Я сидел на мягком диванчике, ловко забросив ноги на ближайший стул. Сидел, размышляя о чем-то абстрактном. Так проводил сегодня вечер я. А он все не уходил. Меж тем занималась заря. Ну, наверное, где-то. А у меня свинцовой думой висел непроходимый вечер.
Вдруг я заметил какое-то неуловимое движение, происходящее там, где не ждал его встретить. Но что за напасть - я не могу вспомнить то слово, которым его обозначают! Вернее, то был способ зрения, которым можно видеть вещи, недоступные в обычном режиме. Что-то вертелось-кружилось в голове, а слово - как ошпаренный воробей ускакало от меня в ближайшие кусты... Я стал нервно нервничать и глухо сетовать на свою ретроградную амнезию.
Вскочив с диванчика на ноги, которыми обычно ходят, я начал ходить взад-вперёд по комнате. Пытался вспомнить злосчастное слово, которое не давало мне покоя. При этом я вспомнил только Гоголя, который писал свои стихи тоже прогуливаясь по комнате, изредка подбегая к конторке, чтобы записать величайшие свои мысли. Но то был Гоголь - глыба мирового океана поэзии, а я не могу вспомнить какие-то несчастные несколько букв... Моя фамилия Глупость.
В припадке бессилия и тупости я снова присел на диванчик и начал мыслить логически. Что категорически не получалось. В голове осоловелой юлой кружилась некая Юля. Кто она, эта Юля, - думал я. Наверное, очень хорошенькая во всех отношениях девушка. Наверное, учится или работает. Не юлит. Быть может, сейчас готовит ужин - к примеру, спагетти по-сицилийски. Ну, или кофе по-доминикански. А потом почитает Фаулза на ночь и ляжет спать. Кстати, о птичках... Я, помнится, недавно перечитывал его Коллекционера. Осенью, под шорох засохшей листвы. Там главный персонаж похищает девушку, закрыв ее в подвале своего поместья. Движут им не корыстные или сексуальные мотивы, а хочет он банально получить обыкновенное человеческое счастье и взаимную любовь от предмета воздыхания. Возможно, девушка Миранда тоже хочет подобных ощущений, но только не в таких условиях и не с этим маньяком. Она, видите ли, по природе своих занятий, художница, а он - какой-то офисный червь и на досуге ярый коллекционер бабочек. На фоне вероломного похищения и заточения у этой парочки происходят душещипательные коллизии. Столкновение, так сказать, мира мертвых бабочек и мира чувственной живописи, что вполне поэтично и довольно символично. Ну да ладно, Фаулз с ними...
В общем, решено: "моя" Юля предпочитает Фаулза. Не Гоголя же ей, в конце концов, читать. Идем дальше. Хотя куда уж дальше, надо идти ближе к утерянным страницам памяти. Как бы там ни было, а Юля оказалась тоже заперта на чердаке моего сознания. Вот только она об этом не знает. И очень хорошо. Я, видите ли, люблю находиться в обществе симпатичных интеллигентных дам, даже если они по временам превращаются в Золушек, убегающих со своего праздника жизни. Такой вот парадокс: сколько даму ни прельщай, а она все равно стрекозой упорхнет к своим кастрюлям. Непобедимый кухонный инстинкт, вшитый в ткань сознания с первобытного младенчества. И очень хорошо, потому что кушать тоже надо. И беседы за столом под треск свечей приятно заводить.
А теперь, думаю, самое время наведаться к Юле в гости - быть может, там я вспомню, с чего все началось. Непонятно только куда идти. Налево иль напрямик? Но это не беда, дорожка из темного леса подсознания сама найдется и выведет куда надо. Да еще бы заскочить за цветами и шампанским для приятной дамы. Ну все, Юля, я иду к тебе домой!
