Смерти вопреки

 
Смерти вопреки
 
Карельская деревня Койкоры, в которой родился Алёша, стоит на берегу быстрой реки Суна. Климат в Карелии суровый, чернозёма нет. Крепкие карельские мужики народ по большей части молчаливый и в труде упорный, карелки хлопотливы и доброжелательны к друзьям, но себя в обиду не дают. В такой карельской семье Николая Афанасьева и появился Алексей за год до той революции, которая перевернёт жизнь в России и в доброй половине всего мира.
Дед и отец работали на лесосплаве, а слабаков такая работа не терпит.
Семилетку Алексей окончил хорошо. Учился карельский паренёк не хуже других, а на лыжах бегал лучше многих. Про таких говорят: «Этот карел с лыжами на ногах родился». Грамота, выданная ему в 1937 году за первое место в лыжной гонке в соревнованиях города Петрозаводска, до сих пор в семье Афанасьевых хранится.
Окончив рабфак, стал он преподавателем школы.  Учил детей труду и физкультуре в посёлке Юстозеро, пока не грянула финляндско–советская война. Призвали его, как и многих других из карельского края, в ноябре 1939 года
Призванный Петровским военкоматом воевал Алексей в горно–стрелковом батальоне пулемётчиком на Ухтинском направлении. На себе испытал он все тяготы той «незнаменитой войны». Приходилось и при сорокаградусном морозе в снегу ночевать, и в разведку на лыжах пробираться, и в атаку ходить по пояс в снегу, таская за собой пулемёт «максим». Пулевое ранение в плечо бросило его в  феврале 1940 года на мёрзлый снег, потом  госпиталь, а потом и война закончилась.  
Об этой войне он вспоминать не любил, слишком много горя увидеть пришлось.  Один раз только сказал: «Если бы я на лыжах бегать не умел, да стрелять с детства не научился, да не мамиными руками связанные толстый свитер, носки и варежки – не видать бы мне родной деревни».
Великую Отечественную войну Алесей Николаевич Афанасьев встретил, как и большинство соотечественников, с великим желанием остановить врага и не дать ему родную землю топтать. В самом начале войны, был он направлен в дорожно –строительную воинскую часть.
Кто бы мог предполагать, что защищать ему придётся не дальние подступы страны, а Ленинград?
 С наступлением зимы ежедневно приходилось восстанавливать разбитую немецкими бомбами «Дорогу жизни», регулировать движение эшелонов с продовольствием и снарядами, спасать эвакуируемых из блокадного города детей.  Пригодились ему карельский характер и спортивная закалка, да и опыт войны с финнами в условиях суровой зимы многому научил. Своим умением щедро делился Алексей с товарищами по службе и его назначили заместителем политрука, а позднее направили на ускоренные офицерские курсы. Оттуда его направили с учётом образования в Казанское танковое командное училище.        
Набор курсантов, в котором оказался Алексей Афанасьев, проходил специализированную учёбу. По ленд–лизу начали поступать в Красную армию хорошие танки М4А2 «Шерман». Для службы на них и отобрали новых курсантов.
 По своим характеристикам «Эмча» , как его называли красноармейцы, американский танк  был близок к советскому Т–34, хорошо зарекомендовавшему себя в боях против бронетанковых войск  вермахта. Имелись и отличия. Танк, обладая равной лобовой бронёй и пушкой с похожими характеристиками, был немного выше советского. Однако, у него был кроме обычного, установлен крупнокалиберный пулемёт. Экипаж состоял из пяти человек. Внутри он был отделан пенорезиной, что делало его, при попадании вражеского  снаряда, более безопасным. Отлетавшие осколки брони застревали в резине и не ранили экипаж. Во время движения «Эмча» был более комфортным. Однако если внутри танка вспыхивал пожар, то танк выгорал за десять минут.
«Служить на танке «Шерман» было приятнее, особенно в мирное время», - шутил Алексей, который имел возможность сравнивать. Конечно, многие танкисты мечтали попасть на танк ИС–2 с мощной бронёй, который начали выпускать советские военные заводы. Но их пока только начали выпускать.  Пришлось воевать  и успешно бить врага  на ленд–лизовской технике.
Бои в Белоруссии, которые с началом операции «Багратион» приняли особенно ожесточённый характер, стали тому подтверждением.
 Это была наступательная операция, ломавшая планы лучших генералов вермахта. За 2 недели сражений были освобождены: Витебск, Орша, Бобруйск, Минск, Полоцк.
Поступил приказ из Генштаба о штурме и взятии польского города Люблин в кратчайшие сроки.
Решение о броске 2-й Танковой Армии на Люблин принял лично И.В.Сталин 20 июля. В этот день в Москве был создан Польский Комитет Национального Освобождения – коммунистическое правительство
 Как было подчёркнуто на совещании: «Это не просто направление удара, это дело политическое».
     Приказ Верховного главнокомандующего взять город за 3 дня не оставлял командующему фронтом выбора и танковые части бросили в бой без пехотного сопровождения.  Для участия в штурме города хотели подтянуть и польские части Армии Людовой, но их не успевали перебросить.
 
