«Быстрее, быстрее, быстрее», - отсчитывало сердце неистовые удары.
Скоро обрыв.
Склоняясь к гриве жеребца, Кай заворожено шептал:
- Это не страшно, глупенький. Не бойся. Только вперед. Мы взлетим над морем. Мы победим хитрую смерть. Все кончится очень быстро. Мы взлетим. Ввысь. Мы унесемся за облака. Я и ты, Золотой Колаис.
Как и раньше, вырываясь из мрака глухих воспоминаний, Кай зашептал стихи:
- «Мне смерть представляется ныне
Торной дорогой.
Возвращеньем домой из похода…
Мне смерть представляется ныне
Небес проясненьем,
Постиженьем истины скрытной…
Мне смерть представляется ныне
Домом родным …
После долгих лет заточенья…лет заточенья».[1]
Он не слышал,- топот копыт его скакуна сливается с перестуком копыт другого жеребца.
Антир видел брата, выжимая из Бругруса последние силы.
- Ариантис, стой! Умоляю, заклинаю, остановись! Где алауны, о, богиня Арра! Я не успею, я не успею.
Кай не слышал, как позади него кричали: «Остановись!» Посвист ветра относил слова.
Дробетт, номарх алаунов, со своими всадниками, опережали Кая Валента, шли стремительным галопом параллельно ему. Но тот не видел всадников. Ни единой здравой мысли не проскользнуло в мозгах. Была одна всепоглощающая боль. Боль опозоренной души.
- Закрыть путь к обрыву! – заорал Дробетт, махнув астаром в сторону валунов, лежавших на краю пропасти.
Всадники круто изменили направление, уже мчались наперерез Каю Валенту, кого они обязаны были охранять. Его, своего царя.
И вот впереди валуны. Перескочить эти камни не составит труда, только бы жеребец не испугался.
Еще рывок.
Кай не закрыл глаза, умирать с открытыми глазами легче…
…Он не успел поднять коня в полет над пропастью, да и трудно это сделать без узды. Дракон заржал, - путь ему преградили всадники на горячих скакунах, - взмыл на дыбы.
Кай слетел с жеребца, но продолжал цепко держаться за пряди гривы, в которых запутался. Знал, что обратно уже не заберется, да и поздно. «Конские хвосты», спешившись, побежали к нему.
Конь попятился, но освободиться не мог, опустил шею. Подогнув колени, Кай повис, рискуя попасть под копыта испуганного жеребца, рванул его за гриву, когда аккуратно накинули на плечи Каю широкополый плащ, закрывая его спину от солнца, промолвили в пол голоса:
- Спокойно, мой повелитель, вам нельзя волноваться…
Одно и страшно билось в мозгу: его поймали, как щенка, псы окружили, видел краем глаза их, с раскрашенными синей краской лицами, одни из тех, кто крутился возле его дома, нет – дома Юлиана!
…Обмануло тревожное чувство, что его возьмут в плен, напротив, случившееся дальше выбило Кая Валента из колеи здравого рассуждения.
Алауны, сильные, бесстрашные, стреножили Дракона. Обездвиженный, он затих. Стреножив коня, ратники побежали под сень ореховых деревьев, выбирать место для установки большого шатра. Схватились вырывать колючки. Оставшиеся возле лошадей, снимали свернутые в рулоны ковры, сам шатер, бурдюки с питьевой водой. Алауны знали своё дело.
Дробетт, взглянув на приближавшегося всадника, сказал Каю.
- Ваш брат, мой повелитель! Король Антир!
Уткнулся лбом в шею жеребца Кай. Последнее его поражение. Ну, он просто так не сдастся королю герулов Антиру, зубами станет рвать. Слова Дробетта, назвавшего его «повелителем», будто и не расслышал.
