работы глубина пропила достигла целого миллиметра.
— Всё, — Афонин швырнул ножовку в угол. — Это бесполезно. Нужна «болгарка».
— Ты уверен, что это сработает? — Мкртчян нервно покусывал губу, представляя, как электроинструмент в миллиметрах от его достоинства высекает искры.
- А как Рудик сможет сыграть сегодняшнюю партию? — невинно поинтересовался Сахаров. — Не пойдет же он в турнирный зал с этим… - он указал на пылесос, - между ног?
***
Тяжелое молчание повисло в воздухе, нарушаемое только нервным постукиванием Дубленкина по крышке ноутбука. Внезапно его лицо озарилось вдохновением.
— У меня есть идея, — произнес он, снимая очки и драматично протирая линзы. — Но она... не совсем легальная.
— Выкладывай, — вздохнул Афонин, осознавая, что в их ситуации "не совсем легальная" — это уже норма.
— Я могу сделать справку о том, что у Рудика подозрение на грипп. Тогда партию можно будет провести здесь, в номере.
— Грипп? Летом? — фыркнул Сахаров.
— А что, бывает! — оживился Дубленкин. — Особенно после этих... ну... резких перепадов температуры. — Он многозначительно посмотрел на пылесос.
Рудик, до этого похожий на статую страдания, вдруг оживился:
— Ты гений! Но как я сыграю партию?
Сахаров вдруг хитро улыбнулся:
— А давай ты сыграешь из номера. Я - твой соперник — быстренько соглашаюсь на ничью, и мы продолжим твое освобождение.
— Но арбитр же должен...
— Помощника арбитра мы приведем сюда, — перебил Дубленкин. — Накроем... э... компрометирующую часть пледом, скажем, что ты простужен и не хочешь заражать других, - он уже открыл программу «Photoshop», — я сделаю копию бланка поликлиники. У них там печать размазанная всегда. Никто ничего и не поймет.
Афонин встал, хрустнув костяшками пальцев:
— Ладно, я бегу за «болгаркой». Вы тут... — он обвёл взглядом компанию, — делайте что хотите. Только чтобы к моему возвращению не пришлось вызывать скорую.
***
Никита нервно переминался с ноги на ногу, поглядывая на часы. «До начала тура — час двадцать», отметил он. Автобус №27, который должен был доставить его до хозмага, опаздывал уже на десять минут.
— Ну давай же... — бормотал он, сжимая в кармане купюры.
Наконец, старый «ПАЗик» с скрипом подкатил к остановке. Афонин втиснулся внутрь, протискиваясь мимо бабок с авоськами. В салоне пахло бензином и дешёвым табаком.
10 минут тряски по разбитой дороге — и он на месте.
В магазине пахло металлом, краской и чем-то едким, от чего щипало в носу. За прилавком сидел бородатый мужик лет пятидесяти, увлечённо ковырявшийся в телефоне.
— Мне болгарку напрокат. И ножницы по металлу. — Афонин постучал пальцами по стеклянной витрине. Он решил быть во всеоружии при «разборках» с пылесосом.
Продавец лениво поднял глаза:
— «Болгарка» есть. Ножниц нет.
— Как нет?! — Афонин чуть не подпрыгнул. — Это же хозмаг!
- Ну так и что? — продавец пожал плечами. — Разбирают быстро. Садоводы, дачники...
Никита сжал кулаки. «Рудик там, с пылесосом на причинном месте, а тут — «садоводы скупили»».
— А когда будут?
— Кто знает. Может, завтра. Может, через неделю.
- Блин... — Афонин провёл рукой по лицу. — Ладно, «болгарку» беру. А ножницы... можно заказать?
Продавец оживился:
— Можно. У нас налажена доставка. Часа через три привезут.
Афонин скривился, но достал телефон.
— Ладно, оформляйте заказ. И «болгарку» давайте.
Пока продавец копался в бумагах, Афонин быстро отписал Кириллу:
«Ножниц нет. Заказал, но будут только часа через три. Пока беру «болгарку». Рудик пусть держится.»
Он сгрёб болгарку, сунул в пакет и бросился к выходу.
Остался 1 час до тура.
***
Афонин влетел в комнату, запыхавшийся, с пакетом в руке. Его футболка прилипла к спине от пота, а в глазах читалось дикое сочетание надежды и ужаса.