 Штурм Люблина начался 21 июля 1944 года. Форсировав реку Буг  танки 2–й армии, невзирая на потери, почти окружили город. Однако столкнулись с мощной хорошо организованной обороной немцев.   Атака танковых батальонов захлебнулась.
 2–я танковая армия штурмовала польский город Люблин уже вторые сутки,  неся большие потери. Тогда её 58–й танковый корпус, подойдя с севера, так же начал атаку на город. В сумерках два «Шермана» сумели по дну, под водой, форсировать реку Быстрица. 
На рассвете, не имея карты и разведданных, краснозвёздные  танки ворвались в пригород Люблина  и метались по его переулкам.
Это были  два танка, которыми командовали командир взвода лейтенант Маришев и младший лейтенант Афанасьев. Фактически это была разведка боем. В ходе уличных боёв, натыкаясь на противотанковые пушки противника и фаустников, танки, ведя огонь и уворачиваясь от вражеских снарядов, разделились.
 Командир танка Алексей Афанасьев, заметив на окраине города колонну отступающей пехоты, отдал приказ к атаке.
В его танке был уже обстрелянный в боях за город Луцк экипаж. Все четверо бойцов знали своё дело и понимали командира с полуслова. Особенно хорош был механик–водитель сержант Яковенко Александр.  Больше пяти лет работы на гусеничных тракторах, участие в боях за Харьков и Донецк сделали его воином высокого класса. Танком он управлял мастерски. 
Дорога, которая вела на Варшаву, была забита войсками, автомашинами с вооружением и  фурами с имуществом.
 Четыреста лошадиных сил двигателя с рёвом несли вперёд тридцать тонн бронированной стали. Танк №755, став воплощением народной ярости благородной обрушился на отступающую колонну немцев.
 Грузовики и повозки отлетали с дороги от его тарана, в ужасе разбегались уцелевшие солдаты. Экипаж огнём орудия и пулемётов беспощадно разил врага.
Потери обеих сторон после взятия города были учтены. Только на Варшавском шоссе экипаж танка Афанасьева вывел из строя более 250 солдат, 20 автомашин, 7 орудий и 4 миномёта.
Штурм Люблина к середине дня 23 июля был в полном разгаре. Младший лейтенант Афанасьев отдал приказ экипажу пробиваться к своим сквозь город. Связь со своими у него отсутствовала. Как оказалось, осколком срезало антенну и танк  остался один на один с вражеским вооружённым до зубов городом. Это в пословице говорится, что «один в поле не воин».
 Младший лейтенант Афанасьев со своим экипажем доказал, что это не так. Он вступил в бой, не дожидаясь подмоги и не рассчитывая на неё. Танк громил врага  всеми имеющимися у него средствами.
   Однако в городе танк воевать в одиночку долго не может без поддержки пехоты, а десанта на танке не было. 
Немцы к обороне подготовились хорошо. В каждой подворотне стояли противотанковые орудия, в окнах домов оборудованы пулемётные гнёзда, а в подъездах затаились пехотинцы, вооружённые фаустпатронами.
 Появление танка с тыла для обороняющихся немцев стало кошмарной неожиданностью. Не имея карты и проводников, краснозвёздный  «Шерман» гремя гусеницами сходу пробился на центральную площадь города.
Танк на полном ходу двигался  и маневрировал, стреляя из пушки по боевым расчётам орудий, пулемётным гнёздам и уничтожая солдат вермахта.
Несколько раз танк тряхнуло от попаданий снарядов в его лобовую броню, перед глазами командира и экипажа проносились огненные хвосты от летящих фаустпатронов. Танк кружил по площади в смертельном танце, но все выезды из неё  успели перекрыть вражеские артиллеристы.    Танкисты, понимая, что обречены, сражались до последнего.
Удар снаряда сбоку  перебил гусеницу и заставил танк остановиться. И всё же экипаж продолжал сражаться – стреляло орудие и пулемёты. От второго попадания в танке вспыхнул огонь, был убит наводчик и командир отдал приказ покинуть броню.
Обездвиженный, горящий танк пушкари вермахта расстреляли в упор.
Однако бой этот внёс сумятицу в ряды противника и отвлёк силы обороняющегося врага от других танков 58–й гвардейской бригады, наступавших со стороны железнодорожного вокзала. Советские танкисты, слыша, что бой идёт уже в центре города, рвались туда, осознавая, что немецкая оборона, которая была ещё вчера неприступной, уже  прорвана.    
Два советских танковых корпуса вскоре смогли пробиться к центру города и после упорной борьбы соединились.
 
Поляки стали очевидцами   смертельного боя, который проходил на их глазах посреди главной площади города. Танк, который первым ворвался в центр города Люблин, был подбит и загорелся. Из него смогли выбраться двое. Из командирского люка на землю спрыгнул младший лейтенант, из другого люка выбрался раненный танкист–водитель.
Окружившие танк враги поползли к ним, ведя огонь из автоматов и желая захватить в плен. Из окна дома по танкистам бил пулемёт. Танкисты бросили в  сторону наступавших врагов по нескольку гранат и отстреливались из автоматов.
Плотный огонь автоматных очередей и пулемёт, стрелявший из-за угла дома, не давали им возможности отбежать. В горящий танк попал ещё снаряд из пушки, которую немецкие артиллеристы выкатили из подворотни старинного дома. Они били по краснозвёздной машине прямой наводкой. Следующий снаряд, пробив боковую броню танка, попал в укладку боевых снарядов.
Взрыв был такой силы, что башню танка отбросило на двадцать метров. Когда красноармейцы выбили немцев из центра и бой передвинулся к окраине, жители подошли к танкистам.
 Страшной силы взрыв – это было последнее, что осталось в памяти молодого командира танка.  Польские жители города Люблин подобрали оглушённого взрывом бездвижного танкиста, на котором дымился танкистский комбинезон,  и передали медикам советского полевого госпиталя.
Механик был взрывом убит, а офицер ещё подавал признаки жизни
Через трое суток, когда Алексей очнулся в госпитале, то первое что он произнёс: «Где я?».
 Потом он начал понемногу осознавать окружающее:                                                    
– Мы город взяли?
– Взяли, взяли, – успокоил его военврач, – выздоравливай, герой.
– Кто герой? Героев хоронят с почестями, а я живой пока.
– Ты хоть помнишь,  как тебя