Глава 2. «Превед медвед!».
Глава 3. Шаг с карниза.
Глава 4. В стране вечной охоты.
Глава 5. Кружевные труселя одиночества.
Глава 6. Мими заступает на пост.
Глава 7. Подробный инжиниринг несусветного счастья.
Глава 1. Неповторимая и нарасхват
В детстве, а потом в отрочестве девочка Люся чувствовала себя беспредельно одинокой и совсем-совсем никому не нужной. Разве что маме с папой, да бабушке, но они не в счёт, потому что ничего не смыслят в жизни маленькой девочки. Спасал только плюшевый медвежонок с детским именем Мими. Он единственный всё понимал в девочкиной жизни. Лишь он как никто разделял её мысли и чувства, все до единого. Люся своего Мими беспредельно обожала, а он, если бы являлся живым существом, то жить без неё ни за что бы не стал. Его подружка была в этом просто уверена. А поскольку высказать беспредельную преданность ей у него никак не получалось, то от избытка ответных чувств к девочке просто не мог вымолвить ни слова. Медвежонок лишь заворожённо смотрел в одну точку и почти не улыбался, словно предчувствуя что-то плохое впереди. Там-там, за первым же поворотом сидит, сопит и ждёт. Но всё равно оставался таким милым, таким няшным… одним словом Мими, да и только. Оставалось лишь беспрерывно целовать его и тискать. Ему же оставалось только крякать встроенной в живот пищалкой.
На входе в следующий, грозовой этап стремительно ускоряющейся жизни Люсино внимание по-прежнему оставалось беспредельно занято лишь этой любимейшей из игрушек. Все остальные почти нетронутыми пылились по стеллажам и полкам её детской комнаты, а вот Мими как всегда находился с нею, по обыкновению полностью занимая её внимание. Только он беспрерывно подбадривал быстро и пугливо взрослеющую девочку своим иссиня перламутровым пуговичным взглядом и бодрым кряканьем из плюшевого своего нутра: не бойся, не бойся, я с тобой – давай, вперёд! Я подстрахую! И за обеденным столом, и в кроватке, и в садик его брала с собой и в начальные классы школы, пока разрешали, хотя мальчишки и высмеивали. Несколько раз брала с собой Мими и на первые свидания с мальчиками, а потом парнями, пока один из них, преисполненный презрения к девчачьим сюсюканьям, не наступил на плюшевого медвежонка девочки со всей молодецкой дури. Парнишка явно привыкал давить всех конкурентов на своём пути. Безо всякого гадания становилось ясно, куда это его заведёт. Ещё и с вывертом крутанул каблуком игрушку, чтобы больнее сделать девчонке, не желающей с ним целоваться. Да так, что почти разорвал бедного Мими. Медвежонок лопнул по швам и что-то у него там, в последний раз крякнув, клочьями повылезло.
Люся долго плакала, зашивала своего единственного друга, спасала, как могла. Всё сильнее целовала любимого онемевшего медведика и прижимала к сердцу. Словно с ума тогда сошла – ещё бы, впервые в жизни такая травма! Настолько большое горе перенести казалось тогда невозможно. Просто не получалось! Никогда больше она не приходила на свидания с любимой игрушкой, потому что поняла - на таких встречах делается всё что угодно, только не настоящая, не мимишная любовь до гроба.
Резко вступившая в права юность пришла по Люсину душу бесповоротной, казалось отныне бесконечно длящейся катастрофой. Грянула и даже не предупредила, что до такой степени больно и настолько долго она останется с нею. От ставшей неузнаваемой хозяйки даже немой Мими куда-то от страха запрятался. Не умея теперь даже крякать и пищать, с тех самых пор он только непрерывно дрожал и больше не высовывался.
Почти у каждого человека самое опасное время жизни почти всегда связано с крушением большинства надежд и мечт. В первые сто месяцев после детства. Точный размер отрочества. Кто же такой засады в его облике не знает?! Однако, вместо того, чтобы бурно вырастать ввысь, изо всех сил радоваться всё шире распахивающейся жизни, у подавляющего большинства отроков и отрочниц с началом их новой жизни стартуют облом за обломом, ссадины, синяки да ушибы, а то и чего похуже. Может быть, потому что деткам, начинающим почти по-взрослому жить, по неопытности почти всегда хочется всего и сразу, в первую очередь вкусненького и прежде всего запретного. Особенно когда сама девочка действительно красивая и кажется, что ей всё можно. Просто потому что она вот такая. Поэтому вскоре и становилась нарасхват, в первую очередь более зрелыми, обязательно страшненькими и толстыми подружками. Классные наживки всегда же и повсюду на вес золота, любую дверь откроют, что угодно распечатают. Кто же такого лайфхака не знает?! Вот страхолюдины с малых своих лет вовсю пользуются именно этим приёмом, нещадно эксплуатируют именно красивых девочек, предельно втираясь к ним в доверие, любыми способами навязывая дружбу «до гроба». Ходят за ними буквально как приклеенные.
У каждой очень привлекательной девочки этапы её окончательного созревания обязательно связаны не только с коварными и непостоянными мальчишками, сколько прежде всего именно с такими змеюками подружками, чем более страшненьких, тем прочнее всего остального мусора прилипающих к ней. Подобные слишком добрые приятельницы, начиная со средних классов, намертво впиваются в наиболее ушибительных красавиц, таких, как та же Люська Пирогова. Втираются к ним в доверие они всеми способами, пока не становятся «неразлей-вода», мол, всюду и всегда вместе. Часто ещё и приносят клятву, что «дружат» именно что до гроба, ни как иначе. Мол, а после гроба видно будет.