Спрыгнув на скаку с Бругруса, Антир чудом не запутался в плаще, забыл, - плащ сзади болтается, зачем только его нацепил?! - бросился к брату, заорав на Дробетта:
- На-а тса-ар (Не приближаться!) Урою, преты-ы! Всех урою, пишачи двуногие! Вы у меня землю будете грызть, волки шелудивые!...Ариант!..Арис...милый, подожди.., я помогу…
Антир ухватился за израненные руки брата, разматывая пряди гривы, кричал Дробетту:
- Вас всех пущу на дно! Пропустили оборотня, проспали – получите по заслугам! Всех ка-азню, всех, пишачи…
Руки брата алели кровавыми полосами.
Антир замер, пальцы его разжались.
Вот и встретились, совсем не так, как мечтал Антир, не так, как в течение пятнадцати лет ему рисовало бурное воображение, и близко не допускавшее такой вот встречи.
- Ча-а-у ему сделать?...- глаза Антира налились слезами. – Бхратри, милый, я убью его…На куски порежу...За каждую капельку твоей крови, Арис…Ариантис…
Эту кровь Антир видел, размазанную на плитах дворика дома. В голове не укладывалось: Филимер избил Арианта!
Брат стоял, припав лбом к шее скакуна, дыша раскрытым ртом, конский пот мешал дышать носом. Мельком взглянул на короля герулов. Он назвал его Ариантом? Да, уже слышал это имя, и даже помнит голос, звавший его там, в Риме, на Тибре, у Мульвиева моста; голос похожий…
Увидел подле себя обнаженного по пояс парня. На шее гривна с золотыми крыльями, драгоценные на ней камешки: рубины. Такая же гривна, какая была у Кая, пока он не снял ее после треклятой ночи Сатурналий…А потом отдал мальчишке на площади... Лицо…
И зеркала не надо, чтобы не узнать. Его лицо…Каким оно было еще пару часов назад…Его волосы, растрепанные, украшенные венцом с гранатами.
Последняя прядь гривы упала с рук Кая. Нехотя он повернул израненное лицо к своему идеальному подобию, приготовился к неизбежному, холодно взглянув в его обезумевшие глаза.
Увиденное исторгло у Антира вопль, ударивший по мозгам Кая, испугавший стреноженного коня, шарахнувшегося, будто его ветром отбросило. Дробетт тут же отвел жеребца подальше от братьев.
- Ублюдо-ок проклятый! Ча-а-у-у с тобой сделал, Арис, бхратри?!
Антир рухнул на колени, судорожно обняв ноги брата, навзрыд зарыдал, завыл:
- Я виноват…Это я виноват…Я его, падаль, лупил бичом…Почему не убил тогда, почему? Прости, прости меня… Ваяса я безмозглый! Наг недобитый…Ча-а-у-у я сделал? Бил да убил бы…
Антиру показалось, он сходит с ума, голова раскалывалась от ярости. Он целовал колени брата, задыхаясь от слез…Вот тебе расплата, Антир, за твои залихватские выходки, за твой гонор, за твою самоуверенность. Ты изувечил бичом Филимера, в отместку Филимер исполосовал твоего близнеца. Долг платежом красен…А был прав этруск Ларт Бофорс, кто сказал тебе, играющему в Хроса, - Филимер жестоко отомстит твоему брату… Так и вышло...
Готов был камень грызть Антир, биться головой о землю, стонал, не в силах поднять взор.
- Арис.., убей меня…, убей… Ча-а-у я натворил…О, прости меня…Матоме ама, кас са-а кродхах (Таково мне, кто сам в гневе).
«Убить …твой гнев?»- усмехнулся Кай.
Да и, что тут не понятного? Терзать, убивать его, - король герулов Антир, брат-близнец, не собирался. То был очередной ударный выпад приемного отца… Алкивиад-Филимер, теряя неограниченную власть над Каем Валентом, швырнул ему в лицо последнюю страшную ложь: «У вас одна морда на двоих! Так твоя морда ему мешала…» Кабы мешала, не валялся бы сейчас в ногах, рыдая в три ручья…
Только уже не похожи они…Чувствовал Кай, он изуродован и останется таким, помеченным жутким шрамом. Шрамом позора!
