Тургенев имеет мало равных себе в описании природы среди всех русских писателей. Однако в остальном он как-то менее выразителен. Словно он сам себя периодически одёргивает, ограничивая собственное воображение. Реалисту же негоже пускаться в пустое мечтательство. Художник, таким образом, уступает место рассказчику истории. Это хорошо заметно на его «Стихотворениях в прозе». По задумке, по самой идее такого творчества, это должно быть воплощением эстетизма. Как то было у Шатобриана, Новалиса, Бертрана, Бодлера, Лотреамона, Флобера и всех, кто когда-либо пробовал себя в таком жанре. «Европеец» Тургенев в данном случае сильно разошёлся с выработанной европейской литературой традицией. Его «стихи в прозе», по большей части, не оправдывают своего названия. Это, скорее, обычные писательские заметки. Главным, вершинным прозведением здесь должна была стать «Песнь торжествующей любви». Однако и эту стилизацию нельзя назвать успешной. Для итальянской новеллы не хватает внутренней свободы, страсти, возможно, некоторого эротизма (экзальтированность вообще характерна для всей русской литературы ХIХ века). Это тот же Тургенев, пишущий о том же и так же, только героям он в этот раз дал итальянские имена. По сути, тяга к реализму затмила ему искусство.
Тургеневу как будто всё время чего-то не хватает. В статичных и зафиксированных явлениях природы он в состоянии передать мельчайшие чёрточки и нюансы, создавая насыщенную объёмную картинку. Но в человеческих характерах упускает оживляющие их страсти. От этого любовь и драма у него становятся спектаклем, где игра актёров слишком отдаёт притворством, чтобы можно было ей поверить.
Это бич реализма. В этом жанре писатель заранее ограничивает себя. Принижает собственную мысль, чтобы та не возносилась слишком высоко.
