власть у кого? Не разбери поймёшь…
В Киеве сложился нелюбовный треугольник. Центральная Рада бьёт большевиков, объявляет самостийность Украины. Большевики этому не рады и поднимают мятеж против Рады. А поредевшие батальоны военного округа сохраняют верность уже низложенному Временному правительству и пуляют по тем и другим.
Власть менялась неоднократно. Месяц – самостийники, месяц – большевики. Освободившееся место в треугольнике заняли… немцы. Центральная Рада, спешно убегая, заключила с ними союз, и Германия стальным штыком вытеснила из столицы всех оппонентов. Короче, «немцы в городе, власть меняется».
А в Харькове, где живёт граф Келлер с семейством, уже прочно осели большевики. Пятого мая, в первый день Пасхи, денщик вдруг доложил генералу:
– Целый эскадрон к дому приближается! Похоже, красные…
Не стал Фёдор Артурович домашних беспокоить и прощаться. Хотят арестовать – пусть. Накинул полушубок, папаху надел, вышел. А перед крыльцом – действительно, целый полуэскадрон. И тут вахмистр неожиданно командует своим всадникам:
– Смиррр-на!
И, не спешиваясь, руку к виску тянет:
– Ваше сиятельство! Мы служили под вашим командованием в третьем конном корпусе. Разрешите поздравить вас с праздником.
Растроганный граф виду не подал, ответил спокойно:
– Спасибо, братцы! Жаль, что не имею вина вас угостить, в другой раз приезжайте…
Красные больше не тревожили, а вот от белых вестовые были. Первым звал к себе на службу ещё верховный главнокомандующий Временного правительства Лавр Корнилов. Но с ним граф Келлер не хотел иметь дела: не мог простить, что тот участвовал в аресте царской семьи. О гибели Корнилова как раз перед Пасхой написал графу Антон Деникин:
– Неприятельская граната попала в дом, именно в ту комнату, где он находился, убила только его одного. Просто мистика какая-то, рок…
Генерал Деникин и предложил Фёдору Артуровичу создавать Северную армию – такую же, как Добровольческая на Дону. Огонь Гражданской войны разгорался повсюду. Пылают станицы, зверствуют сменяющиеся друг друга власти, брат идёт на брата. Царь с семьёй расстрелян в Екатеринбурге. По всей Руси – хаос и беспредел, мрак и вихорь.
Келлер согласился наводить воинский порядок, начал собирать штаб будущей армии, издал в типографии обращение к своим боевым товарищам:
– Настала пора, когда я вновь зову вас за собою. За Веру, Царя и Отечество мы присягали сложить свои головы – настало время исполнить свой долг... Вспомните и прочтите молитву перед боем, ту молитву, которую мы читали перед славными нашими победами, осените себя крестным знамением и с Божьей помощью вперёд за Веру, за Царя, за неделимую нашу Россию!
Граф Фёдор Келлер едет в Киев, собирает вокруг себя офицеров. Под знамёна его будущей армии хотят встать многие. Иметь армию, возглавляемую талантливейшим полководцем, мечтают тоже многие: деникинцы, красновцы, петлюровцы и даже германцы. Победил в этом споре Пётр Скоропадский, когда-то служивший адъютантом у отца Фёдора Келлера, а ныне – только что провозглашённый гетман «незалежной» Украинской державы.
Скоропадский тут же назначает Келлера главнокомандующим всеми вооружёнными силами, действующими на территории Украины. Такая срочность объясняется просто: на столицу прут дикие орды Симона Петлюры. Его армия не отличается стойкостью и отвагой в боях, зато в разбое, грабежах и пытках ей нет равных.
«Батька Симон» приказывал убивать всех, кто не согласен воевать за «украинскую идею», брал под крыло отпетых уголовников, убийц и насильников. Но их много, и наспех обученные и необстрелянные «земгусары» Скоропадского уступают им, всё ближе отходя к Киеву.
Всего несколько часов потребовалось графу Келлеру, чтобы разобраться в обстановке, остановить пятившиеся батальоны и отдать приказ на наступление. В первом же бою «державники» отбросили петлюровцев, захватив четыре артиллерийских орудия. Фёдор Артурович лично поднял гетманцев в атаку. И не верхом, как привык, а пешим, прихрамывая и опираясь на палку. Но шёл в парадном мундире, с золотой шашкой у пояса – это всенепременно!
Всего неделю пробыл граф Келлер главнокомандующим, Скоропадский сместил его с должности за превышение власти: не понравились гетману, что граф поднимает в бой людей «за веру, царя и неделимую Россию». А ближе к Новому году власть опять поменялась. Немцы признали своё поражение в длившейся четыре года войне – и ушли из Киева. Отрёкшийся «державник» Скоропадский сбежал вместе с ними. В город вошли петлюровцы.
Генерал от кавалерии граф Келлер дал им бой. Но силы были явно неравные. Небольшой отряд добровольцев, в основном штабных офицеров несостоявшейся армии, с потерями отступил и был вынужден укрыться за стенами Михайловского монастыря.
– Вот и всё, братцы! – сказал старый граф сотоварищам. – Слушайте мой последний приказ. Как стемнеет, пробирайтесь по одному – кому как повезёт – на юг, к Дону. Благодарю за службу!
Двое наотрез отказать покидать своего командира: полковник Пантелеев и ротмистр Иванов. Остальные ушли. А через час, перед рассветом, к оставшимся в монастырской келье пробрался немецкий майор с тремя солдатами в остроконечных касках.
– Ваше сиятельство, – обратился он к графу. – Кайзер лично обеспокоен вашей судьбой, он уважает вас как блестящего полководца. Ещё есть возможность уйти из Киева с нашей комендантской ротой. Прошу вас следовать за мной.
