Накануне дня Архангела Михаила, когда время клонилось к вечеру, к воротам деревни подошли два молодых человека. На первый взгляд они были похожи. Оба были в стареньких домотканых суконных пиджаках, на головах вязаные шапки. Штанины из белой ткани были испачканы смолой, поэтому издали казались черными. На ногах — шерстяные портянки и лапти. За спинами тяжелые рюкзаки. Только вблизи было видно, что они отличаются друг от друга. Тот, кто шел справа, был высок и строен. Круглолицый, нос тонкий, черные глаза смотрели остро и ласково. Молодцеватые усы, обрамляющие рот, еще более украшали его красивое лицо. Другой юноша был ниже ростом, широк в плечах. На его продолговатом лице с широким носом хитро блестели глаза.
Войдя в ворота, они, будто заранее договорившись, разом остановились. Деревня встречала их, украшенная только выпавшим мягким снежком, словно девушка, укрытая покрывалом в ожидании милого,
Сторона, родившая меня! Родная деревня! Твои лохматые ветвистые ивы, босоногое детство в тени кудрявых берез, мягкая, как ковер, трава – как дорога ты для того, кто рос, гоняя зимой с горы к реке на маленьких санках или коньках наперегонки с метелью! Куда ни поедешь, куда ни пойдешь, все равно тянет на Родину!
Кто только не ждет тут этих двух молодых людей! Родители, родные, друзья, и милые…
Долгое время шли они молча, погружаясь в радостные воспоминания, и вот добрались до деревни, где родились и выросли.
- Дошли! - волнуясь, наконец подал голос стройный юноша, Николай.
- Добрались! - взволнованно, как и товарищ, сказал другой юноша, Василий.
Слишком тяжелым был последний рейс Николая и Василия — сыновей Степана и Максима. В Рыбинск из Царицына они ехали на тихоходной барже целых полтора месяца. С приходом осени им пришлось управлять баржей под частым дождем. Не успевали просушить вымокшую одежду, как им приходилось снова выходить под дождь. На барже не было ни бани, ни возможности высушить одежду. На коротких остановках у городов еле успевали закупиться продовольствием.
- Завтра день Архангела Михаила, нынче все баню топят. Если у вас затопили, то ты приди к нам и скажи. Если у нас баню затопили - я приду за тобой, — сказал Василий.
— Так и сделаем! — согласился Николай.
Он пошел дальше. Вот и старая ива стала видна. У Николая заколотилось сердце. Он хотел поскорее добраться и поговорить с родителями по душам. Вон дверь во двор. Появился и родной дом.
Но где избушка?.. Почему сарая нет?.. И амбара не видать?.. Вместо тех построек, которые он привык видеть с детства – голое место. Он остановился ни жив, ни мёртв.
«Что произошло здесь? Неужели пожар? Недогоревшие бревна или хотя бы куча угля должны остаться… Снег неглубокий, скрыть бы еще не успел след от пожарища. Может, воры разграбили? Нет, воры не разбирают стены. Так что же произошло здесь?"
Николаю вдруг пришла в голову еще более страшная мысль: «Боже милостивый, не умерли ли родители?»
Он переступил порог двора, чтобы узнать, что осталось от родителей, и, пошатываясь, подошел к сеням.
Дверь скрипнула и открылась. Сердце Николая дрогнуло от знакомого звука. Он тяжело шагнул в сени, увидел ткацкий стан и борону. Заметил на ларе решето, корыто и кадку в углу. Только в доме, где живут, вещи могут стоять так аккуратно. Он осторожно открыл дверь дома и навстречу ему хлынул теплый воздух. Николай оживился еще больше. «Такой теплый воздух может быть только в доме, где живут!» Николай вошел в дом. На чурбане перед широкой скамьей спиной к двери сидел мужчина и плёл лапти. Услышав, что в дом кто-то вошел, он обернулся. Узнав сына, тотчас же вскочил на ноги. Начатый лапоть выпал из его рук. Если бы эта встреча была в хорошее время, то отец с сыном с радостью обнялись. Теперь их от этой радости отделяло горе.
— Господи, — выдохнул Степан.
