В преддверии Великой Победы, мне хотелось бы рассказать ещё об одной встрече с потрясающей женщиной, женой Илгиза Торекуловича Айтматова - брата известного писателя Чингиза Айтматова, доктором геолого-минералогических наук, заведующей лаборатории металлогении и рудообразования Института геологии НАН КР, академиком Национальной академии наук Кыргызской Республики Розалией Джаманкуловной Дженчураевой. Она поделилась своими воспоминаниями о первых днях войны и немного о личном.
Экскурс в прошлое
Розалия Джаманкуловны в воспоминаниях вернулась в детство. Её отец Джаманкул Дженчураев – кадровый офицер, пограничник, окончил Ташкентское военное училище, воевал с басмачами, охранял государственную границу в Белоруссии, Молдавии, Казахстане. Автор книг «По следам басмачей», «Фронтовые записки пограничника», «Конец волчьей стаи» и др. За огромный вклад, внесенный в укрепление границ и боевые заслуги перед Отечеством во время Великой Отечественной войны, Джаманкул Дженчураев был награжден боевыми орденами и многочисленными медалями.
Мама, Рукия Гаязовна Мардиева, была интеллигентной, образованной и активной комсомолкой, свободно владела несколькими тюркскими языками. В конце 20-х годов в числе 25-ти тысячников была направлена из Москвы в Киргизию. Молодая активистка познакомилась с Джаманкулом Дженчураевым. Совместные оперативные рейды, трудности и опасности сблизили их. Они поженились.
На маленькой затерянной в глубинке заставе или комендатуре жизнь девочки Розалии была тесно связана с повседневными буднями пограничников, которые помимо службы занимались физической подготовкой. Поэтому, глядя на пограничников, дети офицеров тоже занимались спортом.
В пять лет отец впервые посадил Розалию на лошадь, с братьями девочка гоняла мяч, каталась на лыжах и коньках.
Война застала семью на польской границе, где Джаманкул Дженчураев служил комендантом пограничного участка, который располагался в лесу недалеко от железнодорожной станции Негорелая. Розалии тогда было 6 лет, но она помнит, как 22 июня 1941 года на рассвете весь личный состав был поднят по тревоге, как они двое суток прятались в дзоте.
Из разговоров взрослых она помнит, что железные косяки бомбардировщиков, постоянно пролетавшие у них над головами, уже бомбят Смоленск, слышала предположения о возможном окружении заставы. На третий день войны, руководством пограничного участка было принято решение срочно эвакуировать семьи военнослужащих.
Спешно набросав сено в открытый кузов и прикрутив к борту у кабины водителя бочку с бензином, женщин и детей посадили в машину. На прощание времени не оставалось. Очередной налет ускорил отъезд.
Застава уже горела. Женщины плакали, глядя на них заплакали дети, в том числе и Розалия. Ну руках Рукии Гаязовны было четверо детей, в том числе грудной малыш. Дорога была заполнена беженцами, немцы постоянно бомбили. Когда начинался обстрел, в основном это были истребители, водитель резко тормозил машину и взрослые буквально выбрасывали детей на обочину. Прятались где придется: в лесу, пшеничных полях, кустарниках. 20-летний рядовой пограничник Иван Шалатуркин был отличным водителем. Однажды после очередного налета машина сгорела. Женщинам и детям пришлось идти пешком, пока Иван не нашел брошенную кем-то грузовую машину. И вновь по смоленской дороге, объезжая воронки и бесконечную вереницу беженцев, они продолжили путь. Ваня, так ласково называли все своего спасителя, благополучно доставил их к последнему товарняку, который стоял далеко за Смоленском. Весь обгоревший и разбитый, товарняк все еще был в рабочем состоянии, но продвигался очень медленно, подолгу стоял на запасных путях, пропуская на запад поезда с войсками.
