«Просто в своей жизни, как и в своей прозе, он остаётся автором, а мы - персонажами, и нечего возмущаться, если тебе посвятили третий том и только упомянули в шестом. Никто ведь не знает, что нас ожидает в одиннадцатом…» (Василий Арканов). На всех фантазии не хватит. Тем более, я нашла, чем себя занять в межсезонье, пока с головой не ушла в дела мирские.
Решила параллельно писать вещь по мотивам своих произведений прошлых лет, которые залежались. Пока совсем не зажмурились, надо взять их в оборот, чтобы было куда, закладочки класть. В этой новой вещи решила превратиться в жучка. В век, когда органы за нами неустанно наблюдают, буду действовать исподтишка, наблюдая за ними самими, слившись с интерьером. Дело прошлое, за это, надеюсь, не прилетит. Если что, я всё выдумала, хотя люди вполне реальные, в узких кругах известные.
Иногда отвлекаюсь на фильмы, рекомендованные группой киноманов. Как правило, засыпаю. Проснувшись, только иногда перематываю назад, чаще переключаюсь на другие. Сюжет предсказуем, что зря время терять.
Вчера вечером тоже уснула, хотя фильм был вполне приятным. Во сне никак понять не могу, чью бабушку так упорно зовут. Да и проснувшись, не сразу врубилась, что бабушка – это я…
В «Дзене» нашла кое-кого с ютуба. Так они постепенно решили показывать видео только постоянным донатерам. Написала: «Ваши видео смотрела, чтобы уснуть. Чтоб за это я ещё деньги платила?». Оказалось, там подписана под своим именем, ну, как «Просроченная Венера». Почему не «Сковородка с ушами»?
Меня, если хвалят, то только в личку, чтоб, не дай, бог, не подумали, что они такие же, как я. И обязательно с припиской: «Тебя заценят потом». Почему бы ЭТО не написать в отзывах, чтобы хотя бы просмотры поднять? Мне сейчас кушать охота, потом хоть трава не расти. Чтобы сейчас «подняться» надо понизить планку, уподобиться публике. Я же пишу в пустоту, без оглядки на других. И это не есть плохо. Ибо не убедить убеждённых, это пустая трата времени, своего и их время тоже.
Стихоплёты ныне в тренде, может, и мне тряхнуть стариной?
«Но, паря под облаками,
Тихо празднуй свой улов.
Все мы были дураками,
Пока не было стихов» (Валентин Гафт).
Вдруг скажут, что я тоже умная?
Чтоб не заскучала внучка, решили себя развлечь. Вёз её в библиотеку гроза района пёс Атаман на чёрном корыте. Хотела ему на голову одеть мешковину, чтоб не укусил дивчину, он, конечно, был против. Пришлось ведро одеть на голову внучке, чтоб, если что, лицо осталось целым. Псу было не до неё, он рад любой движухе, лишь со мной куда-нибудь. Потому ведро – вместо шапочки из фольги – а вдруг что…
Библиотекарша суетится вокруг нового читателя, не знающего букв – фотает с разных ракурсов, чтоб отразить в отчёте. Читателей всего два – её собственный первоклассник внук, да моя трёхлетняя внучка. Есть книги и для неграмотных – с картинками, в виде сказочного домика, с музыкой. Да малышам сразу стало скучно, уткнулись в свои гаджеты. Библиотекарша предлагает все новые книжки, от которых мы бы в детстве обалдели, в тайне мечтая их присвоить. Вскоре дети оказались в коридоре, подальше от нас и книг. Вот и «Здравствуй, племя младое, незнакомое!», выданное Пушкиным, чьим именем бравируют все библиотекари, учителя страны, и не только они.
