Так мы в шутку назвали славгородское кафе «Сластена», куда изредка заглядывали, чтобы выпить пива и поговорить о том, о сем.
На сей раз, заняв столик у окна, мы обсуждали фильм Оливера Стоуна The Doors. Ибо фильм этот, в котором главную роль – Джима Моррисона – сыграл Вэл Килмер, не оставил нас равнодушными.
Брат мой, Володя, уже посмотрел это кино. Я же увидел игровой фильм о The Doors впервые, будучи у него в гостях. Скажу честно, меня удивила работа Вэла Килмера, актера с классическим образованием из Калифорнии, который достиг, надо сказать, просто сверхъестественного эффекта перевоплощения. Больше того, в этом фильме Килмер исполнял все вокальные партии живьем перед камерой, а голос самого Моррисона звучал только тогда, когда музыка The Doors звучала в качестве закадрового фона.
– А кто сейчас поет? – спросил меня брат, когда мы смотрели эту картину вместе с Романом, его сыном, студентом.
– Джим, конечно, – отвечал я.
А пел в те моменты не Моррисон.
Но поражало не только вокальное сходство, но и эффект физического присутствия, достигнутый Килмером. О чем я и сказал в кафе брату и племяннику.
И мы с Романом хвалили фильм, которое произвел на нас определенное впечатление. Володя слушал нас, и, улыбаясь, помалкивал, не выражая своего мнения.
Вскоре, Роман отбыл на учебу в столицу. Провожая его, брат на перроне шутил, старался поднять наш боевой дух. Мы смеялись, но всем нам было, конечно, грустно от того, что Роман покидает нас. Не верилось, что вечером он уже не составит нам компанию в кафе «Моррисон отель», не примет участие в бурных дискуссиях на житейские и философские темы, а так же о книгах и о кино.
Проводив его, зашли в кафе «Моррисон отель».
И разговор вновь зашел о Джиме Моррисоне. И только тогда мне стало ясно, почему Володя помалкивал, когда мы с Ромой возносили фильм Стоуна The Doors на Олимп. Картина, показывающая деградацию Джима Моррисона, его психологический надлом, оказывала на брата тягостное впечатление. Он явно не принимал разрушение и зло, который тот, обуреваемый демонами, творил, делая людям больно. Но зато брату пришлись по душе те эпизоды, которые передают обаяние, которым обладал Джим. Но беда в том, что они, эти сцены, совершенно теряются на фоне сцен, повествующих о его жизни, как о сплошной аварии, о сознательном его безумстве с открытым счетом на жизнь, где неумолимым кредитором выступала сама Смерть.
– Короче, он сам, сознательно жег свечу с обоих концов, и умер в Париже. В двадцать семь лет от остановки сердца, – подвел итог брат.
И я понял, вернее, почувствовал, что Стоун не сказал в своей картине чего-то главного о Джиме Моррисоне. Целый мир ушел в могилу, а мы не узнали о Моррисоне ничего нового. Впрочем, Моррисон и сам всегда тщательно скрывал свое истинное лицо.
По сути, это был добрый, искренний и очень чувствительный человек, страдающий от непонимания окружающих, каким и пытался показать его актер Вэл Килмер в некоторых сценах. И что у Джима Моррисона был сильный характер. Ибо не просто быть самим собой и при этом уважать других.
– Я всегда буду с вами, – говорит Джим (в исполнении Вэла Килмера) на манер Христа в пустыне, куда увел друзей.
– Хорошо, что Стоун избавил нас от «воскресения» Джима, – улыбается Володя. – Но сцены в ванной и на кладбище Пер-Лашез это очень сильные сцены.
И я до сих пор вспоминаю это «резюме» Володи. Потому что, сколько бы я не смотрел этот фильм, – у меня каждый раз сжимается сердце, когда я вижу на экране, как уходит в дюны Джим – все дальше и дальше от нас...
– Джим, куда ты? – вопрошаю мысленно.
И внутренним взором вижу старшего брата, вскоре ушедшего вслед за Джимом от неизлечимой болезни.
– Возьму по пиву, – поднимается он.
И мы опять, как тогда в Славгороде, сто лет назад, пьем за неравнодушную, но, к сожалению, немного иллюстрированную картину Стоуна, которой не хватает глубины материала. И мне становится жаль, что Вэл Килмер не показал своего героя с необычной точки зрения. Но это не его вина.