— Почему стоишь у самых дверей, сынок?
Услышав голос родного отца, Николай отмер. Он кивнул головой в сторону двора: — Папа, что там такое?
— Об этом потом поговорим. Сначала раздевайся и проходи …
Николай, с детства привыкший подчиняться указаниям отца, не стал повторять свой вопрос. Сняв рюкзак, он положил его на скамейку. Бросил на него пиджак и шапку. Проведя ладонью по стриженым волосам, он подошел к отцу. Степан как-то неуклюже обнял сына, погладил по голове, как в детстве: — Дорогой мой сын … Одна у меня радость - ты…
Николай и сам чуть не заплакал, когда почувствовал, как горячие слезы отца обжигают щеку.
— Папа, что с тобой? Зачем плачешь?
— Это слезы радости, сын, я так ждал тебя. Дождался — и сердце не выдержало … Не стой на ногах, сынок … Устал в дороге. Садись за стол. Я сейчас чайку вскипячу …
Николай присел во главе стола. В отцовской одежде, в избе он не чувствовал перемен с той поры, как уехал на работу. Отец, привыкший к аккуратности, был, как всегда, чисто одет. Постриженные кругом волосы тоже лежат гладко. Стол, скамьи, пол выкрашены жёлтой краской. Должно быть, их до сих пор каждый день скребут. Дом в такой чистоте может только мать держать.
— Папа, так торопишься заварить чай? Подождем. Мама, когда вернется, заварит.
Степан ожидал, что так скажет его сын. Сердце его не переставало болеть ни на миг, хотя со дня смерти жены прошло довольно много времени. Он перестал испытывать страдания только потому, что привык к своим ранам. Теперь же эти раны вновь заныли. В горле застрял какой-то комок.
— Мама не захотела с нами жить, — сказал Степан еле слышным голосом, еще больше опустив голову. Холодный пот выступил у Николая на спине.
— Чего?.. Мама?!
— Мама умерла.
— Не может быть! Как это возможно? Когда?..
— Четыре месяца, как в землю ушла. Тебе… благословение оставила …— Не мог продолжить Степан, выплескивая из себя выступившие слезы. Дом закружился вверх ногами. Николай выбежал в сени, не выдержав слез, которые начали жечь глаза, как огонь. Там, опираясь на дверной косяк, он зарыдал, как в детстве. «Мама… где ты?.. Мама…» — шептал он сгорающим голосом. В тот же миг перед его глазами предстало прошлое. Он вспомнил тот день, когда впервые уезжал из дома на работу. Мама взяла икону, положила Николаю на голову и сказала: «Да исцелит она тебя, дитя мое... Хранит тебя в здравии". Затем, положив икону на место, произнесла: "В дороге пусть все будет хорошо. Не общайся со злыми людьми. Не дружи с теми, кто завидует чужим сокровищам. Не задирай нос перед сверстниками. Не играй в карты. Не пей водки. Не жалей денег на одежду, продукты. Старайся сделать из копейки две". Николай провел семь месяцев вдали от родного села и родного дома, следуя наставлениям матери. Он мечтал порадовать ее, когда вернется. Но смерть матери прервала его добрые и чистые мечты. «Мама… матушка …», - Николай не заметил, сколько времени он стоял в сенях, и не чувствовал, как от холода начинают неметь руки и ноги. Но слеза не родниковая вода, когда-нибудь да высыхает. Николай почувствовал, что боль немного успокоилась, когда потекли слезы, и вспомнил об отце. Вытирая рукавом рубахи слезы, он вернулся в дом. Степан успокаивающе встретил сына, стараясь утешить его.
- Сынок … Великая беда пришла к нам. Мы с тобой потеряли самое дорогое в нашей жизни — твою маму. Так понадобилось Господу. Все-таки мы не потеряем голову. С покойником вместе в гроб не залезть. Мы должны подумать о том, чтобы жить.
— Надо было хотя бы сообщить, что мама больна. Я бы на прощание приехал.
