Произведение «Где наше не пропадало (2)» автора Воблин

В холодном сером небе, отблёскивая на солнце плоскостями и плексигласом, кружит пара мессершмиттов. Раз за разом они отвесно падают со стороны солнца на застывший посреди заснеженной равнины эшелон, из которого выскакивают бойцы и суматошно мечутся, пытаясь найти укрытие в голом, плоском как стол, заснеженном поле. Два зенитных орудия, расположенных в начале и в конце состава, безуспешно пытаются помешать безнаказанному разгрому эшелона.
— Санитара!.. Санитара!.. Сестра!
Это снова сознание выплывает из бесконечности, где я, кажется, с кем-то спорил и что-то горячась доказывал. Но, судя по тающему эху унылого чувства разочарования и тревоги, переубедить собеседника мне явно не удалось.
Оказалось, снова лежу на спине. Рядом истерично голосит всё тот же пулемётчик Дойн, а в стороне к нам спешит санинструктор: молоденькая девушка с белой повязкой на руке и холщовой сумкой на боку.
С трудом оторвав одеревеневшее тело от земли, усаживаюсь в сугроб. Оглядываюсь.
Это действительно не кино!
Это самая настоящая война!
Низко над самыми вагонами эшелона летит немецкий истребитель, а где-то позади него, перед застывшим паровозом, гулко разорвалась бомба. Следом на паровоз заходит ещё истребитель.
Надо что-то делать!
Зенитки похоже не смогут справиться с налетающими один за другим самолётами. А мы тут, на белом снегу, для фашистов словно мишени в тире.
— Огонь! — ору что есть мочи.
Одеревеневшее тело слушается плохо. Я вылитый Буратино, двигаюсь как марионетка, мало того, что глаза никак не могу собрать в кучу, так ещё и руки с ногами болтаются, будто привязанные на ниточках.
Шатаясь поднялся на колени, но тут коршуном подлетает санинструктор. Опрокинув меня обратно в сугроб, вцепилась как клещ, придавив грудью.
Да что же ты за ёжика мать!
В другой ситуации, я бы даже по ржал над этим. Но сейчас-то мне не до смеха. Пытаюсь спихнуть её с себя.
— Товарищ лейтенант!.. Не вставайте! Подождите, вы ранены! Я сейчас наложу повязку.
Вот ведь дура!
—Слезьте с меня немедленно, —кричу ей в лицо. — Иначе отправлю под трибунал за домогательство во время боя.
— Товарищ лейтенант!.. Прошу вас!..
Всё-таки удалось спихнуть её и подняться. Впереди, рядом с вагонами растерянно мечутся фигурки бойцов.
Да что же они, как дети малые!
— Не бегать! — ору срывая голос. — Никому не бегать, всем лежать!.. Отползайте подальше от вагонов и огонь из винтовок по самолетам!
Тут же, по другую сторону сугроба замечаю чумазую физиономию пулемётчика: брови удивлённо скошены, глаза очумело расширены.
— Товарищ лейтенант! Там в поезде есть пулемёт.
— Дойн, давай его немедленно сюда.
Боец низко пригибаясь мчится к составу, я тоже зигзагами — от слабости и головокружения, а не от большого ума — бегу за ним.
В вагоне семь человек рядовых, жмутся по углам и не решаются выбраться наружу.
— Все вон из вагона! —рычу, грозно глядя на них.
Бойцы, толкаясь, ломятся на выход. У четверых в руках винтовки — мосинки. Остальные бегут с пустыми руками. Хватаю за шиворот ближайшего, дергаю на себя. Немного перестарался. Бедолага заваливается на спину. Я пытаюсь удержать и едва не валюсь на него сверху. Все замерли, в недоумении таращатся на меня.
— Где ваше оружие?
Вроде, дошло. Двое метнулись обратно в вагон. Уроненный мной вояка, даже не пытаясь встать, стартует на четвереньках. А тут и Дойн появился. В одной руке пулемёт Дектярёва, тот который с блином сверху, а в другой холщовая сумка с каким-то железом.
— Что там у тебя в торбе? — спрашиваю, недоумевая: зачем он ещё и эту байду с собой тащит?
— Диски запасные.
— Ясно.
Я перехватываю у него запаски .
— Давай занимай позицию у того бугра где мы валялись и огонь по самолётам. Упреждение выноси на один корпус. Понял?
— Понял, товарищ лейтенант!
Бежим обратно. Пытаюсь вспомнить хоть какой-нибудь фильм с подобной ситуацией, но как назло ничего путного не идёт на память. Перед глазами один лишь Арнольд, со своим многоствольным пулемётом. Но у меня такого нет.
Так что, пусть идёт мимо!
Что делать в таком положении, думаю, никто из окружающих не знает, а значит главное действовать уверенно, чтобы не было вокруг паники.
Пока Дойн устанавливает на пригорок пулемёт, я бросаю рядом с ним сумку с дисками и достаю из кобуры пистолет. Стрелять из него по самолёту, конечно, дурь полная, но размахивать пустыми руками когда все воюют, тоже как-то не то.
— Всем слушать сюда! — кричу я, глядя как один из истребителей заходит на нас. — Изготовить винтовки к бою!.. По самолёту залпом огонь!
Успеваю выстрелить трижды, прежде чем огненный коридор из трассирующих пуль, выбивающих с хлюпаньем фонтанчики, стремительно накрывает меня. В голове набатом разрывается звон чудовищного колокола и брызгают в разные стороны, взвихряющиеся радужные узоры.