— Вот, держите вашу «болгарку»! — он швырнул пакет на кровать, откуда выкатился внушительных размеров инструмент.
Рудик, все еще прикованный к пылесосу, посмотрел на «болгарку», потом на Афонина, потом снова на «болгарку».
- Это… это же… промышленный вариант?! — его голос дрогнул.
— Ну да, других не было! — Афонин вытер лоб. — Но есть хорошая новость: у нее регулировка оборотов!
— О боже, она же мне все отпилит! — Рудик зажмурился, представляя, как искры летят во все стороны, а его участь решает трясущаяся рука Владимира.
Сахаров, уже изучавший инструмент, задумчиво покрутил диск:
— Ну, если аккуратно…
— Нет, нет, нет! — Рудик замахал руками. — Давайте сначала попробуем варианты Дубленкина!
Кирилл, сидевший с ноутбуком на коленях, поднял голову:
- Я нашел три способа. Первый — лед. Второй — мыло. Третий — масло.
— Лед?! — ошалело переспросил Мкртчян.
— Ну да, холод сужает… э… ткани, и, возможно, труба снимется.
Афонин покачал головой:
— Все это не то. Здесь нужны радикальные меры.
Тут раздался стук в дверь.
Все замерли.
— Кто это? — прошептал Рудик.
— Наверное, помощник арбитра… — пробормотал Дубленкин. - я же предупредил судейскую коллегию, что партия Рудика из-за его гриппа и согласия обоих соперников может пройти в номере коттеджа.
— Твою мать! — Мкртчян рванул плед и накрыл им себя и злополучный пылесос. — Никита, открывай, а ты, Кирилл, вставай так, чтобы закрыть меня!
Афонин, собрав остатки самообладания, направился к двери.
За дверью стоял помощник арбитра — молодой парень из местных, в очках, с блокнотом в руках.
— Здравствуйте, я по поводу партии Мкртчян-Сахаров. Говорят, она будет здесь?
— Да, да! — Афонин широко улыбнулся. — Рудик, э… немного приболел. Не хочет никого заражать. Поэтому играем тут. С согласия… обоих шахматистов.
Помощник арбитра кивнул, но его взгляд скользнул за спину Афонина, где Дубленкин неестественно выгибался, прикрывая Рудика, а из-под пледа торчало что-то металлическое.
— У вас тут всё в порядке?
— Абсолютно! — Сахаров резко шагнул вперед, перекрывая обзор. — Проходите, садитесь. Соперники уже готовы.
Рудик, бледный, но кое-как придвинувшись к столику, на котором была уже расстелена шахматная доска с фигурами, кивнул:
— Я готов к игре.
Помощник арбитра сел на стул неподалеку, но его подозрения явно не рассеялись. Его взгляд скользил по комнате, где на полу валялись обрывки скотча, на столе стояла чашка с растаявшим льдом. Из-под кровати торчал провод от «болгарки», которую Афонин в спешке засунул туда, чтобы не пугать гостя.
Рудик сидел, скрючившись, его левый глаз немного дёргался от напряжения. Он постоянно кашлял, изображая заболевание. Сахаров, напротив, изображал сосредоточенность, но его взгляд регулярно скользил к спрятанному под пледом пылесосу.
Дубленкин ушел на тур играть свою партию, Афонин, будучи свободным от игры, отправился в свой номер, готовясь поработать с «болгаркой».
3.
Ходы соперники делали быстро. В испанской партии Рудик с Владимиром применили известный ничейный вариант, чтобы побыстрее освободиться.
Помощник тем временем рассматривал бумагу, щурясь на печать.
Сахаров, взглянув на Рудика, произнес:
— Предлагаю ничью.
— Да! — Рудик чуть не подпрыгнул, но труба звякнула о край кровати, и он застыл, бледнея.
Парень приподнял бровь, но оформил результат.
Как только дверь закрылась за помощником арбитра, в комнате повисла тишина.
Владимир вызвал Никиту.
— Ну что… — Афонин достал «болгарку». — Кто-то должен это сделать. Рудик, садись на пол. Володя, держи его за ноги.
Рудик, бледный, но смиренно покорный, опустился на расстеленное полотенце - чтобы искры не прожгли линолеум. Его руки судорожно вцепились в края, пальцы побелели от напряжения.
