Действующие лица:
Кульбир Тапа (1888–1956) – стрелок Британской индийской армии, непальский гуркх по рождению, награждён за храбрость Крестом Виктории – высшей воинской наградой Великобритании.
Махатма Ганди (1869–1948) – один из главных лидеров и идеологов борьбы Индии за независимость.
Место действия – Фландрия (Франция).
Время действия – конец сентября 1915 года.
Автор (из-за кулис): Несколько веков назад в непальских Гималаях возникло государство Гуркха, которое объединило мелкие окрестные княжества. Жители этого государства, гуркхи, отличались маленьким ростом и большой выносливостью. Это были храбрые воины, верные присяге, неприхотливые. Поэтому армия Британской империи издавна формировала из гуркхов отдельные подразделения, ставя перед ними самые опасные задачи в театре военных действий. Так было и во время Первой мировой: более ста тысяч гуркхов воевали в составе колониальных войск Британской Индии. В боях с германцами и османами многие из них геройски пали в Персии, Месопотамии и на землях Фландрии.
НА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ часов того дня, 25 сентября 1915 года, было назначено наступление двух батальонов Лестерширского полка. После получасового артобстрела британцы полезли из траншей. Вся нейтральная полоса перед небольшим холмом превратилась после недельных дождей в болото. Солдаты шли по колено в грязи, а из дотов в лесочке их поливали свинцовым дождём кайзеровские пулемётчики. Оба батальона так и остались там навеки.
Их опустевшие траншеи заняли гуркхи. Эти темнолицые молчаливые солдаты сразу стали удлинять штурмовые трапы: ведь англичане рыли ходы для себя, а низкорослым горцам до бруствера не дотянуться без лестницы.
– У артиллеристов кончились снаряды, а эту чёртову французскую деревню надо взять обязательно, – ставил задачу британский капитан. – На помощь идут танки, но надо продержаться…
Через час, по свистку, гуркхи пошли в атаку. Их гортанный воинственный клич был слышен даже сквозь яростную пальбу. Но и его всё чаще заглушали вопли раненых, и становился он всё тише, тише. Потом на поле боя спустилась божья тишина…
…Уже стемнело, когда стрелок второго батальона 3-го гуркского полка Британской индийской армии Кульбир Тапа вдруг очнулся. В первое мгновение Кульбир подумал, что умер. Тела не чувствовал, перед глазами темно – конечно, умер. Он вырос в буддистской семье, и потому смерти даже обрадовался: в другой жизни он женится и будет сам растить детей, мальчиков для армии, девочек – для замужества.
Тапе было двадцать шесть лет, и он знал, что многое упустил безвозвратно. Да, связь с родными потеряна, но теперь у него новые друзья. С ними он и шёл в атаку на этот холм, на этот лес, на эту «чёртову французскую деревню, которую надо взять обязательно».
Тапа пошевелил ногами, и они послушались. Он попытался вытянуть вверх левую руку, и она тоже послушалась. Правая отозвалась резкой болью в плече – и он понял, что не умер, а только ранен и контужен. И снова обрадовался. Сразу всё вспомнил: как по свистку лез из траншеи, как бежал по чавкающей земле нейтралки и пробирался через колючую проволоку, как прыгнул в германский окоп и стрелял во врага, как погнался за каким-то немцем и нагнал его уже в лесу, почти на вершине холма…
Больше – ничего. Чернота перед глазами, боль в руке – и тишина. Где-то внизу, едва слышно, ходят-переговариваются кайзеровские солдаты, иногда стреляют, наверное, добивают раненых. Он вспомнил про свою рану, как смог, не выпуская из рук винтовки, перевязал плечо. К счастью, рана оказалась неглубокой, касательной.
Ночь в лесу всегда темнее, чем в поле. Луну ещё закрывали чёрные волны ворсистых облаков, но порой она выглядывала на мгновенье, и тогда можно было что-то разглядеть в тусклом свете.
Тапа сдвинул со спины фляжку, только хотел затычку открыть, как рядом ночная пичужка какая-то просвистела:
– Пи-ить! Три-и-ин!
Прислушался: это из-под дерева упавшего звук идёт. Прополз пару метров – и наткнулся на руку человеческую. Тёплую. Чужие пальцы попытались его ухватить, но Тапа спросил строго:
– Ты кто?
– Я свой! – рука заговорила обрадованно. – Я англичанин! Я ранен, помогите мне!
Тапа провёл по руке, нащупал солдатские нашивки, воротник, и только тогда разглядел лицо, вернее – белки глаз. Всё остальное то ли в грязи, то ли в крови.
