Главное, выдержка!..

окно, слепило, было жарко в палате. Медсестра приоткрыла ставни, впуская свежий воздух. Уже два месяца Алёшка находился в армейском госпитале, но вставать ещё как следует не мог, сильно кружилась голова при малейшей попытке пройтись. В этот солнечный день сразу после первомайских праздников к нему в палату вошёл военный плотного телосложения, среднего роста, осанистый, шумный. Он в накинутом на плечи белом халате прошёл к Алёшкиной койке:
- Я к тебе, герой! - начал он, залезая рукой в нагрудный карман. - Я ординарец полкового командира, к кому в тот злополучный день пришёл бригадный комиссар Рамаданов. Мне приказано передать тебе награду за его спасение и самые искренние слова благодарности. Спасибо тебе, сынок! - ординарец протянул Алёшке в подрагивающей руке красную коробочку, открыл её: - Поздравляю тебя, сынок, с присвоением ордена Красного Знамени!.. Заслужил. Носи его достойно!.. Родина не забыла твой подвиг...
  Он вложил коробочку в руки Алексея.
  В эту залитую солнцем комнату стали потихоньку набиваться любопытные из соседних палат, санитарки, медсёстры, врачи...
  После обеда к нему приступил Женька, помогая Алёшке сесть на постели.
- Врач сказал, что тебе нужно потихоньку подниматься и ходить, а то после двухмесячного лежания ты совсем ослаб... Давай я помогу, - парень придерживая Алексея, повёл его из палаты в коридор.
  Алёшка сделал несколько шагов, закачался, согнулся вперёд и стал заваливаться на руки санитара.
- Кружиться сильно голова, не могу... Ноги слабые, - жаловался он, опираясь на Женькины плечи.
- Ничего, я помогу! - отвечал тот. - Пройдёмся с тобой по коридору из конца в конец, сколько сможем... Ничего!.. Держись, надо!

  Так они ходили вместе каждый день, пока Алёшку не перестало укачивать и тошнить. Однажды вечером после отбоя парень услышал громкий голос лечащего врача в коридоре:
- Пётр Иванович, сюда идите, тут ваш сын!
- Женька! - раздался радостный возглас. - Мы с матерью извелись все, писем от тебя нет и нет... Васятка уже не спит по ночам... Я как узнал, что вас на переправе разбомбило, сразу послал запрос сюда, но меня обнадёжили, что живы все... Однако, не спокойно было на душе. Как ты, сынок? Всё ли в порядке? - доносилось из коридора. - А я ведь за тобой приехал, мне помощь нужна там на месте... Школу новую строим, помогать будешь. Там в горных хуторах ребят много, а учиться им негде, вот мы в селе Казачка и начали отстраиваться.
- Отец... хорошо, что приехал... но я на службе, - отвечал Евгений.
  Голоса затихли, отец и сын прошли в комнаты для обслуги. А утром рядом с Алёшкиной койкой остановились двое, они с улыбками стояли над ним, переговариваясь между собой.
- Ты, парень, ведь сирота, сын мне сказывал... Теперь твой полк уже далече отсюда, а тебя вновь не призовут из-за ранения. В госпитале больше служить не сможешь. Тебе ещё надо долгонько восстанавливаться... Куда же ты теперь поедешь? Хочешь мы возьмём тебя с собой в Карпаты, и врач твой не против? Ведь вы оба комсомольцы, вот и будете мне помогать там дружину восстанавливать, да школу строить, - говорил отец Евгения, Пётр Иванович. - Там большое село, с сентября сами учиться пойдёте, пройдёте свои дисциплины, оборванные войной, до конца.
  Его добрый взгляд, и такая же, как у Женьки лучистая улыбка, не оставили повода для сомнений. Алёшка согласился принять это предложение.
  Через несколько дней, закончив свои дела в городе, встретившись с партактивом, закупив всё необходимое для строительства новой школы, Пётр Иванович, погрузив на подводу своего сына с его новым приятелем, отправился в свой дальний путь в горный посёлок Северной Буковины, который этой же осенью 1944, будет стёрт с лица земли, напавшим на него отрядом бандеровцев, под предводительством предателя и палача Кузьменко, спустившимся с гор.

( Фрагмент трилогии "Непобеждённые", из второй части "За линией фронта".)