт из кабинета. Злополучный классный руководитель даже выдала нам версию, что возможно наши дети болеют какой-то странной болезнью, о которой мы, родители, даже не подозреваем. Тут родители начали переглядываться и посмеиваться, чем вызвали её праведный гнев. Мол, что с вас, дебилов, возьмёшь! Как позже выяснилось, ларчик просто открывался. Воняла засорившаяся канализация – в классе был умывальник, и просто-напросто пахло из трубы. Трубу прочистили, и дети наши благополучно выздоровели. Причём все разом.

Мы молча пили чай. Я смотрела на своего «недоросля»: разглядывала первые прыщи вперемешку с веснушками на его физиономии, от которых он страдал страшно; его длинную тонкую шею, при взгляде на которую на меня накатывала волнами жалость и горячая материнская любовь; золотисто-русые завитки волос надо лбом. Я смотрела, как смешно и неловко прихлёбывает он горячий чай из синей чашки вприкуску с десятой конфетой, и думала о том, как же повзрослел сын за эту зиму! И хотя линия подбородка была ещё по детски мягкой и округлой, а над верхней губой светлый пушок был едва заметен; но крупный нос и упрямая линия бровей сигнализировали мне, что скоро, совсем скоро уйдёт он во взрослую жизнь, и тоненькая ниточка, пока связывающая нас незримо, порвётся окончательно.
Сын вопросительно посмотрел на меня:
- Мам, а ты чего не пьёшь, остынет же?
Я отпила глоток несладкого терпкого чая с бергамотом, развернула и положила в рот приторно-сладкую карамельку:
- Реферат хоть нормальный? Ты его сам нашёл или подсказал кто?
- Васька. Стану я сам корячиться. Он его в прошлом году сдал, так классная сказала, что самый лучший реферат в школе!
- Подожди, - я озадаченно посмотрела на сына, - Так ведь поймут, что ты его сдул у Васьки. Они же хранят их там где-то в архивах. Начнут проверять и поймут, что по чём.
- Не поймут. Васька в тринадцататой школе учился.
Мы допили чай. Сын унёс поднос с чашками на кухню и улёгся на диван перед телевизором, а я включила компьютер.
Реферат был на тему «Мой профессиональный выбор». Сын в этом году заканчивал девятый класс и собирался в профессиональное училище учиться на газоэлектросварщика. Все мои просьбы попробовать поступить в политехнический колледж не увенчались успехом. Если честно, я и сама понимала, что он вряд ли потянет, слишком поверхностными были его знания. Это усугублялось страшной ленью, безответственностью и абсолютным отсутствием логического мышления и какой бы то маломальской мотивации. В кого он такой уродился, понять невозможно. Все родственники, я и Мишин отец, мой бывший муж, учились хорошо, и со школой ни у кого из нас проблем не было никогда. Но вот и Миша, и дети моей старшей сестры учиться не желали и точка. Будущую профессию Миша выбрал сам, я вмешиваться не стала. На доводы сына, что можно будет этим ремеслом потом подрабатывать, я только и сказала: «Ну-ну!», зная его патологическую лень. С другой стороны все мы меняемся с возрастом под давлением различных обстоятельств. Выбрал, пусть попробует. Не понравиться, попробует что-нибудь другое. В конце концов, любой труд почётен, рассказывали нам когда-то в советской школе.
Я просмотрела реферат и хмыкнула:
- И его назвали лучшим в школе? Интересно, как выглядел худший.
- Ну, опять! – сын гневно взглянул на меня, - Тебе никогда ничего не нравиться!
- Миша, это не реферат, а просто схема к нему, «рубашка»!
- Какая рубашка, говорю «пять» поставили! – сын подошёл ко мне и наклонился над столом.
- Смотри, вот содержание, обозначены разделы и даны вопросы, на которые надо самим искать ответ. Неужели непонятно? Васька тебя не дурит? – я посмотрела на сына поверх очков. Мне было смешно.
- Да не дурит он! Что ему, делать, что ли нечего! – сын озадаченно глядел в реферат.
- К тому же здесь полно грамматических и стилистических ошибок, есть лишние слова или наоборот полпредложения отсутствует. Как в школе этого не заметили, похоже, и не читали.
- Мам, ну, и что теперь делать? Мне его завтра сдавать надо.
Тут рассердилась я:
- Ну, вот что у тебя за манера! Всё откладываешь на последний день. Раньше не мог сказать? Интернет отключили. Я бы из технической библиотеки справочник по профессии взяла.
Сын молчал. Возразить ему было нечего.
- Ладно! Сделаю, что смогу. Только давай - баш на баш: я реферат правлю, ты прибираешься, пыль вытираешь и пылесосишь. Идёт? – я оглянулась на сына, всё ещё тупо смотрящего в экран монитора.
Он сначала радостно затряс головой, затем, осознав, что придётся потрудиться, кисло посмотрел на меня, вздохнул и отправился в другую комнату за пылесосом.
Через полчаса реферат был готов, не смотря на то, что приходилось постоянно отвлекаться и делать замечания сыну по поводу уборки. Я ещё раз отформатировала текст, проверила стилистику и распечатала реферат на принтере. Хорошо, что нашёлся новенький скоросшиватель с файлами. Я отдала сыну своё творение и сказала:
- На, сравни теперь! Да прочитай всё как следует, мало ли что по тексту спросят, не попади впросак.
Сын взял в руки скоросшиватель, полистал. По его лицу было видно, что моей работой он доволен, но показывать это явно не хотел. Понимал, хитрюга, что всё это он должен был делать сам.
- За такой реферат тебе в школе «шесть» поставят, - скромно сказала я.
- Ага «шесть»! У нас «шесть» только Мухе поставили на физре один раз.
- За что?!
- Да по канату она до потолка долезла.
- Да иди ты! Муха?
Муха – Зеленина Оля, рослая, очень крупная девочка из Мишиного класса. Поэтому я и раскрыла глаза от изумления.
- Да, Муха. У нас никто не мог залезть, а она как обезьяна, до самого потолка! Пал Палыч ей шестёрку в журнал и поставил.
- Мишь, ну чего ты врёшь? – я укоризненно посмотрела на сына, полагая, что он просто «прикалывается», в очередной раз.
- Да не