Пелевин знает, как написать гениальный роман. И он его пишет. «Чапаев и Пустота», наверное, лучшее, что было написано на постсоветском пространстве. Но штука в том, что гениальные писатели НЕ знали, как писать гениальные романы и тем не менее писали их. Пелевин знает механику дела. Всё у него выверено. Слишком выверено. Мало кто умеет так как он остроумно и умело обыгрывать господствующие в обществе гештальты. Он строитель. Однако искусство — это не стройка. В нём не может быть места обдумыванию прочности фундамента и выбору материалов под запросы потребителей. И даже чувствующиеся за текстом искренняя любовь и увлечение восточными учениями кажутся выверенным ходом, совершаемым, может быть, даже бессознательно, от чего становится ещё страшнее. Пелевин увлечён буддизмом. Но продаёт эту свою любовь или по крайней мере ненароком пускает её в оборот. Тем хуже если это делается неосознанно. Флобер такой подход называл «проституцией искусства и самой страсти». Всё идёт в копилку. Всё рассчитано. Он играет со священным, возводя PR до уровня Писания или, скорее, низводя Писание до PR.
Когда-то Блок несправедливо обвинил акмеистов в механистическом отношении к Искусству. Великий символист бросил лозунг: «без божества, без вдохновения». В случае Пелевина, да и всего современного искусства, это как нельзя более точно соответствует их сути.
Пелевин — гений PR. Гений, но PR, что сильно уменьшает его значение. Потому то Пелевин идеально подходит нашей эпохе. Он её олицетворение. Потому и стал одним из лучших писателей современности, что однако лишь ещё больше подчёркивает общий упадок.
