Помнится, мой папа, будучи уже глубоко пожилым, с утра говорил сам себе: «Настал ещё один день. Надо бы составить план. Какой план, если нечего делать».
Вот и я по инерции просыпаюсь рано, чтобы идти с новыми силами к станку. Потом вспоминаю, что станок зачехлён до лучших времён, пора и честь знать, пятнадцать книг за первый квартал года – это уже перебор.
Вишенка на торте – сборник стихов, который намеревалась делать всё лето, а получилось за день. Эта вишенка мне лично ни к чему. Просто многие знают меня, как поэта. Мол, это преступление – убивать в себе поэта. Стихи никуда не делись, ждали своего часа. Вернее, стали изгоями. Есть такой эпитет – «сонумсах». Не знаю, как это переводится дословно. Этим эпитетом, обычно, награждают весьма ветряных особ, которым нравится всё новое, незнакомое. Нелестный эпитет, но в творчестве – самое то. Вода в закрытом водоёме тухнет, так и в творчестве – если нет стремления к чему-то новому, то будешь до конца своих творческих дней лепить «пельмени» по образцу и подобию уже написанного набора слов, иногда отвлекаясь на злобу дня и, что хуже, в угоду дня. Как бы сама пишешь отзыв на своё собственное.
Было бы странно в моём перезрелом возрасте изображать какие-то глубокие чувства, а без них стихи – поверхностные, вымученные искусственно. Ну, можно выжать описательно лестные, даже очень нежные. Это не то, не то… Если даже оскорблённая Муза посетит однажды, какие могут быть стихи после тринадцати лет брака? Бракованные. Бог с ними, со стихами, меня ждут иные дела. Хотя стихи сейчас самое то. Сказки, фантастика и стихи, (но только внешне лайтовые) на верхних строчках хит-парада. Какой хит, какие стихи, да и другие книги, если тупо жрать нечего? Может, пора уже начать блокадный дневник образца 2025? Или ещё рано, будет намного хуже? Помнится, когда впервые рожала, берегла даже стон, думая, что будет ещё хуже, чем я тогда выражу свою боль.
Чтоб как-то облагородить тему, добавлю сюда Бродского. Из заветов Иосифа Бродского: «Мир несовершенен. Золотого века никогда не было и не будет. В свете этого — или, скорее, в потёмках — вы должны полагаться на собственную домашнюю стряпню, то есть управлять миром самостоятельно. Но даже в пределах вашего собственного пирога вы должны приготовиться к тому, что вам, по всей вероятности, придётся отведать в равной мере и благодарности, и разочарования».
Вместо того, чтобы идти к станку, топор мне в руки и в соседнюю ограду истреблять дикую малину. Когда-то родители посадили у себя в ограде дикую малину. Так она стала атаковать не только теплицу, уже готовилась к самозахвату всей территории. Мне удалось её истребить, выкорчевать корни. Хоть какие-то корни мне под силу вытравить, раз корни зла неуловимы… Но малина перекинулась на соседнюю ограду, где никто не живёт, и обратно рвётся. Придётся принять меры, причём, срочно. «Шла к рабочему столу, «как рабочий к станку — с тем же чувством ответственности, неизбежности, невозможности иначе» (Ариадна Эфрон о своей матери Марине Цветаевой).
Блокада образца 2025 – это, прежде всего, информационная, интеллектуальная блокада. У кого вынужденная, кто по доброй воле. Боюсь за это время мозги превратятся в студень. Потому отписываться хотя бы так, чтобы не слететь с катушек. Наши руки не для скуки. От труда физического никто никогда ещё не сошёл с ума.
Говорят, есть два типа людей: те, кто живёт воспоминаниями, 80 процентов, и те, кто настоящим. Подозреваю, из оставшихся 20 процентов большая половина живёт будущим. «Эти 80 процентов, большинство – самые несчастные люди. Они не стрессоустойчивые. Для них повтор – основа жизни. Врут, когда говорят, что характер меняется и всё в наших руках. Характер не меняется. Человек повторяет одну и ту же программу из поколения в поколение, то, что вложено с детства. Изменений никаких не может быть. Инерция – главный фундамент характера. Это то, что получаешь в детстве, то, чем ты живёшь. Воспоминания о славном советском прошлом – одна из основ инерционности. Не стрессоустойчивые люди любые изменения в жизни рассматривают, как удар по самим себе. Оставшиеся 20 процентов людей любые изменения воспринимают, как повод для саморазвития. Их мало всегда. Эти 80 процентов всегда задавят 20 процентов» (Юрий Крымов). Помню чётко тот день, самый, что ни есть, совковый, когда ужаснулась перспективы этого бесконечного повтора. В классе четвёртом или пятом, вроде. Мне повезло вырваться из заколдованного круга через несколько лет. Удалось сломать все стереотипы в мышлении и поведении, вытравить в себе всё тепличное, устойчивое, обычное в то время, и начать строить себя по своему усмотрению. Та, которую черти за ноги в чуме таскали, уверена, что главная ошибка моей матери, да и отца тоже, в том, что они меня выпустили слишком рано из теплицы на волю. Получается, всё это было во благо. И я могу их только благодарить за эту относительную свободу, иначе жизнь прожила бы в клетке, считая её частью интерьера.
Потому априори не могла застрять в прошлом. В этом моё несчастье. Но дань прошлому я всё же отдала, использовав его и к месту, и не к месту. «Я живу настоящим и будущим, но будущего у меня мало уже. Не нужно воспроизводить одну и ту же программу, она скучна». Тот же Крымов о душе: «Я не считаю, что у всех есть душа. Душу человек может потерять. И потеряв её, у большинства людей после смерти не будет ничего».
Какой хит, какие стихи, да и другие книги, если тупо жрать нечего? Может, пора уже начать блокадный дневник образца 2025? Или ещё рано, будет намного хуже?
