ради ухода за твоей могилкой?
- Можешь и так трактовать. Кроме того, это обезопасит тебя и твою квартиру от его возможных поползновений…
- О-о, бабуля! Ты ли это говоришь? Значит, ты подобное допуска-ешь? Про моего святого папу такие слова…
- Вот этот мой шаг тебя и обезопасит…
- Он что же, наконец, оформит дарственную?
Бабуля промолчала.
- А если нет, то ты поступаешь и глупо, и некрасиво…
Но кто ж будет слушать глаголящие уста ребёнка?
Кстати, нюанс: говоря о завещании, мать употребляла исключи-тельно местоимение «я» - я напишу, я завещаю, я решила… Интересно, как в её схему укладывался ещё, к счастью, вполне живой папа? Или она уже решила и то, кто из них «уйдёт» раньше? А папа, как всегда, очень громко молчал.
Уйдя от родителей, прямо на улице, плачущая от обиды Алиса по-звонила мне в Израиль и всё рассказала.
- Мам, ну ты представляешь?
- А чего ты ревёшь? Ты рассчитывала, что ли?
- Да нет, мама! – всхлипывала Алиса. – Не в этом дело! Ну, как я смогу после этого уважать папу? Ну, стыдно же, очень стыдно!
Стыдно стало и мне: я неправильно подумала об Алиске… Её вол-новала вовсе не материальная сторона очередного выверта бабки.
- Папа не должен соглашаться на это! Мне безразлично, кому из родни оставит всё бабуля, пусть моим двоюродным братьям, но не папе же и его семье! Это непорядочно принимать такое наследство! Я с ним поговорю.
- Не надо! – закричала я. – Доченька, милая, не надо! Ты опять на-рвёшься… Плюнь!
- Нет, я поговорю! – заупрямилась дочь. – Он не должен оказаться таким… Я его сумею убедить, я ему объясню…
Наивная девочка. Ну, поговорила она с папочкой. Ну, послал он её куда подальше. Заявил, что ни от чего отказываться не собирается. На её слова о том, что тогда он потеряет её уважение, папаша просто рас-смеялся дочери в лицо.
И опять Алиса плакала, и снова за тысячи километров я пыталась её утешить.
К счастью, в тот момент жизни происходили события, которые сгладили все дочкины горести: она собралась замуж. Они с Юрой по-знакомились по Интернету (ох-ох-ох, бедная моя мама, опять этот раз-вратный Интернет! Что ж, яблоко от яблони…), их разделяло большое расстояние – он жил в Мурманске, долго переписывались, потом встре-тились и влюбились друг в друга. Через месяц их отношений дочка приехала ко мне в Израиль, рассказала о своей любви, получила моё «благословение». Когда она вернулась в Москву, ребята подали заявле-ние в ЗАГС и специально записались на регистрацию брака в день, ко-гда мы с Женей будем в Москве.
Тогда же Алиса рассказала о предстоящем замужестве отцу и моим родителям.
- Ну и дура! – вместо поздравления сказал ей любящий папа. И больше не сказал ничего!
- Ну-ну, - усмехнулись мои родители. И больше не сказали ничего!
Естественно, дочке было обидно. Приближался день свадьбы, но никто из московских «близких» не спрашивал её ни о чём, не предлагал помощи, не давал советов. Алиса героически собиралась всё устраивать сама (в смысле, вместе с женихом). Она не пожаловалась мне ни разу, я сама спрашивала её о том, что она планирует и как реагируют «род-ные».
- Никак, - грустно отвечала дочь. – Молчат и даже не вспоминают о том, что я им сказала.
Естественно, мы с Женей приняли решение устроить ребятам свадьбу. Повторю: сама дочь не просила ни о чём.
- Ой, мамочка, спасибо, спасибо! – как Алиска обрадовалась, когда я ей сообщила об этом, как обрадовалась! Тьфу ты, чёрт, будто сирота!
Вскоре я узнала от Алисы, что она решила менять фамилию.
- На мужнину? – спросила я.
- Нет. На вашу.
- Алиса! Почему?
- Потому что я перестала уважать своего отца. Потому что его не за что уважать. Потому что я ему не нужна, и ни моя любовь, ни моё уважение ему тоже не нужны. Почему я должна носить его фамилию? Я хочу носить твою.
- Потому что она красивая?
Алиса засмеялась:
- А это – бонус. Будем считать, что мне ещё и с этим повезло.
- Ох, ты и хлебнёшь… Тебя сживут со свету.
- А чего мне бояться? Что может быть хуже? Всем и так на меня глубоко наплевать.
Мне нечего было ей возразить.
Через какое-то время Шурик и мои родители, естественно, узнали и про наш приезд, и про организацию Алисиной свадьбы, и про фами-лию. Как и следовало ожидать, Алисе был объявлен жесточайший бой-кот. С тех самых пор её жизнью никто не интересуется – ни бабки с де-дами, ни отец – ей никто больше никогда не звонит, не поздравляет с днём рождения, никто о ней не беспокоится. Прошло уже полтора го-да…
А ещё великая писательница земли русской сочинила рассказ об отвратительной, тошнотворной девахе, поменявшей простую русскую фамилию на еврейскую из-за «красоты» последней. Такой вот актуаль-ный и злободневный рассказик. Написанный трясущейся от ненависти рукой. Ненависти к собственной внучке. Не рекомендую сие для чте-ния. Некудышнее, прямо скажем, произведение, неумное и лживое. Вымороченная ситуация, полностью придуманная воспалённым мозгом бабки, с наслаждением мстящей своей внучке. На такой почве ничего талантливого родиться просто не может. По сей день мать периодиче-ски публично поплёвывает ядовитой слюной в мою сторону и в сторо-ну моих родных – Алисы и Жени…
