Солнце клонилось к горизонту, когда, наконец, безудержная жадная страсть сразила красавицу полным упадком сил.
Кай, страдая от жажды, вообще не чувствовал, на каком он свете.
В багряных отблесках заката, незнакомка, поплетшаяся вглубь спальни, показалась Каю старше Элин. Светлые волосы, распущенные по пояс, прямая гибкая спина. Ее худоба была врожденной, маленькие бедра, ноги…Кай ужаснулся: никогда он не видел таких длинных ног, словно начинались у нее от линии груди. Эти ноги, не иначе лишенные кости, обвивали его, как змеи, стискивая до боли, а руки творили ниже ягодиц несусветное… Груди вообще нет, но ее соски…Соски ее царапали его кожу. Она не рожала и не кормила грудью, Кай это понял.
Когда она вернулась с кубком розового вина, - подозрительно, где только взяла? - он рассмотрел ее лицо с удлиненным тонким носом. Глаза затаенной хищницы – желтые, или скорей всего – змеиные глаза, взгляд ядовитой особи. Зато рот очень красивый, она постоянно облизывала алеющие губы, будто снимала языком вкус его поцелуев.
Пока пил вино Кай, испытывала его странным взглядом. Заговорила на херсонесском койне.
- Что с рукой?
Кай не понял. Ответил ей на языке римлян:
- Начнем с того, кто ты?
Незнакомка усмехнулась, забираясь с ногами на ложе, ближе к Каю.
- А ты не можешь без дурости? Признаться, милый мой, я удивилась, когда лохудра сообщила мне, видела тебя в обществе римских офицеров, в гарнизоне.
Кай Валент отвел от губ кубок, не зная, что ей ответить? Какая лохудра?
- Это, конечно, твои военные секреты, но, прости, дорогой мой, одеться в римскую тунику трибуна…
Да, я знаю, что означают красные полосы на военной тунике. Ты вздумал угодить Олимпии?
Не успел Кай рта раскрыть, незнакомка его огорошила:
- Ты из-за нее ревел?
Как тут не улыбнуться саркастически: плакать из-за женщины?! Когда отец забирал у него Элин, и тогда Кай не лил слез, - стонал в душе….
- Скажи мне правду, не притворяйся! Олимпия похвалилась, она выходит замуж за Гая Аврелия, а ты, ревнуя, сделал ей предложение? Ты в своем уме? Она же никто! Ты говорил, ее не любишь! Ты мне лгал?!
Кубок выпал у Кая. Незнакомка кубок сбила с постели, неожиданно повысив голос:
- Я не ругаться пришла! Ты хочешь окончательно расстаться со мной? Так запомни! Меня в твоей жизни никто не заменит! Я выше всех твоих шлюх! Олимпия, знаю, трепло! Я не поверила ни единому ее слову! Только…ты – приговорен, Тири! Вот и все, что хотела тебе сказать, брехло ты!
Кай поймал ее, рванувшуюся встать. Бросил на ложе, прижал собой, злобно проговорив в ее покрасневшее лицо:
- С кем меня перепутала, красавица? Кто этот Тири? И кто ты сама? Из тех же шлюх?
Она спокойно смотрела в его близкие глаза, насмешливые и божественные.
- Если ты скажешь, тебя перепутала с самим богом Кама, я соглашусь. Ты был богом любви до того, как раскрыл свой рот. А теперь ты сам Аид, кем и есть на самом деле!
Она рванулась, столкнув с себя Кая, не менее свирепая, чем он сам.
Одеваясь, незнакомка вдруг изобразила рыдания без слез, выкрикивая:
- Ты исчез, ничего не сказал, куда тебя понесло! Удрал? Вылил мне в рот весь кубок снотворного, герой! Явился, хотя бы наведался в храм, спросил бы, не сдохла ли ты, Марция, жрица великой богини царицы Девы, может ты отравилась?...Мне твоих оправданий не нужно! Ты всю жизнь только и делал, что плевал на меня! Ты видел во мне женщину? Нет! Ты и сейчас разыгрываешь из себя обиженного. Ах, меня обидели! Как же! Божественная особа! А я тебе всё отдала, заботу, ласку! Любовь! Ты же убивал меня, с наслаждением, мстительно!
