Новость о скорой транспортировке будоражит сознание. Время отведённое для потенциального побега резко сокращается, а ведь мы ещё даже не начали его обсуждать. А обмозговать было чего. У нас начисто отсутствовало что-либо даже отдалённо похожее на оружие, не говоря уже еде, воде, факелах и конечно же обуви. Вдобавок, по словам местных, камера была зачарована от любого колдовства и магического вмешательства. Покачиваясь снаружи, Тенебрис рассказывает об огромном сталактите в центре пещеры. Внутри него, недруги явно расположили сторожевую вышку. А проход справа до сих пор охраняется парой существ похожих на Принца Дерендила. Механическая кошка авторитетно зовёт их квагготами, так же упоминая, что если не сбежим как можно скорее, нас ждут только тлен и смерть. Поднявшийся было галдёж прерывает Стуул — крохотный грибочек, который до этого не покидал объятий тёмного эльфа. Он услышал шум открывающихся дверей, а по его примеру и мы, затихая и напрягая слух, отчётливо слышим процессию дроу, движущуюся в нашем направлении.
Во главе хорошо вооружённой группы эльфов вышагивает выхолощенный и надменный тип с татуировкой на лбу в виде фрагмента паутины. Достав кнут он злобно хлещет Тенебрис по грудной пластине, но быстро отказывается от своего развлечения, ощущая на себе уничижительный взгляд своей предводительницы. Столь же привлекательная, сколь и вселяющая страх, жрица дроу, тоже поигрывала кнутом, оглядывая нас. Её фигура возвышалась над соплеменниками на целую голову, укрытая изысканными одеждами со священными символами паука. Замыкают процессию огромные камнеподобные собратья нашего самоназваного Принца, в чьих диких взглядах не читается и толики того же интеллекта.
Пока я привычно ужимаю покатые смуглые плечи и насколько могу притворяюсь хилым и спящим, в камеру заходят дроу, заполняя пространство отблесками обнажённых клинков. Осмотревшись в поисках наиболее подходящих рабов, они взашей выгоняют наружу Дерендила, Ронда и Персиваля. Раздражённая жрица нервно щёлкает кнутом по земле, оглядывая человека и цокает языком. Она отталкивает его, надменно, а затем указывает на висящего автоматона, с интересом наблюдающего за представлением. Красноглазые эльфы быстро захватывают тело механической куклы верёвками и подтягивают к мосткам, награждая собственной парой кандалов. Всё это время механизм остаётся недвижимым, словно кошка не призывала нас поспешить с побегом несколько минут назад. Лишь когда плеть недвусмысленно щёлкает в каких-то сантиметрах подле неё, тело машины оживает, озаряемое новым всплеском энергии от камня на лбу. Когда Тенебрис послушно поднимается, она оказывается едва ли по грудь самым низкорослым из наших пленителей.
Но тёмная эльфийка уже вне себя, и её тонкие черты лица становятся всё более отвратительными, когда с кровожадной ухмылкой она указывает вглубь камеры на крохотного старичка. “Нет, отпустите Баппидо!” — раздаётся слабый возглас Топси. Панически шикая, брат-близнец очень быстро зажимает её рот ладонью, пока стражники без труда выволакивают очередную жертву для фурии с кнутом. Остервенело, она начинает пинать и топтать скорчившегося пленника, пока тот многочисленно ойкает, а затем довольно картинно теряет сознание. Но показательной расправы над дерро оказывается достаточно, чтобы выбить возмущённый возглас из груди Аханы, обращая уже на неё полные ненависти взгляд. Когда девчонку начинают волочить по каменному полу, я слышу голос, переполненный ядовитым сарказмом настолько, словно его доза должна стать летальной для каждого из этих жестоких ублюдков, запоздало понимая что исходит он из моей собственной пересохшей глотки — “Когда мне сказали, что мы находимся в плену у тёмных эльфов, я никак не ожидал что они окажутся садистами, способными запугивать одних лишь детей и стариков. Боюсь представить, сколь смелы вы с щенками и младенцами!”
Напрасно уговаривая себя заткнуться, я слышу позади себя ироничный голос Персиваля, вторящий мне, однако оценить его остроты мне мешает звон в ушах от болезненного приземления. Распахиваясь, мои глаза вынуждены созерцать лишь землю и сапоги разъярённой дроу. Искоса поглядывая на побледневшее лицо Аханы и то как язык кнута нервно танцует между нами, я понимаю что в очередной раз настала пора проглотить гордость и начинать лебезить, чтобы мой нрав не вышел кому-нибудь боком. Правда, адреналин стучащий в висках, заставляет меня бормотать нечто невразумительное, пока под мерзкий гогот, эльфы выдирают сестру из объятий Турве и швыряют крохотную гномку вниз на съедение паукам.
Те немногие кого выволокли из клетки, видят очертания огромной паутины этажом ниже, обрастающей восьминогими фигурами. Хищные тени приносят с собой испуганные визги и отвратительнее клацающие звуки, которые слышны теперь вообще всем. После подобной демонстрации, наши взгляды равняются с полом, а губы больше не размыкаются. Меня выталкивают на узкий пролёт справа, откуда я вижу как Ахану и Персиваля уводят следом за троицей отобранной для тяжёлой работы.