У беженцев не было запасов еды, они голодали. Розалия со старшим братом, ему было 9 лет, выходили к встречным поездам, чтобы попросить у кого-нибудь хотя бы кусочек хлеба. Иногда им везло, они приносили хлеб, картошку, а порою и кашу на куске газеты. Все «изыски» поровну делились между всеми. Семья Дженчураевых два долгих месяца добиралась до Бугуруслана, города в Оренбургской области, где жили родители Рукии Гаязовны. Их приезду обрадовались не только родственники, которые думали, что они погибли на границе, но и соседи.
Равнодушных во время войны не было. Беженцам помогали все и всем, чем могли. Люди делились последним куском хлеба, мукой, посудой, постельным бельем и даже одеялами.
– В 1944 году, как только освободили Молдавию, отец со своей комендатурой обосновался на берегу реки Прут и забрал нас к себе. Там мы встречали победу, а осенью 1946 года его перебросили в Хоргос на границу с Китаем. Конечно, отец понимал, что дети должны знать землю своих предков, своих родственников, сам он почти 25 лет не был на родине. Во Фрунзе мы приехали в 1948 году. В 1953 году я окончила с серебряной медалью школу №12. Конечно, я очень хотела стать медиком и изначально готовила себя в хирурги, но вопреки самой себе выбрала другой вуз – поступила в Московский институт цветных металлов и золота. В геологию меня подтолкнула любовь к природе и путешествиям. Геология поглотила меня полностью.
В 60-е годы считалось, что в Кыргызстане нет перспективных месторождений золота, но, как оказалось, есть. Вообще я равнодушна к золоту и золотым изделиям, но, практически, всю свою творческую жизнь посвятила этому элементу. Породы, в составе которых были золотоносные жилы, стали объектом моей докторской диссертации.
– На четвертом курсе я должна была проходить практику в Таджикистане, но мне очень хотелось поработать на месторождении в Кыргызстане. Поэтому я пошла к директору Института геологии – академику Мусе Мирзапаязовичу Адышеву – с просьбой определить меня на любой отечественный объект. Мне было удивительно, что высочайшей культуры человек встретил меня приветливо: со мной, никому не известной студенткой, он поздоровался за руку и предложил сесть. От неожиданности я так разволновалась, что кое-как изложила ему свою просьбу. Академик при мне позвонил в Управление геологии, и минут через пятнадцать я уже знала, что буду работать на руднике «Боорду» в Кеминском районе. Это недалеко от Орловки.
Муса Мирзапаязович Адышев для нас – молодых специалистов – был и учителем, и наставником, и коллегой. Позже мне посчастливилось познакомиться с его женой, народной поэтессой Тенти Адышевой. Ее красота, как и её стихи, пленили меня. Я люблю поэзию и её стихи, они настолько добрые и проникновенные:
....Люблю людей, люблю их дом. Росла среди людей.
Несу тепло я в каждый дом и согреваюсь их теплом....
Эти две встречи я считаю важными в моей жизни и профессиональной судьбе.
– Трудно ли быть женой академика и как вообще уживаются в семье два академика? Мы никогда не акцентируем, что мы – академики. Мы – азиаты, поэтому на жену ложатся основные проблемы, связанные с бытом, это практически весь семейный менеджмент. А за столько лет семейной жизни все отработано до автоматизма. Практически при постоянном дефиците времени, я часто делаю домашнюю работу на автопилоте. Это очень удобно, поскольку в голове крутится геология, наука, проблемы, а руки готовят пищу, моют посуду, наводят порядок и так далее.
Мужчинам повторять эти действия за жёнами не советую – опасно для здоровья. Сердце может не выдержать.
Если бы меня спросили, что по мнению, счастье?, то я не задумываюсь ответила бы: – В стране спокойно, народ созидает, улицы не перекрывают – ты счастлив. Сделал хорошее дело, кому-то помог – ты счастлив. Пообщался с позитивным человеком, что-то хорошее перенял для себя – ты тоже счастлив. Разочаровался в ком-то, естественно, несчастлив. Счастье – это состояние души в любой обозначенный момент, только и всего.
Фото из семейного архива четы Айтматовых.
