условий. Несколько десятков тысяч лет назад эти люди отправили на север большой флот на поиски новых, более теплых земель. Именно эти люди основали большинство древних цивилизаций. По своему расовому типу «пришельцы» серьезно отличались от аборигенов, стоявших на гораздо более низкой ступени развития. В результате смешения этих двух рас и появился современный человек.
Однако гипотеза Вебера никем из ученых не была воспринята всерьез, и его работы были опубликованы чуть ли не как научная фантастика. Тем временем на помощь Веберу спешили и другие новаторы. Бывший военный летчик Отто Готт, сын биолога, построил свою теорию на результатах воздушной разведки над Антарктидой. В предисловии к его книге сказано:
Изучая историю исследований южного материка, невозможно отделаться от мысли, что отважным первопроходцам пришлось столкнуться с какой-то неведомой силой. Силой, которая не хотела обнаружить себя, но, насколько могла, препятствовала освоению Антарктиды, причем вполне сознательно и целенаправленно. Чтобы понять природу этой силы, мы должны окунуться в прошлое столь далекое, что о нем не сохранилось никаких письменных свидетельств. По крайней мере у нас.
Готт отталкивался от концепции Вебера, считая ее справедливой, – кроме идеи 6 том, что в Антарктиде не осталось больше людей. Если у древних жителей Антарктиды – антарк-тов – был флот, то были и письменность, и наука. А значит, эта высокоразвитая цивилизация не могла попросту замерзнуть во льдах, ведь на южном материке есть и теплые оазисы, обнаруженные с самолетов. Следовательно, если антаркты существовали, то дожили и до наших дней. Уровень этой цивилизации должен был быть высочайшим. По какой-то причине они не хотят идти с нами на контакт. Однако не исключено, что через некоторое время мнение жителей южного континента о человечестве изменится – и произойдет самая настоящая встреча цивилизаций.
Наверное, Готта ждала бы судьба Вебера, если бы в один из осенних дней 1930 года его книга не оказалась на столе у Рудольфа Гесса. К тому времени у нацистов уже была своя разработанная расовая арийская теория. Родину арийцев искали везде – oт Атлантиды (об этом я еще скажу позже) до Гренландии и Тибета. Причем все эти гипотезы вовсе не конфликтовали. Да и для теории Готта было нужно немногое: только отождествить арийцев с антарктами.
Действительно, именно они, приплывшие несколько тысяч лет назад на своих кораблях, расселились по «теплым» континентам и основали свою цивилизацию. При этом арийцы волей-неволей смешивались с обитавшими тогда на этих материках древними людьми – по сути, полуобезьянами, – при этом портя свою чистую кровь. А дальше в дело вступал географический фактор. Там, где этих полуобезьян было много – в Африке и Средиземноморье, регионах с исключительно мягким климатом, – арийцы почти полностью растворились в их рядах. А в Северной Европе (Германия, Скандинавия), где для полуобезьян было слишком холодно, арийская раса сохранилась почти в первозданном виде. А если это так, значит, в Антарктиде до сих пор обитают истинные арийцы, сверхлюди, полубоги!
Гесс устроил Готту аудиенцию у Гитлера, который с радостью его принял. В 1933 году Готт пришел в «Аненербе» – на должность главы Антарктического отдела. С этого момента и готовилась специальная антарктическая экспедиция, которую я исследовал отдельно и о которой говорится в одной из моих предыдущих книг – «Свастика во льдах». Отправленная в Антарктиду в 1938 году, экспедиция сразу же находит следы древней цивилизации.
В наследство от близкого друга моего отца, Олафа Вайцзеккера, очевидно, его коллеги по «Аненербе», мне достались его бумаги. Зная, что я интересуюсь прошлым своего отца, дядя Олаф завещал мне в том числе и свой арктический дневник, откуда мы можем узнать многое глазами очевидца тех событий.
14 октября 1938 года. Наши самолеты долго кружили над горной долиной – пилоты понимали, что двух попыток сесть у нас не будет, и старались не ошибиться. Наш «дорнье» первым заходит на посадку. За окнами мелькают отвесные скалы. Наконец мы касаемся земли. Машина катится по какому-то покрытию, как по взлетной полосе) берлинского аэродрома. Но мы до последней секунды не можем расслабиться: кто знает, что там впереди? Наконец машина останавливается. Мы выходим на свежий воздух. Второй «дорнье» садится следом, но мы не смотрим на него; перед нами расстилается панорама мертвого города! При просмотре фотоснимков в лагере некоторые скептики высказывали предположение, что никакого города на самом деле нет и «руины» не более чем причудливое творение природы. Сейчас они уже и не пытаются что-то доказать, а стоят рядом со мной с разинутыми ртами.
То, что перед нами небольшой город, несомненно. Остатки зданий, в которых сохранились дверные и оконные проемы; ступени лестниц; черные обелиски – вот первые детали, которые жадно впитывает в себя наш мозг. То, на чем мы стоим, – ровная скальная поверхность. Мы так и не смогли понять, что это: тщательно обтесанный скальный выступ или каменные блоки, пригнанные друг к другу с поразительной точностью. В глубине виден ступенчатый храм, напоминающий ацтекские пирамиды. Скоро, совсем скоро мы вдоль и поперек облазаем все эти руины; но сначала нужно разбить лагерь, за что мы и принимаемся.