– Куда тебя ранило?
– В ноги. Идти не могу. Остальные отстали. Наверное, убиты. Днём мы атаковали. Рядовой Лестерширского полка, второй батальон. Это я – Эван…
Незнакомец говорил прерывисто, с трудом – похоже, много крови потерял.
– Давай помогу. Меня Кульбир зовут.
За воротник Тапа потащил англичанина из-под дерева. Тот стонал, сжав зубы, но старался помочь. При лунном свете раны его на ногах были видны хорошо. И выглядели неплохо: пулемётная очередь прошила оба бедра, но кровь уже подсохла. Нужна операция, это очевидно. Но до утра протянет.
– На-ка, попей, Эван! – Тапа поднёс фляжку к его губам. – Странное у тебя имя…
– Я – валлиец, из Уэльса, – парень жадно глотал. – У тебя тоже странное…
– А я – гуркх, теперь вот за Индию воюю, считай, за вашего короля.
– Вода какая-то горькая…
– Это чай непальский, с травами и с маслом, силы тебе даст…
Они лежали, почти соприкасаясь головами, и говорили шёпотом.
– И правда, мне легче стало, – англичанин помолчал, потом хмыкнул. – Это как же нам с тобой удалось нейтралку по колено в грязи пройти под пулями, не знаешь?
– Главное – не стоять. Мы год назад под Живанши с германцем бились, там в траншее по колено воды было, и сразу поняли: чем дольше стоишь, тем медленнее идёшь, надо быстро-быстро ногами перебирать…
– А я слышал, как вы нынче в атаку бежали – что-то кричали. Что?
– Это боевой клич гуркхов: «Джаи Маха Кали, айо гуркхали!» Переводится так: «Слава Великой Кали, идут гуркхи!».
– А Кали – это кто?
– Это наша богиня-покровительница, гроза всех демонов, супруга самого Шивы. А ты какому богу молишься?
– Англикане мы. Ближе к протестантам, чем к католикам. Я твёрдой веры и готов за Господа отдать свою жизнь!
– Хочешь себя принести в жертву Богу? Тогда не ошибись, какому именно. Бог лучше знает, нужны ли ему такие жертвы. Мы все – ничтожные создания, но надо уважать и любить себя, потому что иначе можем навредить Богу, ведь он живёт внутри нас.
Валлиец, кряхтя, повернулся к Кульбиру, почти прижавшись щекой к его лицу.
– Ты это хорошо сказал, парень!
– Это не я, это наш учитель – Махатма Ганди, великая душа. Он самый честный человек на Земле. Он ищет правду и находит её, никогда ничего не скрывая и не страшась ни властей, ни врагов…
– Я бы этих врагов своими собственными руками душил – каждого! За каждого из убитых моих друзей!
– Око за око? Если все так будут думать и поступать, мир очень скоро станет слепым…
Они замолчали. Сверху, от места, где они лежали, было видно, что траншея кайзеровской пехоты опустела, затихла, уснула, лишь каски часовых иногда поблескивали. От нейтральной полосы наползал туман, неся с собой запах болота и гнилья.
– Знаешь что, парень, – словно что-то обдумав, прошептал решительно валлиец. – Ползи-ка ты к своим! Давай, пока туман. В темноте, может, и проскочишь. А меня оставь. Иди!
– Если я тебя оставлю, здесь останется и моя совесть. А как я без неё жить буду дальше? Да ты не переживай, я месяцами таскал рюкзаки с камнями, чтобы в армию попасть. Да нёс их в гору, а с горы-то намного легче…
Он сел, затянул валлийца на свою спину, перехватил поудобнее, встал – и пошёл. Руки и ноги англичанина свисали до земли, низкорослого гуркха почти не видно под телом раненого, но двигались они быстро. А главное – тихо. Кульбир, словно прирождённый охотник, ступал бесшумно, даже дыхания его не было слышно.
Им повезло. Скрытые туманом, они прошли мимо германских часовых в считаных метрах, благополучно миновали проволочные заграждения. Где-то посредине нейтральной полосы Кульбир сполз в глубокую воронку – и вовремя. Изжёванная снарядами грязь под ногами чавкала, как ни старайся. Наверное, немцы услышали, начали ракеты пускать. Чуть шевельнёшься – из пулемёта посекут или минами забросают.
Лежали тихо. При свете очередной ракеты Кульбир вдруг увидел, что они не одни: с противоположного склона огромной воронки на них смотрели четыре глаза.
– Кто такие? – как можно строже спросил Кульбир.
[justify]– Джаи Маха Кали, айо гуркхали! Мы – свои! Первый
