2
Я погрузился в раздумья, всеми силами отгоняя от себя панику. Мысли беспорядочно кружились в голове, подгоняемые тупой болью от жужжания жестяных коробок. Стараясь хоть что-то вспомнить, я то и дело словно натыкался на невидимые преграды в своей голове, а внутренний голос бормотал что-то невнятное, от чего было еще сложнее сконцентрироваться.
Вика подошла к кровати и, присев на край, дотронулась до моей руки. По ее взгляду было видно, что она переживает. Я снова посмотрел в ее глаза, и будто услышал ее голос у себя в голове. Она не могла найти подходящих слов, что бы хоть как-то ободрить меня и поддержать, но если бы могла помочь, то обязательно сделала это. Я широко улыбнулся и тихо сказал.
- Ты можешь помочь мне. – я сам не понял, был ли это вопрос или утверждение, но глаза девушки возбужденно заблестели.
Первое, что мне захотелось, это сесть. Все тело болело, а ноги были словно каменные. Я попытался согнуть ногу, но это оказалось не так-то просто, и без помощи тут явно не обойтись. Но моему желанию не суждено было сбыться, по крайней мере, ближайшие минут двадцать, поскольку в комнату вошли Дмитрий Станиславович и еще один мужчина в белом халате. Этот цвет уже начинал рябить в глазах и раздражать. Я ощутил, как из глубин поднимается горячий комок злости и агрессии. Мне стоило немалых усилий подавить его и не поддаться искушению разнести всю комнату.
Первым к кровати подошел Дмитрий Анатольевич, все такой же хмурый и, я бы сказал грозный.
- Вот он, наш уникум. – буркнул он, с явным сарказмом, и практически ткнул в меня пальцем.
Второй мужчина подошел и, жестом попросив Вику освободить место, присел на кровать. Какое-то время он изучал меня взглядом своих зеленых глаз. Я просто смотрел ему в глаза, в ожидании его дальнейших действий. Меня удивило, что я спокойно мог читать его, как и Вику, не встречая никакого сопротивления с его стороны. Но при этом был твердо уверен, что он на подобное не способен. В какой-то момент меня это даже позабавило.
Я уже примерно знал, что будет делать этот мужчина в белом, которого называли врачом, как и других, подобных ему, ученых людей в области медицины. Многое из того, о чем думал и знал этот человек, было мне непонятным, но, как я уже мог убедиться, обучался я чрезвычайно быстро. Эта мысль теплом разлилась внутри, согревая надежду, что, несмотря на потерю памяти, у меня были все шансы восстановиться в кратчайшие сроки. Главной задачей было не выдать свое истинное состояние, но пока я не представлял каким образом. Адекватность, кажется, этого ждал от меня вновь пришедший врач - невропатолог.
- Сколько пальцев? – внезапно спросил врач, помахав перед глазами рукой.
- Пять. – не задумываясь, ответил я.
- Сейчас? – спросил он, согнув пару пальцев.
- Три.
- Сколько будет пять плюс два?
- Семь.
- Молодец. – улыбнулся мужчина, и от него повеяло приятной теплотой. – Смотри на молоток, не упуская его из виду. – сказал врач, показав на, непонятно откуда взявшийся, маленький молоточек.
Он начал водить его из стороны в сторону влево, вправо, вверх, вниз. Я глазами следовал за перемещениями молотка в пространстве, отметив, что стал видеть намного лучше и перед глазами уже ничего не плыло. Молоток коснулся моего носа, и скосившиеся в одну точку глаза заломило.
- Молодец. – снова улыбнулся врач. – Руки, ноги чувствуешь?
- Если затекшие конечности можно считать чувствами, то да. – тихо и ровно отозвался я.
Врач широко улыбнулся и поднялся с края кровати.
- Смотрю, его от системы отсоединили. – заметил он. – Можно попробовать посадить.
От его слов, я чуть сам не подскочил от радости, но тут вмешался мой надзиратель, как я про себя окрестил Дмитрия Анатольевича.
