поинтересовался Дубленкин.
— Решил помыться перед приездом жены, — усмехнулся Сахаров. — Он думает, что если побреется и будет пахнуть гелем для душа, она поверит, что он не куролесит с женщинами, а занимается исключительно шахматами.
— А так она не поверит? — Рудик нахмурился.
— Ну... ты же знаешь, какая она подозрительная.
Все задумались.
— Ладно, за свободную жизнь во всех смыслах! — Дубленкин снова поднял бокал.
— За свободную жизнь... — все вздохнули.
4.
Афонин стоял под душем, старательно намыливаясь дорогим гелем, который супруга Мария подарила ему на день рождения.
В этот момент вода внезапно закончилась.
— Что?!
Никита дёрнул кран — ни капли.
— Да ё-моё…
Раздалась мелодия на смартфоне. Мкртчян сообщил, что они уже на пути домой, в кемпинг.
— Блин...
Безрезультатно прождав под душем еще несколько минут, услышав шаги по коридору, Афонин осторожно вышел, стараясь не поскользнуться, и направился к двери, чтобы узнать причины отключения воды.
Однако открыв дверь номера, он никого не обнаружил.
- Рудик!? — воскликнул он, увидев фигуру в конце коридора.
Никто не откликнулся. Никита повернулся, чтобы вернуться в свой номер, но схватившись мыльной рукой за ручку двери, потерял равновесие и поехал ногами в коридор. В этот момент перед его носом с грохотом захлопнулась дверь от сквозняка.
Он дёрнул ручку — защелкнулся автоматический замок.
— Вот же чёрт!
Где-то в коридоре снова послышались шаги и голоса. Как оказалось, Рудик с друзьями встретили у дверей кемпинга Марию, приехавшую электричкой и протопавшую пешком остаток пути.
— ...Да он просто идиот! — это звенел возмущённый голос девушки.
— Ну, может, там объяснение есть... — неуверенно отвечал Кирилл.
Шаги приближались.
Афонин метнулся к черной лестнице — заперто. К окну — показалось слишком высоко. И тогда его взгляд упал на дверь подсобки.
— Твою мать...
Но выбора не было.
Тесное помещение пахло хлоркой и пылью. На полке валялись тряпки, а на полу — злополучный пылесос, который Афонин сюда же и закинул после "операции".
Он закрыл за собой дверь и прижался к стене, стараясь не дышать.
Дверь номера открылась — у Рудика был ключ.
— Где он? — Мария оглядела комнату.
— Может, в душе? — предположил Сахаров.
— А дверь зачем закрыл?!
Афонин зажмурился. "Господи, только не сейчас..."
— О! — Дубленкин поднял с пола мокрое полотенце. — Он точно где-то здесь. Вот чьи-то мокрые следы.
Они всей компанией подошли к подсобке.
Афонин затаил дыхание.
- Следы ведут сюда! — пробормотал Дубленкин.
- Никита, ты здесь? — постучал в дверь подсобки Сахаров.
— Да, - коротко выговорил Афонин.
- Зачем ты там закрылся? — удивился Кирилл.
- Что он там делает? — сразу разволновалась Мария.
- Чего ты не выходишь? — спросил Владимир.
— Почему он не выходит? — голос Марии зазвенел, как натянутая струна. — Он там… с женщиной?!
- Да не… - отозвался муж.
- Ага… Он там с мужчиной… Я всегда подозревала это… - глубокомысленно произнесла Мария.
- Дура! — донесся приглушенный голос Никиты.
- Да один он там! — успокаивающе махнул ей рукой Рудик. — Один, говорю вам!
- Он там... один. — пробормотала Мария, - он что, в детство впал?! Выходи! — она резко постучала в дверь.
Тишина.
— Выходи же! — Мария забила ногой в дверь.
Афонин, понимая, что скрываться бессмысленно, глубоко вздохнул и пихнул дверь от себя. Та открылась.