Она выпрямилась перед Каем Валентом, грозная и безжалостная, не замечая его расширенных недоумевающих глаз.
- Никогда, Тири не унижусь убить тебя словом проклятия и ненависти…- по ее щекам заструились злые слезы. - Потому, что ты мне дорог. Знаешь, пайон, я могла бы давно с тобой расправиться, забрать в свои чертоги. Я дала тебе право выбора…А самый лучший у тебя выбор – по закону взять меня в жены! Гадина ты!
Молниеносным посылом руки она скрутила клок волос Кая, с такой силой, тот и не понял, каким образом его турнули лицом в подушку?! Только услышал хлопок дверью. Никто из женщин, с кем он делил ложе, не поступал с ним столь бесцеремонно, - никто не хватал его за волосы, не тыкал носом в подушку… Хорошо, хоть подзатыльник не вклеила вслед за словом «Люблю»! Вот ведь – весь век живи, весь век познавай женщин, и никогда не узнаешь, на что они способны!
Кая Валента охватил гомерический хохот; отблагодарила за безумную близость!
Герострат видел: незнакомка подхватила свое белое одеяние, потерянное на лестнице, - подумал, надо поторопиться открыть входную дверь? Незнакомка приостановилась, о чем-то задумавшись.
Вдруг побежала обратно в спальню господина.
Уже не смеялся Кай, лежал, закинув руки за голову, упершись замершим взглядом в шелковые волны балдахина, нависавшие над ложем.
…«Тири», - а ведь это имя, да то странное слово оказалось именем, - оно послужило причиной его ранения, тогда, когда попал в туманное облако неведомого наваждения, и пропустил атаку Винитара…
Мысли улетучились, когда вернулась нечаянная пассия; Кай перевернулся ничком: комедия Аристофана продолжается?
Марция подошла к ложу, не долго думая, ладонью свободной руки коснулась внутренних бедер любовника. Его как по нервам ударило: перевернувшись на спину, рявкнул:
- Что еще?! – подумал, вдруг она начнет ему бедра выкручивать?
Марция свирепо толкнула его колено, заставив раскрыть ноги. Не успел воспротивиться Кай, ее ладонь в змеином движении прошлась по коже левой ноги до самого пикантного места.
Побелела Марция, плюхнувшись на край ложа.
- О, о, богиня царица Дева! – простонала. Только сейчас дошло: ошиблась Марция, нелепо, глупо, как бы ошиблась наивная девчонка! Олимпия, светская гулена, сбила с толку, ехидно заявила: Юлиан вернулся. Антир. Здесь, в Херсонесе, в своем доме…
На ложе с Марцией оказался не Антир…Его брат-близнец!
Марция была из тех жриц клана богини Клейто, кого досконально не посвящали в трагедию семьи Высочайшего. Марция знала только то, что брат Антира воспитывался под опекой, как потом выяснила жрица богини Девы, трибуна Мария Алкивиада. Вроде, как в Греции, потом в Риме, где скрывался под именем Кай Валент. Зачем Дию понадобилось разлучать близнецов, Марция только догадывалась. Наверное, это было связано с предсказанием Небесных Старцев, сделанное близнецам?
Антир о своем брате никогда не заговаривал. Или брат был ему безразличен, или опять всё упиралось в некую тайну?
Весной Антир внезапно покинул Херсонес. Как она узнала – уехал в Караниу. Спустя время дошли слухи, вместе с Дием, кого в Херсонесе знают, как басилевса Агелу, Антир отправился в Рим.
Но вот Олимпия мстительно обрадовала: Юлиан в городе!