***
Пересекая мост они оказываются в башне, которая действительно представляет собой наблюдательный пункт внутри исполинского сталактита. Сидящий за столом дроу салютует своим собратьям кружкой, пока они выталкивают пленников на площадку снаружи.
Лесенка круто уходит вверх и всторону, вдоль естественных изгибов пещеры. С каждой пройденной ступенью, уши и прочие слуховые рецепторы пленников всё отчётливее наполняются нарастающим шумом, источник которого обнаруживается за очередным резким поворотом. Вид на водопад открывается так внезапно, что невольно задаёшься вопросом — как можно было не слышать его ещё минуту назад? В одном из мест воды соскальзывают на гладкую скальную породу, скапливаясь в небольшом каменном кармане. Узкий серпантин выводит к новой череде мостков, разбросанных между несколькими башнями. Здесь начинаются жилые помещения тёмных эльфов, но с тем как тусклый фиолетовый свет нехотя отталкивает непроглядную тьму, остаётся лишь предполагать, что звуки доносящиеся из соседних комнат издают столовые приборы. Когда надсмотрщики загоняют троицу на лифтовую платформу, миниатюрный корпус Тенебрис ещё больше теряется между Дерендилом и Рондом. Пара квагготов, кряхтя от натуги приводит в движение брутальный механизм, опуская платформу к каменоломне.
Ахана и Персиваль тем временем остаются ждать у каменной чаши, заполненной водой. Нерешительно оглядываясь, пленники понимают — многое на этом аванпосте было спрятано за водопадом в угоду скрытности. Того слабого освещения, что оставалось, едва хватало чтобы не свернуть шею при движении на ощупь по узким выступам. Тем не менее, эльф с татуировкой на лбу, которого Жрица называла Шур, никак не сдерживал поток своей мерзкой энергии. Всё время потрясая кнутом, он резкими выкриками подгонял их вперёд, чтобы они не медлили.
Вот и сейчас, сопровождаемый квагготами, он бросает им под ноги чистую одежду и резко мотает головой в сторону площадки на которой скапливается вода. Сжав зубы, Персиваль отводит пламенеющий злобой взгляд от надменного дроу и стягивает с себя рубаху. Отвернувшись от спутницы, он первым проходит туда, где для них уже приготовили душ из насквозь ледяной воды. Каждого из них поочерёдно окатывают из вёдер, прежде чем позволить облачиться в уже чистое, но всё ещё тряпьё. Однако процесс призванный не только отмыть, но ещё и сломить их, странным образом наполняет девушку радостью и уверенностью, на миг приблизив к стихие её Божества. Замирая под струями воды она медлит, вытянувшись гордо и вдохновлённо. Закончив одеваться, Персиваль, которому обжигающая прохлада воды не принесла подобной радости, даже встревоженно оглядывается в поисках эльфийки. Забывшись, он обращает взор к источнику на миг выхватывая из темноты хрупкую фигуру Аханы. Юноша успевает заметить часть татуировки на синеющей в темноте спине, прежде чем поспешно отвести взгляд.
Стоило одеться, как нетерпеливый Шур уже толкает их дальше, по направлению к одной из башен — наиболее приметной и ухоженной. Посреди комнаты их встречает огромный паук, чьё тело переходит в мужской торс, воздевший вверх под потолок пару скимитаров. Ужасающее видение, готовое вот-вот обрушить на них клинки, оказывается искусно изготовленным изваянием, гротескно застывшим среди множества ритуальных символов и подушек, устилающих края комнаты. А подле статуи уже поджидает Жрица, которую мужчина называет Ашей. В резких выражениях та отправляет дроу восвояси, а затем увлекает пленников вниз, к своей госпоже.
Это помещение потрясает изысканностью убранства — роскошные ткани и предметы мебели тончайшей работы пестрят множеством деталей. Всевозможные наряды и драгоценности перемежаются зеркалами и разнообразными туалетными принадлежностями. А в глубине обнаруживается огромная ванна. Будто бы не замечая появления гостей, в ней нежится восхитительная тёмная эльфийка, чьё обнажённое тело прикрывают лишь островки пены и лёгкая завеса пара исходящего от воды. Её красные глаза опасно поблёскивают, пока она намыливает руки, утопая под новыми волнами пены. Когда женщина оборачивается к новоприбывшим, Аша уже склоняется в полупоклоне, приветствуя Госпожу Эльвару.
Скользкий взгляд Верхновной Жрицы игриво пробегается по узникам, заставляя Персиваля смущённо застыть, а Ахану ещё больше прятать глаза. Вытягивая заколку в виде хищного паука, Леди Эльвара распускает ослепительный каскад светлых волос, кивая перепуганной девушке в сторону гребня, покоящегося на крохотной столешнице. Потрясая шевелюрой словно серебряным водопадом, за красоту которого явно ответственны многочисленные пузырьки и склянки расставленные вокруг, она дожидается когда трясущиеся пальцы девушки начинают рассчёсывать её. А после, насмешливый взгляд возвращается к человеческому мужчине. Поднимая ногу из воды и пены, медленно и кокетливо, она не спускает с него глаз. Расплёскивая воду, ступня продолжает свой путь всторону от ванны, застывая на специальном порожке. Бессловесно, Верховная Жрица поводит подбородком, не понимая чего собственно ждёт пленник, после чего рыжеволосый юноша всё же берётся за массаж.
Наконец,