Наше корыто было гордо припарковано, наравне с люксовыми автомобилями. Теперь в деревнях на работу, в школу и детсад пешком, как правило, не ходят. Когда свет уходит, ни одно уважающее себя учреждение не работает. Всё завязано на интернете, мол. Стыдно признаться вслух, что во времена моего детства не закрывалась конторка сельсовета, если единственный телефон, по которому можно было говорить только тогда, когда телефонистка на коммутаторе соединяла с другим абонентом, приказывал долго жить. Древняя старуха застала ещё времена, когда бригадиры на своих двоих гоняли людей на работу даже с большого бодуна.
К вечеру вдруг мне поплохело. Жила до этого, бед не зная, но в самый ответственный момент, когда доверили ребёнка, стало не по себе.
Жалуюсь мужу, мол, умираю. На что внучка говорит: «Не умирай». Сыну то же самое, она уже по-нашему: «Не болей». Зато вечер был на удивление тихий. Манипулятор внучка поверила моей хвори, не стала теребить разного рода просьбами. Нет, мне в самом деле было плохо, ну, не настолько, чтоб точно кранты, да кто поверит. Пишу же не в моменте, а на следующее утро, ибо, пока дышу, пишу, хотя даже дети убегают в коридор от книг, которые оформлены дорого-богато, что глаз не оторвать.
Жизнь доказала, что не чтением воспитываются чувства, литература не учит жизни, перед многими вещами она бессильна. Раз в три года человек проявляет эмпатию, куда она потом девается? Уж не литературой ли в нас задушили лучшие чувства? Мы же читали, и дети наши читали. И где оно все?..
Пытка ничегонеделанием подходит к концу. В качестве утешительного приза крутой фильм на ночь – «Пожары» с неожиданным концом. Фильм про женщину, которая поёт. Её в тюрьме пытают. Главный по пыткам насилует со смаком. У неё рождается двойня – мальчик с девочкой. Их забирает повитуха. Срок у женщины был большой, но её после рождения детей отпустили, и ей с детьми удаётся сбежать в нормальную страну. До этого был у неё сын, отнятый и отданный в приют, ибо она опозорила свой род, связавшись с неверным. В стране вечная война, приют сожгли, следы сына теряются. Её всю жизнь мучило то, что не сдержала обещанное, данное новорождённому сыну, что его найдёт. И она, будучи уже в пожилом возрасте, узнала его в мужчине в нейтральной стране по трём точкам, набитым сразу после рождения на стопе. По наказу матери, оставленном в завещании, дети отправляются на многострадальную родину матери в поисках родного отца и брата. Они должны вручить им письмо, каждому по отдельности. В финале оба письма достаются одному человеку – отцу и брату, ибо это один и тот же человек. Сын искал мать всю жизнь, мать – сына, не подозревая, что пропавший сын и её насильник, палач, отец двоих детей – это один человек. В кино всё это драматизировано до предела, в жизни – несколько иначе. Моя соседка сожительствовала с сыном по обоюдному согласию. Не знаю, что аморальнее – совокупляться с матерью, зная или не зная, что это мать? Соседка от сына не родила, ибо была в возрасте. Может, она тоже была в неведении – сын насиловал её, когда она была пьяной. Позже сын женился, съехал, а женщину в прошлом году видела – не спилась. Никакой драмы, одна рутина.
Национальная гордость для якута всё. Всё лето празднуем день летнего солнцестояния, да и в другие времена года отмечаем те или иные важные для народа даты местечкового характера. Сейчас на мероприятия принято приходить в национальной одежде. Я с детьми в последний раз контактировала лет тридцать назад, когда была вхожа в школу. Думала, воз и ныне там, ничего не изменилось. Оказалось, его откатили далеко назад. Дети на своём родном с трудом (по слогам!) читают, понятия не имея, о чём речь. Их за это ещё и хвалят! Для чистоты эксперимента попросила прочитать отрывок на русском – уже лучше. Говорят, без языка нет нации. Велят одевать национальную одежду, но от этого мало что изменится, если человек говорит не на своём, думает на чужом языке. Ключевое слово здесь – думать. Важно, что думает, на каком – неважно. Не мне устраивать кипиш – не я кричала со всех утюгов о важности сохранения языка. Я сама перешла со своего на русский, чтоб найти хоть какую-то аудиторию. Раз пишу, значит, это кому-то, может, надо, и неважно, на каком языке выражаю свои мысли.
