Глава 1. Многолетние цветы умирают, когда решат сами.
Мёртвый вдруг воскреснет в ночь,
Станут вновь глаза живыми,
Только мысли не о том,
Только губы ледяные.
❀❀❀
Легкий ветерок нежно проходил сквозь щель между полом и дверью, протекая в маленькую моленную, а после скрытую от чужих глаз простую комнату, в которой спал до этого времени человек. Утренняя прохлада разбудила его.
Лий встал с циновки, протирая глаза ото сна. Каждое утро было для него мукой. Просыпаться и начинать день заново, а после вновь его заканчивать и так по кругу было невыносимо. Но этот день Лий решил разбавить алкоголем, чтобы хоть как-то унять свое горе на время.
Заклинатель собрался и взял с собой деревянный меч, достав его из-под половицы. Он вышел из храма, не забыв зажечь благовония. Сразу же по храму разнесся приятный запах ладана.
Лий вышел из храма и оглянулся, как вор, ища глазами возможных людей. Никого не заметив, он спокойно пошел по тропинке, находящейся за храмом, и вышел на поляну.
Делал он это все ради утренней тренировки, привычной ему с детства. Она была простой всего пара упражнений, зато помогала поддерживать форму и не забывать навыки. Занимала где-то время горения одной палочки благовоний, как со временем выяснил Лий.
Закончив упражняться, заклинатель вернулся в храм, в котором пока никого не было, но со временем сюда должны были прийти люди ради молитвы.
Лий спрятал меч обратно под половицу и осмотрел простое место, где жил уже порядком два месяца. К такому он совсем не привык, о делать было нечего, он был благодарен Богам за то, что хотя бы нашел жилище на время.
Заклинатель уже думал не первый день уйти отсюда, отправившись смотреть мир, ведь эта возможность появилась у него только недавно. Деревня успела ему наскучить за два месяца.
Возвращаться ему было некуда, да и незачем. Явно там его уже никто не ждал и не помнил. Лий даже не хотел думать о делах прошлых, настолько ему они были противны и страшны, что лишь затронь кто-то эту тему, он становится раздражительным и холодным, отказываясь что-либо слушать.
На самом деле характер у Лия был не самый лучший. Часто он поступал, как хотел, не слушал других, наверно именно поэтому и друзей у него не было, потому что людей, лезущих в его дела, он не выносил, сразу бросаясь на них с нотациями о личном пространстве.
А после одного случая, после которого ему пришлось покинуть орден, Лий совсем стал равнодушен к людям, даже о родных вспоминать не желал, и если бы по чистой случайности он увидел бы кого-то из близких, то незамедлительно притворился бы слепым или свернул бы с дороги.
Заклинатель достал из рукава одежды тонкую, но плотную ткань и повязал на глаза, чтобы скрыть их глубокий синий цвет, словно два цветка василька, не принадлежащий простым людям.
Делал он это для того, чтобы не выдать свою личность, как часто говорят глаза – зеркало души, так вот Лия именно по холодным глазам и узнавали, а запомнить лицо удавалось не каждому, потому повязка так хорошо помогала ему.
На выходе Лий распахнул дверь храма. Захватив горсть денег из общего запаса и надев сумку, которую носил практически всегда, не снимая, из-за чего у него болели плечи и спина, он пошел на местный рынок.
Люди знали его как монаха, коим он притворялся здесь. Несмотря на его не совсем соответствующий вид, никто не задумывался о правде, потому Лий жил эти два месяца спокойно и скучно. Иногда его посещала мысль, что будь у него вся жизнь такая он бы повесился, наверно, именно поэтому он и хотел поскорее уйти отсюда.
По бокам дороги пошли дома, а за ними и люди. Храм находился поодаль от самой жилой местности, потому чтобы дойти до деревни нужно было пересечь недлинную дорогу, небольшое расстояние, отделяющее храм и деревню.
Лий уже с первых дней привык так гулять. В храме ему не сиделось, а голубое небо и слабый ветерок пока еще теплый, даже успокаивали и дарили надежду в будущее, которого у Лия скорее всего уже нет.
Рынок находился прямо посреди деревни, именно это место выбрали люди для торговли, ведь оно было весьма удобным. Пока заклинатель шел туда, встречные люди, в основном старики, бывало, улыбались и кивали. А некоторые даже приветствовали. Их не смущало холодное и отстраненное отношение Лия.
Лий же даже не видел их лиц, изредка вспоминая некоторых по фигуре, а кого-то по одежде, голос тоже часто помогал ему отличать. С детства заклинатель не видел лиц, только свое в зеркале. Даже лица близких для него были пятном.
До какого-то возраста Лий думал, что это нормально, но слушая разговоры старших о внешности стал понимать, что он чего-то не видит. Поняв это, он не стал говорить ни близким, ни знакомым, оставляя все в тайне и хороня свой секрет в себе.
Никому из тех, кого успел встретить Лий даже не приходило в голову, что человек перед ними — это глупая подделка. Имя было у него поддельным, прошлое он каждый раз придумывал, но старался, чтобы оно было связно, если вдруг встретятся на одной дороге люди, которые знают разные версии жизни Лия до встречи с ними.
Врал Лий много, но скрывать своих чувств никогда даже и не
думал. Если человек был ему неприятен, то заклинатель отмахивался от него и уходил, либо прямо говорил об этом, если человек ему нравился, что было редко, он говорил об этом чаще всего поступками. Но даже здесь Лий умудрялся сохранять свое безразличие и холодность, не подпуская никого на расстояние даже вытянутой руки.
Заклинатель, наконец дойдя до рынка, стал рассматривать все, что лежало на прилавках. Была у него тяга к большому городу, где всегда было шумно и людно, с которым ветхая деревушка посреди леса никогда не сравнилась бы.