Перед Марией предстала сюрреалистическая картина: ее муж, голый, мокрый, с пеной в волосах. Рядом стоял пылесос, с аккуратно отпиленной наполовину трубой, который ее супруг неумело отодвигал ногой назад, к стене.
— Я... я могу объяснить, — начал Афонин.
Мария медленно перевела взгляд с мужа на пылесос, затем снова на мужа. Её лицо исказилось в гримасе отвращения.
— Вот оно что... — её голос дрожал. — Ты... ты затеваешь с пылесосом?!
— Нет! Это не то, что ты думаешь! — приложил руку к груди Никита.
— Я думаю, что ты извращенец!
Раздалась звонкая пощёчина.
Афонин схватился за щёку. Мария, не сказав больше ни слова, швырнула под ноги мужу пакет с купленными для него фруктами; бананы вывалились и комично покатились по полу.
— Я уезжаю. И даже не надейся, что я отвечу на твои звонки.
Она развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что с полки в комнате Рудика и Никиты свалился фотоаппарат Мкртчяна.
Наступило молчание.
Сахаров первым нарушил его:
— Ну... хоть бананы остались.
Афонин опустился на корточки, подбирая фрукты.
— Заткнись, Володя.
Через несколько минут за окном завелся мотор такси, увозившего Марию прочь от этой странной сцены.
Эпилог
Кемпинг, утро следующего дня.
Солнце вставало лениво, разливая по деревянным домикам золотистый свет, который почему-то казался особенно насмешливым после вчерашних событий. Воздух пах хвоей, кофе и… легким отголоском горелого металла — видимо, воспоминания о болгарке въелись не только в психику участников, но и в стены.
Афонин сидел на крыльце своего домика, опустошенный, с кружкой кофе в руках, которая, судя по его кислой мине, была заварена слишком крепко и без сахара. Его обычно аккуратная стрижка торчала в разные стороны, а под глазами красовались фиолетовые мешки — очевидно, ночь прошла в безуспешных попытках дозвониться до Марии.
Рудик, напротив, выглядел неожиданно свежим. Он вышел из своего номера в чистой футболке, подтянутых шортах и даже с какой-то подозрительной бодростью в глазах.
— Ну что, как самочувствие? — он хлопнул Афонина по плечу, отчего тот чуть не расплескал кофе.
— Отвали, — буркнул Никита, но без злости. Скорее с тем особым отчаянием, которое бывает только у человека, чья жена уехала, решив, что он занимается непотребством с бытовой техникой.
Сахаров и Дубленкин подошли следом. Первый — с бутербродом в руке — Володя всегда находил повод поесть, даже в апокалипсисе, второй — с ноутбуком под мышкой; игра в интернет-казино требовала непрерывного присутствия в сети.
— Ну что, Рудик, готов? — Сахаров сглотнул кусок хлеба с колбасой. — Тебе сегодня с Нестеренко играть.
— Ага, — Рудик потянулся. — После вчерашнего мне уже ничего не страшно. Даже Нестеренко.
В этот момент из главного корпуса вышел судья турнира — пожилой лысоватый мужчина в очках и вечной папкой с бумагами под мышкой. Он заметил компанию и направился к ним.
— Мкртчян! — его голос прозвучал как выстрел. — Я смотрю, ваш "грипп" внезапно прошёл?
Рудик замер на секунду, но затем широко улыбнулся:
— Коньяком вылечился! — весело ответил он. — Рекомендую!
Судья хмыкнул, но делать нечего — справка была, хоть и сомнительного вида.
— Ну ладно. Через полчаса начало тура. Не опаздывайте.
Он удалился, а друзья переглянулись.
Афонин устало поднялся.
— Пойду готовиться к партии.
— А как… она? — спросил Дубленкин.
— Отошла от вчерашнего. Но поставила условие.
- Условие?
- Да. Целый месяц пылесосить квартиру буду только я. — вздохнул Никита.
Где-то вдалеке запел петух — видимо, издевался.
Калека-пылесос так и остался в подсобке.
Дальнейшая его судьба покрыта тайной.