— Только… только аккуратно, ладно? — голос его дрожал.
— Да расслабься, — Сахаров ухмыльнулся, удерживая друга за лодыжки. — Я же тебя не за ногу держу.
Болгарка заурчала.
Первый рез.
Искры брызнули во все стороны, осыпая пол золотистыми брызгами. Рудик зажмурился, но любопытство пересилило страх — он приоткрыл один глаз, наблюдая, как диск вгрызается в металл.
— Не дыши! — рявкнул Афонин, стараясь вести рез ровно.
Запах горелого металла заполнил комнату. Дымок потянулся к потолку, смешиваясь с ароматом хвои из открытого окна.
Щелк.
— Готово! — Афонин выключил инструмент.
Рудик осторожно приподнялся, осматривая себя.
Теперь вместо всей трубы пылесоса на нём красовался аккуратный металлический цилиндр длиной с палец.
— Ну… хоть не весь пылесос, — вздохнул он.
— Теперь ты как терминатор, — фыркнул Сахаров. — Только… ну, в другом месте.
— Так! Теперь смазка! — Афонин схватил бутылочку лосьона, захваченную из своего номера. — Должно помочь.
Рудик посмотрел на лосьон, потом на цилиндр, потом на друзей.
— Вы издеваетесь?
— Нет, — Афонин вытер пот со лба. — Но если это не сработает, остаётся только ждать ножниц.
***
Комната напоминала поле странной битвы: на полу блестели лужицы лосьона, искорёженный металлический цилиндр лежал рядом с «болгаркой», а в углу грустно стоял покалеченный пылесос — теперь уже без трубы.
Рудик сидел на кровати, сжимая в руках бутылку лосьона. Которую принес ему в помощь Афонин.
— Ну, попробуем ещё раз... — он сжал зубы и полил лосьоном металл.
Сахаров, стоя на коленях перед ним, ухватился за край цилиндра и потянул.
— Держись!
— Ааа! — Рудик зажмурился. — Не помогает!
— Может, мыло? — закончивший свою партию и пришедший к друзьям Дубленкин протянул кусок хозяйственного мыла.
— Да это уже не поможет! — Рудик с досадой отшвырнул мыло, которое шлёпнулось в лужу лосьона.
В этот момент раздался стук в дверь.
Все замерли.
— Курьер! — донёсся голос из-за двери. — Заказ "Ножницы по металлу"!
— Слава богу! — Афонин рванул к двери, по пути поскользнувшись, но удержав равновесие.
Через минуту он вернулся, торжественно протягивая коробку.
— Ну что, Рудик, последний аккорд?
Рудик кивнул, но в глазах его читался страх.
— Только... аккуратно...
Сахаров взял ножницы — массивные, с синими ручками, явно рассчитанные на что-то более серьёзное, чем тонкий металл.
— Вот здесь разрежем вдоль, — сказал он, примериваясь.
— Ты уверен, что это безопасно? — Дубленкин поправил очки, всматриваясь в процесс.
— Нет.
Рудик закрыл глаза.
Металл заскрипел под лезвиями.
Раздался резкий щелчок — и цилиндр раскрылся, как консервная банка.
— Ура! — друзья хором взревели.
Рудик осторожно приподнялся, осматривая освобождённое достоинство.
— Живой? — поинтересовался Афонин.
— Вроде да... — Рудик потрогал кожу. — Но я, наверное, никогда больше не смогу смотреть на пылесосы.
— Штаны тогда надевай, — добавил Сахаров, поднимая с пола пешку, закатившуюся под кровать.
Мкртчян побежал в туалет, избавляясь от излишков жидкости в своем организме, накопившейся за несколько часов пленения его гениталий. С наслаждением справив нужду, он предложил друзьям отметить его «освобождение».
***
Через час вся компания, за исключением Афонина, решившего побриться и принять душ перед приездом жены Марии, которая обещала ему привезти «свежих фруктов», сидела за столиком в ближайшем кафе.
— Ну, за освобождение! — Сахаров поднял бокал пива.
— За освобождение! — все чокнулись.
Рудик пил водку, запивая ее апельсиновым соком — после пережитого он хотел снять стресс.
— Кстати, а где Никита? —
