Появляясь время от времени из своего внутреннего, иллюзорного мира в мир внешний, хаотично изменчивый, мы получаем возможность объективно взглянуть внутрь себя извне, как бы чужими глазами, и осознать нехитрые мотивы, движущие обычно нами.
Званый обед для родни Волобуева, доставил хозяину массу впечатления. Ирина Евлампиевна, зрелая дама с завитой пышной чёлкой и несколько длинноватым носом, хранящим следы рисовой пудры «La Diaphane», пребывала в том радостно возбуждённом состоянии, в какое непроизвольно входят чувствительные женщины на банкетах, устроенных для них одиноким мужчиной. Она не то чтобы откровенно заигрывала, этого не случилось, но вошла в такое игривое состояние от внимания, что явно демонстрировала всем своим поведением нежелание строго следить за собой. Супруг её, Алексей Никонорович, худой, мосластый, похожий на русскую борзую, с седыми редкими волосами мужчина оказался на диво речист и не умолкал весь обед. Создавалось впечатление, что он обладает ещё более обширными знаниями во всех областях чем Волобуев. Казалось, нет предмета, о котором Алексей Никонорович не имел бы самые точные сведения. Пока этот безусловно достойный отец семейства оживлял обед всевозможными рассказами, с другой стороны стола его дочь Катерина Алексеевна демонстрировала свою непосредственность. Мелкая, худая, очень смуглая, вся какая-то цыганистая — она изнывала от избытка энергии. Это являлось её амплуа, которое девочка выбрала вполне сознательно, слушая как восторгаются бойкими девушками, в которых много жизни. Она по-особому двигала бровями и поводила плечами, на подобие цыганского танцевального трепетания — это был её коронный номер, который сопровождался бесподобной игрой довольно таки привлекательных глаз.
Демонстрируя живость за столом, Катерина беспричинно двигала рюмки, стучала вилкой, тянулась то за хлебом, то за горчицей и под конец затеяла возню с Вениамином, сидевшим рядом. Она шаловливо срывала салфетку, едва он пристраивал её под подбородком, щекотала его и настойчиво лезла туда, куда (казалось бы) приличной девушке лезть не стоит. Но молодому человеку это импонировало, и он с готовностью подливал вино игривой соседке, а она отпив немного переливала в его бокал.
— Катерина, Вы не опасаетесь, что я догадаюсь о Ваших сокровенных мыслях? — спрашивал совершенно опьянённый юноша.
— О-о! Я никогда ничего не скрываю, — проворковала юная дева, сделав коронное движение бровями и плечами. — Мои мысли как шампусик прозрачны.
— И так же игривы, — млел молодой человек.
«Действительно очень живая», — восторженно думал он.
Тем временем все, немного отяжелевшие от обеда, плавно переместились в кабинет, где Ирина Евлампиевна расположившись в уютном кресле прикрыла веки. Катерина, пристроившись к пианино побрякивала рванными аккордами, а глава семейства склонился к уху хозяина и поинтересовался:
— Нет ли у вас, молодой человек, каких-нибудь «крашенок»?
— Что Вы имеете ввиду? — спросил Вениамин, не совсем поняв вопрос.
— Ну такие разукрашенные фото с голами девицами? Очень знаете ли люблю разглядывать потихоньку от дам.
Касаткин поражённый откровением покосился на Алексея Никоноровича.
— Нет, не держу знаете ли, но могу предложить этюды с обнажённой моделью.
— О, весьма признателен. Очень знаете ли интересуюсь, — проговорил Алексей Никонорович, подмигивая с каким-то странным выражением.
Они прошли в мастерскую и Вениамин выставил перед гостем картоны с натурными этюдами.
— Да-с, молодой человек, скажу вам как ценитель прекрасного, Вам нужно учиться и учиться, очень, знаете ли, небрежно рисуете, — сказал отец семейства, пристально разглядывая некоторые анатомические детали.
В это время на средину комнаты выкатился Волобуев.
— Господа, учитывая то, что с нами две прекрасные дамы, думаю хозяин не устоит перед тем, чтобы пригласить нас куда-нибудь в город, дабы достойно завершить этот великолепный вечер.
— Ах. Как прекрасно! — воскликнула Катерина, демонстрируя плечами живость.
Волобуев снова как-то по-особому многозначительно взглянул на Вениамина и помчался за извозчиком.
Послесловие: Иллюстрации Джозефа Кристиана Лейендекера. |
