Жизнь, вообще-то, штука коварная.
Нет, может у других не так. Может у них всё по-другому, что захотел то и сбывается. И вообще, никаких неприятных сюрпризов она им не подкидывает.
У меня тоже время от времени кое-что сбывается. Но каждый раз как-то неожиданно и обязательно как-нибудь извращённо.
Точнее говоря, всё что не подкинет мне жизнь, почему-то обязательно получается через одно место. Ну вы поняли, да?
Вот и в этот раз. Сознание резко включилось.
Выпрыгнуло из темноты, как пробка от шампанского.
И если ещё секунду назад у меня было ощущение, что я огромен как космос и растворён в тягучей как кисель темноте, то сейчас я будто схлопнулся. Схлопнулся так резко, что едва не разорвал в клочья это маленькое хрупкое тело, которое цепляясь невидимыми щупальцами, корёжимое судорогой, пытается удержать меня в себе…
Мучительно попытаюсь вдохнуть, но втянуть в себя воздух не получается. Оказывается, лежу опрокинутый навзничь. Раскрытый рот полон горькой тягучей слюны, которая тут же забила лёгкие. Охваченный паникой, дёргаюсь непослушным телом. С трудом, с третьей попытки переваливаюсь на живот. Кашляя, как простуженная собака, пытаюсь прочистить трахеи. В конце концов, уже теряя сознание, делаю маленький вдох. Затем, другой. И наконец-то дышу. Дышу жадно, чувствуя жгучую боль в бронхах и неописуемое облегчение от того, что не задохнулся.
Дышать…как всё-таки это здорово!
И вдруг: «грах», «грах», «грах» — звонкий заполошный бой зениток, переплетающийся с треском спаренных пулемётов. Орудия бьют где-то совсем рядом. Каждый их выстрел оглушает и отдаётся гулким ударом в мозгах.
Что это ещё за "кино и немцы"!
Мысленно усмехаюсь над явной несуразностью происходящего. Сейчас в моде объемный звук в кинотеатрах. Вроде как эффект присутствия усиливает.
Но тут явно не кино!
Перед глазами покрытый тоненькой коркой наста грязный снег. В нос шибает горечь дыма, кислый запах пороха и ещё непонятно чего. Всё однозначно сигналит о том, что это явно не фильм о войне.
А что же тогда?
И вообще, где это я?
Осторожно приподнимаю голову, пытаясь оглядеться. Обзор так себе: лежу в какой-то ложбине, утопая в снегу. Фокус зрения нарушен, в глазах все расплывается и двоится. Да и подташнивает противно так. Похоже у меня сотрясение. Приходилось уже такое переживать в раннем детстве.
Рядом, в сугробе ещё кто-то лежит, одетый в шинель.
— Ты кто? — с трудом подавив кашель, совершенно чужим голосом спрашиваю его.
— Так это же я, пулемётчик Дойн, — удивлённо округляет глаза чумазый парень, явно пытаясь улыбаться трясущимися губами. — Неужто не узнаёте, товарищ лейтенант?
Так. Я, получается, его ещё и узнавать должен. Не помню, чтобы среди моих знакомых был хоть один пулемётчик по фамилии Дойн. Точнее, без сомнения помню, что никакого пулемётчика Дойна у меня в знакомых нет и никогда не было. Однако однозначно, что у кого-то из нас двоих проблемы с головой.
Неужели у меня?
— И что тут у нас происходит, товарищ пулемётчик?
По мере возможности стараюсь скрыть сарказм и пытаюсь разглядеть его получше. Обычный молодой парень, лет наверно девятнадцати-двадцати. Чумазый, темно русый, с карими глазами. На воротниках шинели малиновые петлицы с эмблемами, которые сейчас разглядеть не могу, из-за проблем со зрением.
— Воздух у нас, товарищ лейтенант! «Мессеры», гады, налетели и лупят по нам! — выдаёт Дойн.
Вон оно как!
Интересно, однако!
Только спокойно… Говорю себе. Прекрасно осознаю, что тут лучше обойтись без истерики… Буду считать, что всё так и задумано — всё идёт по плану.
А это значить, что я теперь товарищ лейтенант, а рядом со мной чумазый пулемётчик. Только он почему-то без пулемёта.
Неплохо для начала!
И всё это похоже на то, что я попал!..
Причём, самым серьёзным образом!
Вот тут, кажется, уже можно начинать истерически ржать, но мне почему-то не хочется. Хотя, казалось бы, чего тут страшного, что я лейтенантом что ли никогда не был?
Шутка это!
Говоря честно, лейтенантом-то я никогда не был. В срочную дослужился до сержанта и командира отделения. Да и то, дай Бог памяти: когда это было?
Ох…ох…ох!
Сильно напрягает, что все эти мои мысли словно чужие витают где снаружи. К телу, в котором я неизвестно как оказался, они вроде бы никакого отношения не имеют. Странное это ощущение. Но и оно не долгое беспокоит.
Чувствую, как сознание снова медленно угасает, а перед взором мелькают кадры старой кинохроники, в которой разыгрывается самая настоящая война.