– Без моих людей я никуда не пойду! – отказался Фёдор Артурович.
Пришлось немцу согласиться ещё двоих взять. Они уже дошли до монастырской ограды, когда майор остановил графа:
– Надо снять шашку и ордена, они демаскируют!
Фёдор Артурович тут же сбросил с плеч накинутую на него германскую шинель, гневно заявив:
– Я эти награды получил за то, что с вами воевал! И побеждал вас в боях. Мне их стыдиться нечего, я горжусь ими! Они мне дороже жизни!
Повернулся и ушёл обратно в тесную келью, адъютанты – за ним…
Холодным ранним утром 8 декабря 1918 года в монастырь явился целый отряд петлюровцев – половина верхом, половина пеших. Ночью выпал снег, и они кутались в бабьи кацавейки и платки. Сказали, что все трое арестованы и переводятся в тюрьму. Сапоги надеть разрешили, но потом навалились, шашку у графа отобрали, ордена и погоны сорвали.
Их вели по центру города. Улицы были пустынны. Потом кто-то скажет, что Петлюра из-за угля наблюдал за процессией, восседая на белом коне.
В самом центре Софийской площади, похожей на замёрзший пруд, у памятника Богдану Хмельницкому, воссоединившему Украину с Россией, генерал от кавалерии Фёдор Келлер и его адъютанты были убиты выстрелами в спину. В графа стреляли – кто-то сосчитал – одиннадцать раз.
Золотую шашку героического русского генерала подобострастные «самостийники» поднесут Симону Петлюре, и тот захочет покрасоваться этим именным георгиевским оружием. Атаман был ниже Келлера на две головы, так что шашка убитого генерала смотрелась на нём весьма комично. Попытался «батька Симон» вытащить её из ножен, да сил не хватило. Махнул театрально ручонкой – дескать, не больно-то хотелось – и злобно дал шенкелей покорному коню.
Автор (из-за кулис): Деникина много позже перезахоронят с почестями на Донском кладбище в центре Москвы. Скоропадского в апреле 1945 года убьёт в Берлине бомба, сброшенная с американского самолёта. Петлюра в XXI веке станет народным героем русофобской Украины. А исконно русский генерал Фёдор Келлер будет похоронен на киевском кладбище под чужим именем, и сегодня о нём уже мало кто помнит. Это очень несправедливо…
КАРТИНА 4-я. «Штурман, идём на абордаж!»
Действующие лица:
Михаил Сергеев (1891–1974) – русский военно-морской офицер, лётчик, участник трёх войн: Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной. Кавалер царских и советских военных орденов.
Феликс Тур (1889–1953) – штурман гидросамолёта, унтер-офицер.
Место действия – Российская империя.
Время действия – весна 1917 года.
Автор (из-за кулис): Конца войне ещё не было видно. Российская империя зашлась в погибельной разрухе. В феврале 1917-го в стране грянула революция. Царь отрёкся от престола, власть перешла к Временному правительству. Однако хаоса в многострадальной России не стало меньше. Армия бузила, не желая больше воевать. Лишь флот ещё держал фасон и дисциплину, сохраняя какой-никакой порядок. На кораблях традиционно несли вахту, береговая охрана охраняла берега, черноморская авиация с рассветом поднимала в воздух свои летательные аппараты и бомбила германского союзника – распадающуюся Османскую империю…
В ТОТ ДЕНЬ, 12 марта 1917 года, с Севастопольской базы вышли специальные корабли с размещёнными на палубах гидропланами. Одна группа российских летунов должна была разбомбить на Босфоре насосную станцию, расположенную недалеко от вражеской столицы. Цель другой группы – аэрофотосъёмка турецких артиллерийских батарей. Обе задачи были выполнены. Отбомбились удачно, практически уничтожив главный источник питьевой воды. Турки, конечно, стреляли с земли, но домой авиаотряд вернулся почти без потерь.
«Почти» – это значит, что ещё в воздухе не досчитались одного аэроплана. На земле ждали до вечера. Утром экипаж гидросамолёта в составе лейтенанта флота Сергеева и унтер-офицера Тура был объявлен пропавшим без вести. Хотя все прекрасно понимали: когда топливо кончается, морские волны не оставляют ни шансов, ни следов.
И кто мог подумать? Ведь всего лишь сутки назад ещё ничто не предвещало…
– С Богом! – штурман Феликс Тур, он же наблюдатель и бомбардир, привычно перекрестился, когда корабельный кран снял с палубы их летающую лодку «М-9». Крюк подъёмника ушёл вверх, и «девятка» закачалась на морской воде. Чем хороша эта новая машина – взлетает легко и садится аккуратно, словно гость в незнакомое кресло. Лишь бы стропальщики на спецкорабле не подкачали, а уж пилот – флотский лейтенант Сергеев – дело своё знает.
Они сидели в тесной кабине рядом, плечо к плечу. Оба молодые, почти ровесники. Оба из семей священнослужителей. Летают вместе недавно, но что сразу подружились – нельзя сказать. Оба субординацию держат, она мужскому уважению не помеха.
– Штурман, сколько до цели?
Берег турецкий виден уже. Гористый, лесом покрытый. Оттуда, с вершин холмов, и открыли по ним огонь пулемёты. Совсем рядом, справа и слева, рвутся зенитные снаряды, от осколков жалобно трещит фанера плоскостей.
– Снимай! – кричит пилот Сергеев своему подчинённому. – И крепче держись, сейчас вправо возьму!
Послушная машина пикирует, уходит с разворота в ущелье,