- Как отсоединили? – казалось, от его голоса зазвенели стекла. – Вика!
- Вену прокололо. – тихо отозвалась она. – Переколоть хотела, но вы пришли…
- Давайте, я закончу, потом разберетесь. – вмешался невропатолог, уже ощупывая мои ноги.
Мой надзиратель нахмурил брови, но промолчал. Я еще раз посмотрел на него, насколько позволяло положение тела, но не смог заглянуть ему в глаза, что бы узнать, почему он так нервозно реагирует на все, что связано со мной.
Невропатолог, закончив осмотр моих ног, снова появился в моем поле зрения. Это был молодой энергичный мужчина, немного худоватый, для своего роста, с гладким лицом и светлыми зелеными глазами в обрамлении рыжих ресниц. Улыбка придавала ему немного мальчишечий вид, но была искренней и заразительной.
- Давай потихоньку подниматься. – ободряюще сказал он, взяв меня за плечи. – Аккуратно, без резких движений.
Напрягая мышцы спины и живота, с помощью врача и левой руки, я начал поднимать верхнюю часть тела. Следом пришли в движения ноги, которых я почти не ощущал. Покалывание и пощипывание распространились по всему телу. Кровь прилила к ногам, от чего ощущалось еле заметное жжение. В какой-то другой момент меня бы не порадовали такие ощущения, но не сейчас. Перед глазами открывалась более полная картина того места, где я находился. Мир словно перевернулся. Я сидел на кровати!
Опираясь на левую руку и немного согнув ноги в колене, я сидел. Наконец у меня появилась возможность пошевелить ногами и получше осмотреться. Первое, что я смог оценить, это размеры комнаты, весьма впечатляющие. Белая стерильная палата реанимации… Я не мог понять, от кого из присутствующих узнал эти слова, но именно так называлось помещение, в котором я находился последние восемь часов своей жизни. Хотя, что-то или кто-то внутри меня подсказывали мне, что это были не последние, а первые часы моей жизни. На мгновение у меня потемнело в глазах, словно кто-то закрыл темный занавес или же наоборот резко его открыл, а потом все пришло в норму.
Повертев головой из стороны в сторону, я бегло осмотрелся и наткнулся взглядом на Вику. Она стояла около дверного проема и с легкой улыбкой смотрела на меня. На короткое мгновение я увидел ее глазами палату и человека с перебинтованной головой, руками и ногами, сидевшего на кровати. Мой взгляд метнулся на ноги, и, правда, они были перебинтованы, кое - где четко просматривались пятна засохшей крови. Меня пробил внутренний озноб от подобного зрелища. Глубоко вздохнув, я перевел взгляд на невропатолога. По его взгляду мне стало ясно, что тот поражен и порадован результатами наших совместных действий. Было бы грех не воспользоваться таким моментом, и я начал медленно сгибать ноги. После пары прострелов, от которых темнело в глазах, мне удалось согнуть обе ноги и потом свободно их разогнуть.
- Ну, Виктор, порадовал! – широко улыбаясь, воскликнул невропатолог.
Виктор… Это имя эхом отозвалось у меня в голове и разлетелось о невидимую преграду. Виктор, мысленно проговорил я, и в этот момент внутренний голос яростно запротестовал, отвергая это имя. Внутри меня словно что-то перевернулось. На меня волной накатила холодная паника, но я не поддался ей. Если меня так назвали, у меня не было другого выбора, кроме как принять правила игры и играть до конца! Я не мог проиграть, а потому нужно было действовать быстро, но аккуратно.
Я натянул на лицо улыбку и еще раз согнул и разогнул ноги. Потом осторожно разогнув правую руку и опираясь на нее, повернулся и свесил ноги с кровати. Краем уха я слышал недовольные вздохи моего надзирателя, но не мог увидеть его, и потому приходилось только представлять выражение его лица. Меня снова уколола мысль о причине его поведения, но я решил оставить этот вопрос на потом, поскольку имелись более важные дела.