— Я думал об этом, но не знал, где ходит твоя баржа, не знал, где искать тебя …
Николай сжал зубами губу так, будто хотел откусить ее. Он, грамотный, за лето не прислал домой ни одного письма. Правда, и Миха ведь грамотный. Николай не хотел, чтобы его письма читали посторонние. Но теперь, подавленный таким огромным горем, Николай упрекнул себя в том, что не прислал письма.
— ...а еще я надеялся, что она выздоровеет, и я тебя напрасно расстрою.
— Папа, ты от меня что-то скрываешь? Не бойся, все рассказывай. Я готов выслушать все … Что произошло с домом? Почему мама так быстро умерла?
Степан сел на чурбак и начал говорить. Говорил неторопливо, обдуманно. Николай слушал, не уронив ни слова. Слезы высохли, он не плакал, пока отец дошел до того момента, как умерла мать. Степан договорил. Николай все так же сидел неподвижно. Мысли летели далеко-далеко. Он вспоминал о том, что видел и слышал во время путешествия. «Жизнь повсюду похожа на нашу. В руках у богатых пароходы, баржи, заводы, фабрики, большие дома. Катаются, как сыр в масле. Остальные живут бедно и голодно. Богатые издеваются над бедными, как Миха».
- Отец, почему одни живут богато, другие бедны? Почему одни счастливы, другие несчастны?
- Такова воля Господа, дитя мое. Он даёт каждому то, что ему положено.
-Так почему же Миху не постигнет никакая беда? Почему по воле Бога на земле творятся злодеяния? Из-за этого Михи наше хозяйство развалилось, а мама приняла преждевременную кончину. Где был Бог в это время? Почему не удержал грязную руку этого мерзавца?
Степан чувствовал правду в словах сына, но ему не нравилось, что тот так смело говорит о боге.
- Бог, Николай, все видит, все знает - и не накажет, пока не придет время. Отец Михи был такой же ужасный, как и сын. Как собака, нашёл себе смерть за границей. Вечная жизнь шире, сын, и Миха неизвестно где потеряет голову.
Николай не сдавался.
- Я не завидую Михе, отец. Не мы одни такие, кто страдает, не мы одни. За лето я побывал во многих городах и встречался с разными народами. Всюду так! Одни гнутся под нестерпимо тяжелым трудом, как пахотные лошади, другие веселятся и веселятся. Почему жизнь такая, папа?
Об этом Степан тоже долго думал и только сути никак не мог найти. Теперь, больше не зная, что сказать, молвил: «Ссылайся на Бога. Никто не может знать дела Господа. Если на земле есть несправедливость, то так понадобилось Господу Богу. Мы не можем судить его».
Николай почувствовал, что разговор с отцом сейчас не принесет никакой пользы. Только взволнованное сердце не захотело мириться, гнало его в бой в хвост и в гриву. Но как отомстить Михе? Николай вспомнил народы Поволжья, вспомнил героя, живущего в их песнях, и ему самому захотелось быть похожим на этого героя. Тогда можно было бы отомстить Михе, уряднику, земскому начальнику…
— Думаю, так, папа … Один старик рассказывал о том, что на Волге был герой. Говорят, он почитал бедняков, губил помещиков и хозяев.
— Глупости говоришь, сынок, — прошептал Степан, боясь, что и судьбу сына сломает беда. Николай стоял на своем. Мысли эти были слишком тверды в его голове.
— Батюшка, не выдумка это. Я говорю о реальных событиях. Говорят, что он был твоим тезкой.
— Степаном звали?
— Степан Разин. О нем говорят по всей Волге. Где-то в низовьях Волги есть утёс. Говорят, что на этот холм никто не забирался. Это холм Разина. И о нем есть песня. Я и сам напевал ее не раз … Степан глубоко вздохнул. От рассказа сына его бросало то в жар, то в холод.
— Где же теперь этот храбрец?
— Теперь его нет, отец. Говорят, по царскому приказу ему голову отрубили…
Услышав это, Степан почувствовал такую боль, будто потерял брата.
- Дедушка говорил, что раньше через нашу сторону тоже проезжал герой. Дед тоже утверждал, что тот уничтожал богатых и дружил с бедными. И его голову по велению царя...
Степан
