Её пальцы бессознательно сминают край китайского пуховика — старого, с выцветшим розовым, который пахнет лавандой и пылью чужих квартир. За стеклом мелькают призраки полустанков: облупившиеся таблички "РЖД", сугробы, поглотившие скамейки. Она вспоминает, как десять зим назад на такой же станции он сказал: «Ты права — это конец». Снег тогда падал так же густо и застилал неглубокие следы. Сейчас она едет не «к» и не «от» — просто движение успокаивает, как колыбельная. Может, в этой поездке ответ? Или хотя бы иллюзия, что где-то за поворотом рельс прошлое перестанет дышать в затылок, а будущее обретет четкие контуры, будто огни вдалеке, которые то появляются, то гаснут.
Я смотрю на мужчину с ребёнком:
Мальчик, уткнувшись лбом в холодное стекло, рисует на нем динозавра, пока отец прячет лицо в планшете. Счета, судебные письма, распечатанные смс: «Ты не справишься один». Ребенок спрашивает: «Пап, мы уже близко?» — и он бормочет: «Скоро», — хотя сам не знает, что ждет их в конце пути. Переезд к сестре? Ночлежка? Главное — чтобы сын не заметил, как дрожит его рука, сжимающая планшет. Мужчина ловит себя на мысли, что завидует спящим пассажирам: им не нужно притворяться, что они знают, куда идут. За окном — темнота, которую разрывают редкие фонари. Иногда ему кажется, что весь мир сжался в этом вагоне: теплу, исходящему от спящего ребенка, и бесконечным рельсам, убегающим вдаль от всего, что было «до».
Невольный вопрос : Куда мы идем?
Электричка стучит потертыми колесами по рельсам, будто отсчитывает секунды. Каждая остановка — мираж: платформы пусты, словно жизнь замерла, и только ветер гонит по ним снежные вихри, похожие на забытые обещания. Пассажиры — временные союзники в этом белом хаосе зимы. Кто-то едет к новому началу, кто-то — прячется от прошлого, но все они дышат одним и тем же воздухом, сгустившимся в душном салоне вагона. Путь — это не пункт на карте, а слои воспоминаний, страхов и надежд, которые мы везем с собой, как багаж. Снег за окном стирает ландшафты, превращая их в абстракцию, и, возможно, это и есть ответ: мы идем туда, где метель уляжется, оставив чистый лист. Или не оставив? Но пока вагон движется, есть оправдание не смотреть в лицо итогам — только в отсветы фонарей на снегу, мерцающие, как недостижимые звезды.
Как три разных миниатюры, объединенные одной темой - дорогой.