- Может попробовать встать? – мои слова прозвучали как вопрос, но меня особо не интересовал ответ на них, поскольку я уже начал потихоньку сползать с края кровати.
Заметив движения, ко мне подскочил невропатолог, и, поддерживая за локоть, помог встать на ноги. Голые ступни коснулись пола, пусть и холодного, это не имело значения. Под ногами была твердая опора, и этого было достаточно. И тут же я оказался в неловкой ситуации, с меня соскользнула простыня, которая, как, оказалось, скрывала мою абсолютную наготу! Я быстро сел обратно на кровать, опасаясь посмотреть в сторону Вики. Невропатолог звонко засмеялся и похлопал меня по плечу.
- Молодец парень.
Я мельком посмотрел на восхищенного врача и начал натягивать на себя колючее полосатое одеяло. Не то что бы мне было холодно, а было очень неловко от собственной наготы. Тем временем невропатолог отошел от кровати, и я услышал его тихий голос, обращенный к надзирателю.
- Анатолич, по моей части все отлично. Не знаю, что у вас тут произошло, но парень в норме.
- Посмотрим. – снова буркнул Дмитрий Анатольевич и, судя по удалению шагов, направился к двери.
Невропатолог вышел следом за надзирателем, и мы с Викой снова остались одни. Я сидел и всматривался в переплетения нитей в бинтах и пятна проступившей крови. С каждым мгновением меня брало все большее отвращение от этого зрелища. Поддавшись внезапному порыву, я начал сдирать окровавленные бинты.
- Ты что делаешь?! – ко мне подбежала взволнованная Вика.
- Я не могу на это смотреть. – продолжая рвать белые полосы, отозвался я.
Вика осторожно дотронулась до моей руки, и я замер. Она посмотрела на меня умоляющими глазами, и я убрал руки. Мне почти удалось освободить правую ногу от бинта. На полу рваной лентой лежали остатки окровавленного бинта. Вика несколько раз перевела взгляд с бинта на мою ногу и сама начала снимать его остатки. Я тоже смог заметить, что на месте, откуда был содран окровавленный бинт, не было и намека на рану.
- Чисто… - громким шепотом сказала Вика, держа в руке бинты и осматривая мою ногу.
Она с воодушевлением принялась освобождать мою левую ногу. Результат был аналогичным – никаких ран или следов от их существования. Вика, не сказав ни слова, разбинтовала руку и голову. Когда с головы упал последний виток бинта, я почувствовал, как мне на плечи упали мягкие пряди волос.
- Боже правый! Это невероятно! – воскликнула Вика и отступила на пару шагов от кровати.
Я повернул голову и посмотрел на нее. По плечам мягко скользнули длинные пряди. По спине пробежала приятная дрожь, и я невольно улыбнулся. Вика, кажется, немного пришла в себя после потрясения и уже просто смотрела на меня. По ее взгляду я не мог понять, что она чувствует или думает, понятно было только одно, со мной явно было что-то не так. А что именно, мне еще предстояло понять.
Натянув на себя одеяло, я забрался с ногами на кровать и задумался. Первыми на память пришли слова женщины, осматривающей меня. Внутреннее кровотечение и переломы, в глубине я понимал, что это довольно серьезные повреждения, которые не проходят бесследно. Судя по перевязанной голове, она тоже была повреждена. Я автоматически поднял руку и провел по голове. На затылке я нащупал комок спутанных волос. На ладони остались крошки засохшей крови. Снова кровь, на меня опять накатила волна отвращения. Мне нестерпимо захотелось смыть с себя всю эту грязь, казавшуюся мне чужеродной и неуместной. Но прежде мне было необходимо уточнить некоторые детали, и единственным, кто мог мне в этом помочь, была Вика.
- Что же со мной произошло? – как бы размышляя вслух, спросил я и посмотрел на Вику.
Она
