Чёрный мох Муста – Тунтури.

непокорённый над заливом.                                                           

Там берег пуст…
                              Присядь и  закури,                     
Послушай, друг, в каком не помню классе                                       
Я побывал на Муста-Тунтури:                           
Глухом плато, каких на Кольском масса.


        Отец воспоминаний не любил.
От матери я знал, что он мальчишкой
В семнадцать лет ушёл на фронт и бил
На Севере врага без передышки.

Наводчиком - орудия таскал                         
По сопкам и болотам Заполярья,                             
И где-то здесь, среди угрюмых скал,                             
Пропах в боях пороховою гарью.                                                 

Он почему-то не носил наград,                             
Но видел я, как мертвенно серели
На скулах желваки, когда подряд
Мы все тогда войну в кино смотрели.           

Она ещё жила.
                                Бедой своей                     
Как  поколеньем тем она впиталась
Мной с молоком от матери моей,
Что сиротой в четырнадцать осталась.
                           

Нас школьников везли – не довезли,
Мы к побережью, в след ступая строго,
Шли по плато - туда, куда вели                                 
Сапёры и немецкая дорога.                   
                                                                                                     
Всё ниже тучи, пасмурнее день,
Нам чудилось дыханье преисподней,                       
Вдали залив, чредою, словно тень -
За ним два полуострова, как сходни. 

Сгоревших сопок каменная твердь,         
Как норы ДЗОТы, рваные осколки,
Себе обитель выбрала здесь  Смерть,
Полярные сюда не ходят волки.

Казалось, не окончилась война:
Всё на местах, но где-то спят солдаты;
Немецкой каски ржавая волна,
Растяжки паутиною распяты.

Ничто зловещей тишины уют
Не нарушает,
                          только ропот моря,
И даже птицы гнёзда тут не вьют -
Сгорело всё от боли и от горя.

Вот он:
                страны
                            единственный
                                                      моей -                     
Кусочек Государственной границы,                                     
Отборными частями егерей
  Не сломленный,  как не старались «фрицы».   

Здесь был форпост  советских кораблей                                                                     
От Северного флота -
                                      в океаны         
Сквозь сети заградительных полей             
Шли проводить  Ленд-лиза караваны.   

Вот потому-то, как бельмо в глазу
Был тот рубеж.
                          За превосходство споря,
Стояли:    те –
                        на склоне,
                                            мы – внизу:
У самой кромки Баренцева моря.

Спускалась ночь.
                              Прижавшись у костра,
Внезапно повзрослевшие потомки -     
В огонь бросали, молча, до утра
Тех караванов скорбные обломки.

Норд-Ост, крепчая, воздух в клочья рвал,             
    вещая шторм,
                                  срывая с гребней пенки,
А мы глядели на девятый вал,
Уткнувшись носом в сжатые коленки.

Во мгле бесшумно двигались бойцы,
А мимо нас, бушлаты сняв - на ДОТы                 
      Шёл,
                  закусивший ленточек концы,
В пургу,               
                  в тельняшках,
                                          взвод  морской пехоты.

Свистели тонко пули у виска,
Гремел прибой в фиорде словно фибра,
А с кораблей, стоявших у мыска,
Неслись
                снаряды
                                      главного калибра!

Мы были там -
                            в штурмующих рядах,
Вжимаясь грудью в амбразуры ДОТов,
И я запомнил побеждённый
                                                    Страх,
И злой свинец горячих пулемётов.             

Жестокою,
                      не по годам строга
Была атака:
                        рвалась как бумага,
Трещала под штыками плоть врага,                   
Кровь на снегу,                                                   
                            матросская отвага.

Мы победили,
                            но какой ценой?!
Помилуй Бог…
              С тех пор мне часто снится
Обугленный, но защищённый мной,
Отчизны край на Северной границе.

Я уходил последним.
                                        И стеной
О скалы волны рушились с разбега.                   
А Смерть? -
                      Она осталась за спиной,               
Швыряясь злобно
                                  вслед
                                        осенним снегом…


Рыбачий, Средний, Муста-Тунтури -
Сурово побережье океана.
Здесь редкий гость нечаянный турист:
Граница на замке,
                                      хребет – охрана.                   

                                       
Бывало, батя в праздник выпивал,
Курил  «Казбек», мундштук сминая круто;
Он никогда при мне не вспоминал
Свою войну:
                            жалел.
                                          И в ту минуту -
Прости, отец, я боль не осознал,
Когда однажды с залпами салюта:
  - На Тунтури, сынок, он воевал –
Мне мать сказала тихо почему-то.

Я всё забыл в житейской суете,
Но там, в местах, что мне с рожденья  святы -
Есть скромный обелиск на высоте,
Где спят за нас погибшие солдаты.

И что мне  о войне ни говори,
Когда звенят победные стаканы –
Я видел страшный бой за Тунтури.
И в этом ВСЁ.
                          Спасибо,
                                            Ветераны.

                                        27.02.2008 г.