Найдя одну единственную лавку с вином, заклинатель подошел по ближе, чтобы рассмотреть начерканные цены. Говорить с людьми он не любил, да и вообще людей он стал недолюбливать. Указав на почти что самый дешевый сосуд, он отдал за три таких деньги старику, стоящему за прилавком, и молча забрал их.
На улице был уже день, когда Лий вернулся. Он думал начать распитие вечером, но так как скука давила все сильнее, он, скрывшись в комнате за моленной, где спал, усевшись на циновку, стал открывать первый сосуд.
Пил в своей жизни заклинатель всего один раз, потому что на алкоголь в ордене стояло табу. Это произошло, когда в отпуск учеников отпустили впервые повидаться с родственниками за долгое время.
Лий в то время был ни жив, ни мертв, посвящая себя в то время
полностью тренировкам и учениям, он совсем забыл, что такое отдых. По приезде домой он не находил себе место, вечно стараясь занять себя чем-то, но все его попытки были безуспешны.
Тогда в один день его старший брат – Ши Ву принес вина, пока родители отлучились по работе, он напоил Лия, что тому даже понравилось. Но после узнав о табу Лий не на шутку разозлился на свою глупость и на незнание. Любое отклонение от пути совершенствующего выводило его из себя в те дни, поскольку тогда он был одержим своей мечтой
– стать небожителем.
Сейчас Лий утратил веру во все свои детские мечты, но унаследовал от них множество привычек, таких как обязательное соблюдение табу, ненависть ко всему нижнему миру и бесконечная занятость.
Сегодня заклинатель осмелился пойти впервые против себя и нарушить табу. Это казалось ему чем-то опрометчивым и глупым, но жажда забыться хотя бы на несколько минут перевешивала все прочие, все его установки и верования. Ему всего лишь нужен был мимолетным покой, в котором он не будет знать ни себя, ни близких, ни прошлое, ни настоящие, ни будущие.
До этого его спасал сон, но когда из-за переживаний он стал болеть бессонницей, то понял, что ничего ему уже не поможет, он обречен на всю свою оставшуюся жизнь мучиться былым, не в силах что-либо с этим сделать.
Чувство безысходности постоянно било по рукам и ногам, останавливало и не давало идти дальше. Лий больше не мог этого терпеть. Будь он тысячу раз дурак, но с сегодняшнего дня заживет по-новому и отпустит все!
Заклинатель открыл крышку первого сосуда, и сладковатый запах мгновенно разнеся по комнате. Наливать было не во что, потому немедля, Лий опрокинул сосуд и как в последний раз стал пить все до последней капли без остановки.
Вино обожгло рот, горло, после внутренности, полилось по струнам души, мягко перебирая их и тем самым тревожа самое сокровенное, что уже осталось в прошлом для Лия.
Заклинатель со стуком поставил сосуд на деревянный пол, только потом одумавшись и поняв, что может так испугать людей, пришедших на молитву. Старики могут подумать о связи с небожителями, что те отвечают им, но скептики, которыми часто были более молодые насторожатся и решат, что это сам храм уже разваливается, а стук для одних станет треском балок для других.
Лий тяжело вздохнул и облокотился на стену, запрокинув голову, свыкаясь с новыми ощущениями. Почему-то захотелось в один миг пострадать и пожалеть себя, сказав себе же о своем несчастье.
Лий часто слышал от своих сверстников раньше о какой-то дыре в груди, но никогда не понимал их, лишь сейчас, когда он уже вправду совершенно один не понять, где находится и не знает, как ему быть, приходит смутное осознание их слов и описаний, которые становятся свойственными ему самому со временем.
Лий устремил глаза в потолок, мир перестал для него существовать, он остался наедине с собой, чему не был рад. Рука потянулась ко второму сосуду, но не нащупав его, заклинатель, сведя брови над переносицей, опустил голову обратно в привычное положение и тогда уже добрался до вина.
Залпом выпить и второй сосуд не вышло, пришлось остановится на половине, чтобы не задохнуться. Лий даже не заметил, как опьянел, выпив все, что купил.
Картина перед глазами стала мутной, она все норовила куда-то плыть, часто меняя направление. Двигаться совсем не хотелось, на ноги, руки будто нацепили оковы весом с все сожаления Лия, которые были отнюдь не малы.
Заклинатель не мог ни о чем думать, мысли заканчивались там же, где и начинались. Это и значит забыться?
Медленно навалилась усталость, приносящая с собой сон. Впервые за несколько месяцев Лий смог так быстро и легко уснуть. Сладкий вкус сна расплылся во рту, принося приятное чувство, кажущееся заклинателю знакомым, но далеким.
Открыв глаза, Лий подумал, что ослеп, ведь кроме мрака перед ним ничего не было. Проскользнула мысль о том, что вот ему и воздалось с Небес за все. Но сфокусировав взгляд, Лий осознал, что Небеса еще до него не добрались, а ночь всего лишь сменила день.
Заклинатель постарался встать на ноги, но тщетно, их будто связали веревкой за то время, которое он спал. Собравшись, он все же смог подняться, опираясь о стену спиной, и молясь, чтобы не порвать одежды, зацепившись о выступы в досках.
Лий остался так стоять, глубоко погрузившись в мысли,
тянущиеся и с трудом говорящие о себе. Он попытался прояснить хоть одну из них. Кто-то неизвестный будто шептал ему на ухо «пора идти», подталкивая к действиям.
Лий сам себе противоречил. Он не мог так просто взять и уйти сейчас, но и оставаться долее не было желания.
Деваться ему было некуда, от себя сбежать он не мог, потому
