[/li]
У меня никогда не возникало и тени сомнения по поводу собственного величия.
Всё, что бы я ни делал, мне удавалось, даже если я ничего не делал.
Я всегда умел различать небесные знаки, посылаемые мне.
Седьмое доказательство в том, что и шести доказательств уже достаточно.
[/ol]
Нельсон был одноруким адмиралом с одним глазом. Он такой был один.
Всё не надивлюсь парадоксальности своего мышления, своей ироничности, своему умению беспристрастно (главное — беспристрастно) взглянуть на себя со стороны. А ведь всё это одни из главных черт любого гения. Может, я и есть гений? Значит, решено. Я — гений.
И вот мои изречения как уже вполне осознавшего себя гения:
Говорить правду может лишь тот, кто молчит. (Запишите)
Если чего-то не знаешь, то спроси у того, кто знает. Может быть, он тебе объяснит.
Если не играешь, то и не проиграешь. (Запомните)
Когда в голове пусто, то и на сердце легко.
Если посадить весь мир на иглу, то он (мир) скорее всего лопнет.
Я верю в ничто, небытие, пустоту и в прочие всевозможные формы несуществования.
После туалета всегда старайтесь мыть руки.
Пока всё. Не знаю, будет ли ещё. Думаю и этого хватит, чтобы облегчить людям жизнь и помочь обрести смысл существования.
Тело может быть как тюрьмой духа, так и его крепостью.
Июнь и июль встретились 30-го. Уже ночью.
Один человек в припадке ницшеанства дошёл до того, что опроверг всё на свете, в том числе и сам свет. И ведь подлец прав оказался. Как же теперь быть?
Мне пришло в голову, что один является противоположностью к двум. Я испугался парадоксальности своих мыслей и от страха залез с головой под одеяло. Так, что видны остались лишь пальцы ног. Конечно, мне ничего не угрожало. Но всё-таки. Бережёного даже Бог бережёт.
Кровь хлынула на мостовую. Несколько капель попало и на меня. Отстирать их не удалось да и не пыталось. Теперь хожу с пятнами крови на одежде. Как бы не подумали, что это я его убил.
Явление перевоплощения осуществляется как правило после пресыщения наличествующей действительностью.
Кто бы мог подумать? Никто не мог. А никто и не думал.
Я — совсем не эксцентричный человек. То есть, я могу ни с того, ни с сего плюнуть кому-нибудь в лицо или ударить, может, даже топором. Но нет во мне полёта страсти. Я скучен и зауряден, как и мои башмаки, отчего-то обёрнутые золотой фольгой.
О преимуществе Купчино над всем остальным городом и вообще всеми городами:
Во-первых, здесь живёт гениальный математик Перельман, оседлавший формулу Пуанкаре. А это вам не шутки!
Во-вторых, здесь живу я. Но это и так само собой разумеется.
В-третьих, раньше это место называлось по-фински Купсино. А это уже не Хухры-Мухры.
В-четвёртых, растительности тут больше, чем в других отсталых и допотопных районах. И всем известно, что лучшие люди тянутся поближе к природе. Неудивительно, что и я здесь.
В-пятых, во-вторых надо было бы, конечно, поставить вместо во-первых. Да уже поздно.
Известно, если окружить мужчину красивыми женщинами, это значительно улучшит его качество жизни. А улучшение качества жизни неизбежно влияет на её продолжительность. Чтобы проверить эту теорию, предлагаю какого-нибудь человека, скажем меня, окружить этими самыми женщинами и посмотреть, что будет.
Свинья свинье не товарищ, а редька. Как и мы с вами. Мы — тоже в своём роде свиньи. Аминь.
В детстве меня окружили таким почитанием, что буквально всё, что бы я ни сделал, признавали гениальным. Любое сказанное мною слово запоминали и повторяли потом с благоговейным трепетом. Безусловно, это оказало на меня некоторое влияние. Теперь я во всех вижу своих почитателей. Даже если кто-то равнодушен или критикует меня, про себя я говорю: «Врёшь, сукин сын. Притворяешься, что тебя до меня дела нет. А на самом деле только и ждёшь, чтобы автограф попросить. Но я то тебя раскусил. Ничего, ругай сколько хочешь. Я к похвалам спокойно отношусь».
Очень мешают крылья за спиной. Всё время чешутся. Да и от нимба голова постоянно болит. Быть ангелом это вам не шутки.
Наше представление о драматургии основано на том, что в истории должна быть мораль, логическое следствие, развитие сюжета. Даже я, когда пишу ту или иную глупость, подвожу к определённому итогу, к некоему выводу. Это всё.
И я, бывало. Да что там? Было дело. Что ж я не человек? Я как все. Всем можно. Чего мне нельзя, что ли? Потому я со всеми. Признаюсь. Было пару раз. А я и не скрываю. И признаюсь. Прямо говорю. Было.
То, что все развитые люди тянулись к разврату — такая же непреложная истина, как и то, что в Петербурге чихают.
Что такое жизнь? Что такое смерть? Разве это жизнь? Жизни нет. Тогда и смерти тоже нет. Ничего нет. Даже слов, которыми я это пишу, нет. И уж точно никакой мысли тут нет.
