Возобновление подписи

"...И мне безразлично, когда мне не рады,
А также когда я кому-нибудь нужен
Для пользы общения, войн и обрядов,
А жизнь после смерти намного ли хуже -
Меня не заботит, я точно не знаю,
Поэтому знать не желаю совсем я,
Меня не заманишь в сплочённые стаи,
Стада коллективные, кланы и семьи,
Нетрудно заметить, что я не телесный,
А наоборот и вселенных огромней,
Я не любопытствую, но интересно
Узнать для себя - почему всё равно мне?"

(с)Тихон Осторожнер

....................................

а ведь и верно, по хую куча вещей, именно вещей, и как раз-таки куча. пришлось всю эту коллективизацию кала в себе разгрести, просто дабы добраться, скажем, до доброты. или там до альтруизма. не почему бы то ни, и не оттого, упаси аллах, что данная валюта, якобы, успешно котируется на небесных торгах. мне, видите ли, интересно. поколения выкапывают из себя по капле повести о какой-то хуете. мрачновато и малоосознанно маршируя в ничто. не хочется продешевить, уповая на пресловутую человеческую миражность; хуета-то поразительно неизменна, пока поколения упражняются в заданной на дом истории, крутятся перед кривизной зеркал и примеряют харизму. да еще что ни поэт, то, ебать, философ, будто сиюминутное им кто горчицей намазал - всех тянет на построчно выписанное бессмертие, подавай им сюда и нынче же душу, ее слабоумную невнимательность к телесам. опять же, сколь жесток (оба ударения) весь этот желтый пиздец. сначала выдуют из мыльного ничего нечто обреченное воздуху, а там и затем бездуховность уже логически, как выколотый глаз, вытекает. и пошло-поехало, побежало и полетело, прыгнуло, но не достало, и наебнулось. так что ловчее и устремительнее начинать с себя. понятно, что любое местоимение - эвфемизм. а что, бля, здесь не он? в смысле, не эфемерит, не гадит, исчезая, под дверью, не маячит тенью из-под деревьев всегда за, сука, стиксоразливом рек. обречены вычурно походить на самих себя, хотя вежливость требует не только приходить вовремя, но и вообще быть тем, кто пришел, местоиметь. во временную субаренду выдается белок и способ существования. азбука маскирует кровавую подпись, сплевывает и расшаркивается, затирая. жизнь продолжается, хотя ее начала, снова же, никто реально не помнит - все какие-то слухи, несерьезные и ухмылчивые умолчания, на редкость однообразные симуляции родословных схваток, тасование судеб на отъебись. в сих непростых и сирых условиях голос поэта и чревовещает о запредельном. слышится словно улетающим от нас, как обратное эхо. играет на струнах разъебанных форте и пьяных в пизду пиано. и мы ему внемлем. нам верится, что это не понарошку. что мы не упадаем, старея, обратно в детство, на только вчера кровоточившие колени. что все еще будет, пусть и не с нами и не прямо сейчас. мы, так и быть, умрем, раз по-другому никак нельзя. а эти смешные и странные буквы, похожие на беженцев из горячих точек (такие же неместные, неуместные и неумытые) останутся представлять всю нашу таинственность, снизойдут до анекдота и возвысятся до стихов :)