Пусть остальные истратят себя на пробы и попытки, он проживет мимо. И пронаблюдает за. Он не сочувствует в замочную скважину, а лишает себя страстей, охотясь; выслеживатель. Непредвзятый критик навернувшегося слезой разума, чистого, как стекло, только что вытертое от пыли.
А его излюбленная манера (или единственный способ, доступный ему)? Говорение, проговаривание, спектакль. Изредка, осторожно, чтобы не расплескать и не надоесть, он соскальзывает в литературу, в легкое помышление и никем не обязанную поэзию. Пусть искусство стеснительно - он компенсирует скромность глубокой и последовательной приверженностью философии андеграунда. И будет самонаписан с прописных так: сунь, затем хо.
после принимается писать вообще без заглавных, абы не упаси что и поскольку, а просто. вычурным становится слог, дизайн коего возрастает в метод: эврика. логос суть стихия. имен нет, поэт не лингвист, и не умеет иметь прочтений. в отличие от второго, озабоченного зачем, первый озадачен как. добывай в себе красоту, а смысл наслоится. и да прибудет, хоть и не истинно. современно и в духе. стильно. органично вплоть до поблажения. и исчезающе тонко.
красота не бросится тебе ни на глаза, ни п`од ноги, зачем ей? а научность прокатит мимо, аукаясь, эта всегда так делала. о том-то и о том, но вас попрошу поверить. все, связанное, редко бывает красиво. потому сунь хо и совмещает в себе столь удачно отчаянного антиглобалиста с космистом самого высокого толка.
а так-то язык алхимирует в живой массе (или светящейся сфере, если взглянуть Оттуда) человека. берется глина либо вообще материя и кладется на ладонь. далее одушевлять дыханием. гласные и вариативность их прерывания формирует в безбрежном замкнутый самоосознающий контур. волчок в гироскопе запускается для многолетнего вращения так и непостижимо, зачем. потом контур рвется. сохранившаяся инерция сжимается в мгновение опыта, вспыхивает и гаснет, рассеиваясь. должно быть, окружающей пустоте это для чего-либо важно, нужно, pizdec, как необходимо. да? нет. скорее всего, едва ли. смысл тоже кончается Там, как и язык. теперь уже Здесь.
Так возвращаются заглавные. Горы опять становятся горами, и лес - снова лес. И водопад, и его гул издали. И когда приблизишься - радужные облака сияющей водяной пыли и грохот. Шум, что ничем не перешумишь. Радость, почти счастье. А дышащий мох? О, он бесподобен. Обратите внимание на бусинки, вон те, на паутине, да-да, они, чем не бриллианты? Вам не угодишь. Все такое мокрое, как глаза, когда очень хорошо. Из историй о Суне и его друге Хо, притчевость коих во языцах вот уже планетарно (готовится издание на суахили), все зачитываются, вырывая друг у друга из рук, спеша приобщиться хотя бы вторыми. за постмодернизмом будущее. следующие пятнадцать секунд. сразу же за только что. вот уже десять. восемь, семь и четыре. три. две. наконец, одна.
занавес.