Лагерь был разбит в одном из сооружений, находящихся рядом со «взлетной полосой». В тот же день ученые приступили к планомерному обследованию города. Поселение было разделено достаточно широкими улицами на прямоугольные кварталы, застроенные каменными домами. От некоторых домов остались лишь фундаменты, а другие были почти совершенно целыми. «Взлетная полоса», проходившая по самому центру города, была, судя по всему, главной улицей, возможно – местом празднеств и торжественных церемоний. Одним концом она упиралась в ступенчатую пирамиду – скорее всего, огромный храм, удивительно напоминавший аналогичные культовые сооружения ацтеков. Другим – в (остатки большого здания, которое ученые окрестили «дворцом».
На площади перед пирамидой стоял высокий черный обелиск, покрытый письменами и изображениями. Ученые ожидали увидеть иероглифы, но, судя по всему, у оставивших надписи был какой-то свой алфавит, отдаленно напоминавший рунический. Естественно, все надписи были тщательно сфотографированы. По углам площади стояли четыре скульптуры, напоминавшие великанов с острова Пасхи, но примерно в два раза меньше по размеру. Вход в пирамиду ученые так и не смогли обнаружить, зато поднялись на ее вершину и осмотрели панораму мертвого города. Примерно посередине широкую магистраль делила на две половины другая, перпендикулярная ей улица. Не такая широкая, она обоими своими концами упиралась в скалы. 15 октября 1938 года. Двигаемся по перпендикулярной улице. Все более или менее интересное фотографируем. К сожалению, практически нет мелких предметов, которые мы могли бы унести с собой. Дома от центра к окраине становятся все более простыми, без изысков. Куно говорит, что лучшей находкой для нас стало бы кладбище – там мы нашли бы и все интересующие нас предметы, и бренные останки здешних обитателей. В царящей здесь гробовой тишине его слова звучат зловеще. Конечно, никакого кладбища мы не нашли, да и неизвестно, где здешние обитатели хоронили своих мертвецов – может быть, под полом собственного дома, а может, сжигали их на кострах и развеивали прах по ветру. Рассуждая об этом, мы доходим до конца улицы. Она упирается в раскрытую пасть пещеры, по бокам которой стоят два каменных обелиска. Тщательно фотографируем надписи и рисунки. Потом входим под пещерные своды. По-хорошему, сюда нужно бы веревки и мощные фонари, но мы решаем не углубляться далеко, а вернуться со снаряжением на следующий день. Впрочем, несколько десятков метров пути – и мы понимаем, что возвращаться не придется. Дорогу преграждает каменный обвал. Исследуем пол и стены пещеры. Под ногами – ровная поверхность с двумя узкими неглубокими канавками. Колея для телег? Похоже на то. Куно опять шутит, что это напоминает ему трамвайные рельсы. На стенах – необычный орнамент, причудливо переплетающиеся друг с другом линии. Выходим на свежий воздух. Всех нас не оставляет чувство, что за нами пристально наблюдают. Наблюдает этот мертвый город из пустых глазниц своих окон и дверей. По ночам бывает страшновато...
Возраст мертвого города ученые определить не смогли – не было нужного оборудования. По приблизительным оценкам, ему могло быть как пятьсот, так и пять тысяч лет. От стен домов удалось отколоть несколько кусочков камня. Пробный раскоп не дал существенных результатов: в полуметре от поверхности начинался твердый скальный грунт. Был отдан приказ подготовить специальный лагерь в этой долине. Однако вернуться туда немецким исследователям было не суждено.
Антарктическая экспедиция получила первостепенное значение уже после первых успехов, и для исследования подводных карстовых пещер ей выделили пять новейших субмарин, которые уже через пару месяцев поступили в распоряжение Ритшера. В карстовых пещерах – источниках теплого течения – были обнаружены глубокие озера с пресной водой, а также суша: верхний «ярус» пещер был сухим и пригодным для жилья. У входа в одну из пещер стояло несколько обелисков, покрытых руническими надписями, а в скальном коридоре были вырублены ступени. Вот что пишет в своем дневнике Олаф Вайцзеккер:
20 декабря 1938 года. Прошли в новую пещеру, соединенную с уже обследованной нами широким коридором. Стены коридора ровные и гладкие – создается впечатление, что они искусственные. Впрочем, вполне вероятно, что это действительно так. Мы делаем несколько шагов – и моментально замираем: под ногами не твердая скала, а самая настоящая земля! В огромной пещере, которую мы тут же окрестили Дарре в честь министра сельского хозяйства Рейха, чьими-то заботливыми руками уложен слой плодородной почвы. Правда, растений почти нет – сказывается полное отсутствие солнечного света.
В начале января в самом конце системы пещер была обнаружена шахта, круто спускающаяся вниз. Около входа в нее стояло каменное изваяние – четвероногое крылатое животное с оскаленными клыками. Таких скульптур здесь еще не встречали. Больше всего «сфинкс» – так моментально прозвали животное – напоминал крылатых львов, которых ассирийские цари когда-то ставили перед входом в свой дворец, но лишь очень отдаленно.
Тем временем исследователей поразила жесточайшая эпидемия гриппа. Больных отправили на базу, а оставшиеся в пещере решили спуститься вниз по найденной шахте. Через неделю их тела нашли в трех километрах от начала спуска. Они лежали неподалеку друг от друга в причудливых позах. На лицах застыло выражение крайнего ужаса, но никаких физических повреждений на трупах заметно не было. Вторая экспедиция в шахту, уже более многочисленная и хорошо оснащенная, также не вернулась.
Вход в пещеры искали и с поверхности. Над тем местом, где они находились, был обнаружен и второй «мертвый город», пострадавший куда сильнее и полностью занесенный снегом. Был найден и вход под землю, заваленный камнями, который и в
| Помогли сайту Реклама Праздники |