Наше время тает, тело медленно умирает. Одно радует – рожать нам точно не придётся. Можно было постараться, чтоб услужить родине, да и денег с этого поиметь. Но за то, что растишь, воспитываешь столько не дают. Я понятия не имею, как детей воспитывать по нынешней методичке. Там всё ежедневно, ежечасно меняется, а то, что уже вложено в юную голову, не вынешь, не сотрёшь. «Ещё недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нём нуждаются поступки добрые» (Альбер Камю). И ты точно не прогадаешь, если не вложишь семя доброты. Вдруг оно взрастёт и превратит дитя в этакого увальня – в предмета насмешек, неудачника, лоха, может, и потенциального противника агрессивного большинства.
Не только добрым быть чревато, но и умным. Чтоб не маяться всю жизнь, а к финалу не написать таких строк, как эти:
«И, наконец, самой собою
Я заслужила право быть.
Стучать о стенку головою,
Молиться или просто выть.
Надежда - поздно, слава - поздно,
Всё поздно, даже быть живой» (Лидия Чуковская).
Умения, навыки на все случаи жизни – вместо книг и всей остальной чепухи. Ведь им тоже придётся повторить наш путь, играя роль агента под прикрытием в очередной бездарной пьесе. Умение вовремя сливаться с толпой, переобуваться на ходу, менять вовремя маски будет востребовано всегда. Залог всего – молчание, остальное приложится.
Это хорошо, что стариками не рождаются. Всем суждено пройти свой путь, наматывая одни и те же круги, спотыкаясь, заблуждаясь, чтоб прийти к единственному выводу – выхода нет. Выигрывают, выживают циники. Людям без кожи, с открытым забралом уготовано койко-место только в психушке. Ведь жили, не ведая, что внутренний моторчик, адская работоспособность – это всего лишь биполярка, вдумчивость, меланхолия, глубокое понимание жизни – депрессия.
Пугают предельно откровенные тексты, частично отражающие твоё внутреннее «я»: «Мне хочется это всё делать, меня разрывает на части от потребности рисовать, писать, делать что-то ещё. Оно не даёт мне спать, не даёт мне есть, не даёт мне жить. Оно требует быть сделанным – мне надо. И это одна история. Оно меня просто иначе съедает, оно хочет быть реализованным. Каждая картинка хочет быть нарисованной, каждый текст хочет быть написанным. Я не могу от этого отвлечься, оно живёт у меня в голове, и пока я от него не избавлюсь, оно съедает меня изнутри. Я даю себе отчёт, что я столько работаю, чтобы многого, очень многого не чувствовать – очень многого не чувствовать и об очень многом не думать. Я предпочитаю, конечно, пахать по 17-18 часов в день, чтобы не жить. Я старательно не живу, когда есть такая возможность. Я пытаюсь, но я не могу остановиться. Я не могу остановиться, потому что мой мозг продолжает работать – писать тексты, придумывать проекты. Я не умею его останавливать. Я не могу остановиться, потому что мой мозг продолжает работать – он продолжает писать тексты, он продолжает придумывать проекты, он продолжает делать картинки. Я не умею его останавливать».
Ключевое моё слово – «частично». Автор с биполярным расстройством личности. Фрагментарно почувствовала это недавно, когда хотела скриншотить собственный сон, ибо там были готовые страницы написанного текста. В том сне я писала. Уже начинать мне бояться самой себя? Могу писать быстро и много, когда прёт, и оно почти всегда прёт. Оказывается, это не есть
Жизнь доказала, что не чтением воспитываются чувства, литература не учит жизни, перед многими вещами она бессильна. Раз в три года человек проявляет эмпатию, куда она потом девается? Уж не литературой ли в нас задушили лучшие чувства? Мы же читали, и дети наши читали. И где оно все?..
