Баронесса Таубе: «Не забыть мне, как озверелая толпа вела молодого городового к Фонтанке, чтобы утопить его. Избитый, с окровавленным лицом, на котором даже струящуяся кровь не могла скрыть выражение ужаса. Мольбы, казалось, еще более разжигали ожесточение толпы».
Е. Керсновская: «Местный священник, отец Александр вышел с крестом в руках, пытаясь образумить «христолюбивое воинство», озверевшие под влиянием подстрекательств люди избили его, затем, вспоров его живот, прибили гвоздём один конец его кишки и гоняли его вкруг столба, пока все кишки на столб намотались».
Журналист Амфитеатров: «Пытанный мальчишка лет 15-16... Особенно ужасный вид имели глаза... Оказывается, двое красноармейцев держали его за руки, а комиссар тыкал ему в глаза указательными перстами».
Нестерович-Берг (о Киевской ЧК): «Большая комната, и посередине бассейн. Бассейн был полон кровью. В стенах большие крюки, и на этих крюках висели голые трупы, изуродованные с бредовой изобретательностью, у некоторых содрана кожа» .
Е. Гауг: «При нас был откопан труп девушки лет 17. Совершенно нагая. Голова изуродована до неузнаваемости. Всё тело в ранах и кровоподтёках. А руки носили следы дикого зверства. С них до самых локтей была снята кожа».
Княгиня Урусова: «Пришлось мне узнать ещё об одном приёме мучений. Была женщина... На спине у неё между лопатками, на хребте, глубокий шрам, отметина трёхвершковой пятиконечной выжженной звезды, и на голове бесформенный глубокий шрам, отчего она теряет иногда способность говорить».
Барон Н. Е. Врангель: «Некоторым кололи глаза, у других, как перчатки, сдирали рук кожу, закапывали живых».
Князь С. Е. Трубецкой: «Как-то раз к нам в камеру ввели мальчика лет 10-12... Спина его была в неизгладимых рубцах, а кисть руки раздроблена рукояткой нагана при допросе».
Питирим Сорокин: «Привели 67 новых заключённых, среди них 5 женщин и 4 детей... в ужасном состоянии - руки переломаны, на теле рваные раны и кровоподтёки».
Покровский: «В Екатеринодаре пытка производилась следующим образом; жертва растягивается на полу. Двое чекистов тянут за голову, двое за плечи, растягивая мышцы шеи, пока пятый чекист бьёт тяжёлым железным орудием. Жертва терпит невероятные страдания».
В. Смазнов: «Большую часть работы Саенко исполнял сам. Часто приказывал накалить докрасна большое шило. И им выковыривал «виновным» глаза. Были в ходу кривые садовничьи ножи, которыми сдирали кожу».
Прокурор Краснов (о издевательствах над калмыками): «Надругавшись над женщинами, некоторым несчастным после изнасилования были вырезаны половые органы... Ко мне приводили детишек с отрезанными ушами».
Дьяков: «Каторжане заседают комиссарами, грабят, убивают, сжигают живьём, насилуют массу женщин. Ужас Семиречья небывалый».
Краснушкин (о подавлении крестьянских восстаний): «Расстреливали совершенно невиновных - старики, старухи, дети, по 30, 40 человек, с издевательствами».
Авербух: «Одесская «чрезвычайка» насчитывала свыше 30 палачей, убивших в течение трёх месяцев свыше 3500 человек».
Бугураев (о расказачивании на Дону): «Во всех хуторах, занятых красными, начались грабежи, насилия и расстрелы женщин, стариков и детей».
Н. Фёдоров: «Со стороны Батайска пришла дрезина с трупами детей от 9 до 11 лет. Это были трупы учеников приготовительного класса кадетского корпуса. Они были зверски изуродованы. Носы, уши, половые органы были превращены в «вермишель».
Критский: «Была занята станция Хопры. На перроне изуродованный труп старичка - начальника станции. У него отрезан и вставлен в рот... [половой орган], а на груди лежали фотографические карточки двух прапорщиков, сыновей начальника станции».
Полковник Левитов: «В Батайске нашим раненным, захваченным большевиками, отрезали уши, языки и в таком виде оставили их нам».
Полковник Кравченко: «Нашли оставшихся при отходе убитых и раненных. Последние были почти все зверски добиты красными. Найденные лежали раздетыми, обезображенными: одни с разбитыми головами, другие, сожжённые».
Подполковник Марков: «Прапорщику, попавшему в плен, по живому были вырезаны погоны, а гвоздями были обозначены погоны».
Штабс-капитан Маевский: «Среди холодеющих и обезображенных трупов, потоков крови, отрубленных конечностей и прилипших к стенам кусков мозга валялись ещё несколько недобитых раненных, испускавших нечеловеческие стоны».
Поручик Мамонтов: «Мы нашли трупы нескольких наших. Трупы были сильно изуродованы. Очевидно, их пытали».
Врач Иляхинский: «В одной из станиц были оставлены раненные, а с ними 3 сестры милосердия. Все раненные были убиты большевиками, а трупы сестёр милосердия были найдены изуродованными, им выкололи глаза, отрезали груди».
Я. Дейч (о захвате красными Николаевска-на-Амуре): «Пытали, расстреливали, жгли, кололи штыками, рубили шашками и топорами, насиловали, убивали колотушками для глушения рыбы, вспарывали животы, разбивали черепа грудным младенцам».
Английский генерал Нокс: «Были найдены офицеры с граммофонными иглами под ногтями, с вырванными глазами, со следами гвоздей на плечах».
Английский офицер Х. Уильямсон: «Повсеместно практиковались пытки. Мужчины и женщины подвергались, так называемому, «снятию перчаток и чулок» - их руки погружали в кипящую воду, и кожа слезала полностью».
Немецкий генерал, граф Р. фон дер Гольц: «Применялись дьявольские пытки, в том числе погребение заживо, закапывание по плечо, когда затем голову посыпали соломой и поджигали» .
Словенец Трушнович: «Под Лежанкой большевики вспороли живот священнику и волокли его за кишки по станице».