Марция, умиравшая от желания подчинить своей воле строптивого Антира, осуществить давно задуманное, - женить его на себе, - со слепой жадностью отдалась его брату! Где были мозги?! Ведь же сразу насторожилась, когда ее охотно приняли в объятия! Несвойственно Антиру встречать ее с таким пылом, он даже в страстном вожделении проклинал ее! Даже на взлете наивысшего восторга Антир орал, что презирает ее. Его брат в стенания вплел слова любви.
Почему ей тогда не опомниться?!
Пусть и похожи оказались братья темпераментом, вкусом и запахом кожи, она, опытная жрица любви, уловила же в плотских движениях любовника алчную грацию, свойственную тому, кто любит себя и партнершу. Брат Антира, - подумала Марция, - похож на леопарда, позволявшего себе в страстной горячке менять позы. Антир же был змеей, в пылу наслаждения поражавший извивами и змеиными же, ядовитыми, ударами. Был той змеей, что, как тавро, отливала синевой на внутренней стороне бедра его левой ноги.
Марция прекрасно знала, что означает эта жуткая татуировка. О, так отвратительно ошибиться! Ну, вернулась, ну, проверила. Кожа на бедре ее нечаянного любовника без тавро, гладкая.
Вот даже словечко «Чего? Что?» он произносит не так, как Антир, растягивая: «Ча-ау?», играючи, коверкая родной язык, в котором «Что?» звучит как «Асау?»
Марция не знала, о чем говорить его брату, кто скрывается под именем «Кай Валент»? Сидела рядом с ним, пристально за ней наблюдавшим, и горько усмехалась. Вдруг ей в голову пришла мысль узнать, что за рана на руке не-Антира?
- Я перевяжу тебе руку. Знаю как…
Марция побежала в купальню, принесла ковш с теплой водой, повязки, на которые ушла разрезанная новая простынь.
С интересом Кай Валент следил, как она быстро зажигала свечи в высоких канделябрах. Яркий мерцающий свет наполовину съел сумрак в опочивальне.
Освободив его руку от старой повязки, - Марции пришлось смачивать ее водой, прилипла, - она непонимающе уставилась на рану. Кай Валент, доверившийся ей, тоже рассматривал рану. Вроде как стянулась, но оставался шов с пенистыми краями, вокруг раны кожа багровая, сильно опухшая.
Марция спросила, как давно у него этот след от меча? Кай заломил бровь: жрица богини Девы осведомлена, какими бывают раны? Жрица строго воззрилась на него: месяц не заживает?
- Ты обращался к отцу? – Марция имела в виду Дия.
- Отец не знает, - сухо ответил Кай, подразумевая Мария Алкивиада.
- Не глупи. Может быть заражение. Затягивать нельзя. Покажи рану отцу. – Она оборачивала его руку длинной свежей повязкой. - Зовут меня Марцией, я – главная жрица богини Девы.
- Я это понял. Олимпия - дочь Максима Флавия?
- Крыса! Светская гулена! Не советую с ней общаться, Кай! - Марция никогда не нарушала оговоренных тайн клана. - Тири мозги морочила. В супруги ему набивается!
- Тири? И кто же он?
Марция мрачно взглянула в глаза брата Антира. Как они похожи! Вот и смотрит, как Антир, с легкой иронией, высокомерно. Губы красивого рта, как у Антира с легким блеском. Одно лицо! Божественные близнецы…Но, что же они не поделили? Ни этот, ни тот вообще не говорят друг о друге.
Марция шумно выдохнула:
- Тири – мой воспитанник! Мой муж!
Кай Валент отдохновенно рассмеялся.
- И это понял! Кроме сущего пустяка, как ты перепутала меня с ним? Мы похожи?
- Нет! Две большие разницы. Ты – огонь! Тири – лед! Никому не удавалось пересилить меня, а ты меня удивил! Но, есть разница, Кай…у тебя безумство страсти снаружи, так можно и загнать себя, не получив желаемое…У Тири страсть внутри, он намного выдержаннее. Но, меня ты обманул…Или я обманулась, поверив…
Когда она закрепила повязку, Кай разлегся на подушках, улыбаясь, просто так улыбаясь суровому лицу Марции.
- Любишь своего