После выпускного - грянули первые хождения по более взрослым молодёжным тусовкам, а потом и по ресторанам потащили те самые подружки, ищущие себе приключений на одно место. Туда, в кабаки, писаную красавишну вместе с роем её прилипал и рыбок-лоцманов словно по команде принялись затаскивать все особи мужского пола, начиная с тех, кто едва успел облизать мамкино молоко с губ и заканчивая шатающимися кандидатами в спонсоры. Известно, что даже с виду невинные походы по вечерним и ночным заведениям обязательно затягивают в себя как в омут с чертями. Рои повсюду барражирующих джигитов и остальных прокси джентльменов мгновенно осаждают любую белорыбицу, едва только заплывающую в коралловые тенета ресторанов и баров и пока что шугающуюся любой непривычной тени. Девочкам-прилипалам и лоцманам в такой обстановке даже динаму можно было особо не крутить с парнями. Те сами штабелями падали к их ногам и сорили денежками. Ухажёры, сходу, прямой наводкой или рикошетом стукнутые по голове, а то и намного ниже, попервоначалу ничего не жалели для стайки незнакомых, недоступных и оттого всё более прекрасных рыбёшек, безбоязненно заплывающих почти в любые расставленные сети. У любых хищников во время такой путины начинается самое обжорное время. Хоть у медведей на Камчатке, лучших рыболовов в мире, хоть у человеческих шакалов по кабакам.
В компании с умопомрачительной Люськой остальные крокодайлы в юбках и платьицах, плотными рядами и колоннами плывущие вслед за своей путеводной феей, сами начинали выглядеть очень даже ничего себе. При этом с помощью Люськи искажалось решительно всё вокруг. На всех без исключения примазавшихся чаровниц падал всё меняющий волшебный отсвет парализующих Люськиных прелестей и превращал любых попутных жабищ в почти таких же, как и она, золотых рыбок, если, конечно, не сильно всматриваться.
Некоторое время столь чудодейственная аберрация восприятия действовала даже при более тщательном рассмотрении источников вожделения, внезапно ударяющего по голове любого парнишку или мужичка, бросившегося было на них из засады. Почти все Люськины приятельницы рядом со своей царевной будто по мановению волшебной палочки и вправду начинали выглядеть на первый сорт. Настолько радикально и необъяснимо преображалось и всё вокруг и вся. Кое-кого из посторонних чрезмерно озабоченных соискателей возбуждали даже официанты в несвежих сюртучках и помятых, облитых майонезом брючках. А то и простое неясное шевеление где-то там в боковом зрении. Бросались на всплеск уже неважно чего. Как форель на голый крючок. До такой степени всё наэлектризовывалось от одного-единственного триггера.
Стоило Люське куда-нибудь отлучиться, как наведённое ею наваждение с глаз парней тут же сваливалось, а то и стремительно улетучивалось. Они внезапно узревали девиц из Люськиного эскорта в их истинном свете и антураже, кто они на самом деле. И дело вступал когнитивный диссонанс, когда приходится не верить глазам своим, только что обманувшим тебя. Столь немилосердный эффект часто оказывался также сродни электрошоку. Будто при реанимировании к парням прикладывали контакты на пару сотен вольт.
Потом ещё у попавшихся мальчиков могли начинаться отходняки. Словно при отравлении реальным ядом с губ кикимор, до того хитро завлекающих в своё болото, выдаваемое за райские чертоги. Не все соискатели заоблачных наслаждений выносили внезапную кумуляцию обманутых чувств, их искажение и последующую разгерметизацию с выпадением в осадок. Самых оторопевших и заторможённых приятели оттаскивали за дальние столики. Ближе к гардеробу, чтобы отдышаться, хоть немного прийти в себя от такого перепада давления. Пока жабры не порозовеют. Бывало Люська, возвращаясь из туалета с подновлёнными тенями и глянцем на щёчках, находила за столом только недовольно хмурящихся подруг. А вокруг зияла пустыня без единого восхищённого взгляда, вплоть до стульев, опрокинутых при паническом бегстве смурфиков и нестойких прокси джентльменов.
[justify]Уроки реального жизненного политеса всегда усваиваются довольно быстро. Скоро вслед за Люсей в туалет пудрить носики все коралловые рыбки единодушно поднимались всей стаей, сразу и резко уходили в отрыв, словно вспугнутые акулой или муреной какой-нибудь. Напоминало при взмахе крыла коршуна и отчаянно вспорхнувшую стаю облезлых голубок. Точно такой же слаженной динамо-машиной в полном составе и строго по ранжиру они возвращались и обратно. При этом никто не отставал, в сторону не рыпался, субординацию не нарушал, пытаясь прежде всего не выпасть из общего магнетизирующего силового поля. Особо страшненькие подружки старались далеко от Люськи не отставать не только при спонтанных походах в клозет, но также к гардеробу, курилку, в кино, театр или даже на первое свидание с очередным прыщавым принцем из подворотни. Сколько раз так бывало: сама Люська обнимается или даже в пробном режиме целуется с ним где-нибудь