- О, я не хотел, Ариантис, я не думал тогда…Я его, падаль, лупил за тебя, за тебя мстил…Ча-ау добился? Он, вырвавшись на волю, избил тебя?!..О, мне проклятие…
- Хватит …ныть…- прошептал Кай, вздрагивая всем телом, будто его еще немилосердно стегали.
Жутко пекли раны. Под повязкой предплечье, куда попал удар бича, разрывалось от острой боли.
Антир вскочил на ноги, жалкий, беспомощный. Оглянулся, ища на земле что-то. Увидел Дробетта. Вырвал у него астар, свой потерял, видимо. Грозно рявкнул номарху:
- Готовься! Судить будет Арес!
Дробетт склонил голову в знак повиновения. Устав алаунов гласил: бросил в бою товарища, не доглядел за своим вождем – кара неизбежная. «Судить будет Арес», символ которого - обнаженный меч.
Антир вложил рукоять астара в дрожащие пальцы брата, снова упал на колени.
- Ударь меня! По лицу, слышишь? Сильно ударь…Бей по глазам, не закрою, не боюсь…Накажи меня, слышишь?!
У Кая сил не оставалось с кем-либо пререкаться. Тем более, с королем герулов, своим братом, кто валяется у него в ногах, забыв себя, гордость. Кай разжал пальцы.
- Да, пошел ты…
Сам, пошатываясь, направился к оазису деревьев в этом степном, но пекущем, приволье. На большой бело-синий шатер, раскинутый над коврами, с открытыми боковыми полотняными стенками, Кай не обратил внимание. Антир догнал брата.
- Ариантис, ты куда? Скажи, ты куда?
Кай обернулся к нему,- зареванному, с жалобными глазами.
- От тебя подальше, - пересохшие губы плохо слушались.
Антир заорал Дробетту, чтобы воды принес. Снова устремился за братом, собирая подолом плаща сухие колючки.
- Ариантис…Арис, родной… Я вправду виноват, скажи, чау сделать.., ты же помнишь меня..ну, это я,- Антир, брат твой, чау, не узнал? Ты меня называл…Тири…Вспомни…
Круто повернулся Кай, придерживая на плече плащ, расставив ноги, чтобы не упасть. Глаза полыхнули яростью, только не обжигали они пламенем вызова, силу которого высосало случившееся с ним.
- Я не Ариант! Запомни, я не Ариант! – кричать не получилось, спекшаяся кровь в уголке рта мешала. Вскрик был похож на злобный хрип.
- Как же…Это твое родовое имя…твам сай (ты царь)…
- Асау? Авахас? (Что? Шутка ?) асау, ама ширам (Что у тебя с головой?) …Мое имя Кай Валент! Чтоб ты знал! – сам не заметил, как перешел на язык, которому его обучила Элин – язык своего рода.
- Это собачье имя! Ахам увача! (Я сказал!) – выкрикнул Антир.
- Он сказал! Король всея Готии и дикой Сарматии!
Слезы вновь хлынули по щекам Антира. Он осел на колени в траву, молитвенно сложив ладони.
- Не надо, бхратри, умоляю…Я был в Риме, я искал тебя, я за тобой туда поехал…
- Так это ты на Форуме, зара-за, за моим именем спрятался?...- Кай через силу улыбнулся, обнажив зубы, - обещал же самому себе убить выскочку, и убил бы, попадись он ему в Риме.
- Ты забыл меня, - шептал Антир, вглядываясь в лицо близнеца, надеясь увидеть хотя бы толику заинтересованности, стараясь не присматриваться к кровавому следу бича, - брат смотрел как сквозь него. - Я всё помню…Почему ты забыл?...Тебя я никогда не забывал, никогда!..Мы все расскажем, в двух словах ты не поймешь…
- А я всю жизнь ничего не понимаю! Тот, - Кай не смог произнести: «отец», - мне врал, сочинял, Нерон …Всю жизнь врал! Пусть бы убил меня сразу!
