Он также рекомендовал обалдевшим от такой неожиданной наглости кадровикам подыскать исключительно для себя квалифицированного специалиста-невропатолога, к которому в самое ближайшее время всем им придется обратиться по поводу лечения в край расшатанной нервной системы. В завершение своей краткой речи он выразил непоколебимую уверенность в том, что после окончания бракоразводного процесса века между ним, Геной, и электростанцией, лично он сомневается, сохранят ли кадровики за собой столь престижные и высокооплачиваемые должности и теплые места.
В узком дружеском кругу, окруженный единомышленниками и поклонниками своего склочного таланта, он обещал, что «местная знать» этого «задрипанного» городка никогда не видела и, вряд ли когда-либо увидит такое неординарное по накалу и драматизму событие, поскольку ему, Гене, хватит сил и энергии, чтобы прищучить тут их всех. При этом грозился оставить на склеротических извилинах местных бюрократов память о текущем историческом моменте, утверждая, что всю оставшуюся жизнь они будут внутренне содрогаться при одном только воспоминании пережитом инциденте.
Население ПГТ, непривыкшее к скандалам и разборкам, оживилось. Назревало событие обещавшее нарушить осточертевший плавный ход их вялотекущей периферийной жизни и вдохнуть в нее некоторое оживление. Поскольку городок небольшой, то в курсе набирающего обороты конфликта были практически все жители, не говоря уже о работниках станции. Повсеместно заключались пари и делались ставки на то, пробьет ли Гена брешь в мощной бюрократической системе или расшибет об ее монолитные устои свой неокрепший лоб, чтобы всем были видны недоразвитые мозги, подвигнувшие его «растопырить перья» против системы.
Не доверяя никаким государственным структурам и ответственным лицам ПГТ, Гена заказал в соседнем городе огромное количество копий с имеющего у него на руках документа. Совершив столь предусмотрительный шаг, он направил свои стопы в организацию, которая по своему статусу и правам была просто обязана защищать интересы трудящихся, попранные чиновниками. Председатель профсоюза содрогнулся, увидев в своих чертогах скандалиста и бунтаря. Только этого стихийного бедствия ему еще недоставало. Председатель профкома хоть и был освобожденным, то есть не являлся работником станции, но жил с администрацией душа в душу. Занимался распределением санаторно-курортных и других льготных путевок, оказывал материальную помощь, в основном работникам управленческого аппарата, визировал больничные листы – короче жил неплохо.
Иногда на собраниях критиковал начальство, но мягко без нажима и резких заявлений, могущих их расстроить или обозлить. И вот, надо же тебе такая гадость. Оппоненты председателя профкома, которые и сами были не прочь занять это теплое место, уже посеяли в трудовом коллективе бунтарскую мысль, сводящуюся к тому, что позиция профкома в решении вопроса о нарушении прав молодого специалиста – это проверка защитников народа на вшивость и вряд ли они ее выдержат.
Председатель профкома осторожно, как ядовитую змею, принял из Гениных рук слезницу с требованием защитить его попранные права, взяв на изучение вопроса недельный тайм-аут. Мол, пусть Гена не беспокоится, решение будет найдено. Срочный совет, собранный в кабинете заместителя директора по общим вопросам приступил к всестороннему изучению проблемы.
- Квартиру мы ему предоставить не можем даже через три года, - сказал, как отрезал заместитель директора. - У нас квалифицированные специалисты, нужные по зарез производству, не обеспечены жильем в требуемом количестве и никакой трагедии из этого не делают, тихо ждут очереди. А тут какой-то сопляк и все сразу ему подай на подносе. Так не бывает.
- Так, может быть, пусть чешет себе на все четыре стороны, - с надеждой в голосе поинтересовался председатель профкома. – На кой он нам, такой скандальный.
- Нельзя, - безапелляционно заявил начальник отдела кадров. – Во-первых, открепляем не мы, а министерство энергетики. Каждое такое открепление там рассматривается чуть ли не на коллегии. Предприятию же, допустившему подобное непотребство, отвешивают по полной мерке. Могут даже поставить вопрос о соответствии ряда сотрудников управленческого аппарата занимаемым должностям. Да и нашему Генеральному директору несладко придётся. Комиссия, разбирательства. Нам это надо?
- Это не путь, - подвел черту заместитель директора. – Так что же будем делать?
- Этот Забурдяев сам по себе не остановится, – подлил масла в огонь председатель профкома. – Прет, как бульдозер на морковную грядку. Ну, а как станет кляузы строчить по разным инстанциям да в газеты заметки гнусного содержания. Лучше нам всем будет, если на нас повесят клеймо, как на организацию, попирающую права молодых специалистов?
- Кто же осмелится напечатать про кляузника этого? – ухмыльнулся кадровик. – Нет в наших краях такого отважного журналиста.
- На самотек это дело тоже пускать нельзя, - подвел итог заместитель директора. – Нужно потянуть волынку. Что-то такое придумать, чтобы весь этот скандал не выплеснулся за пределы трудового коллектива станции.
- Есть одна идейка, - ухмыльнулся поднаторевший в интригах кадровик. – На самом начальном этапе подобные проблемы рассматривает комиссия по трудовым спорам или, как ее называют в народе «конфликтная комиссия».
- Так у нас же нет такой! – растерялся председатель профкома. – Куда его направлять?
- А на кой она нам была нужна? Я и конфликта-то настоящего ни одного не припомню за двадцать лет работы станции, – подумав, сказал заместитель директора.
- Все течет, все изменяется, - философски изрек кадровик прописную истину. – Вот и мы дожили до такого позора. В предыдущие годы нам подобное и в кошмарном сне привидеться не могло. – Разъяснишь молодому специалисту, что нарушать порядок рассмотрения документов нельзя. Не по закону это. Пусть пишет заявление на имя Ивана Дмитриевича, - кадровик кивнул в сторону заместителя директора. - Он отпишет его мне, ну, а я уже займусь созданием комиссии, подборкой ее членов и так далее. Дело длинное и тягомотное. Не один месяц пройдет.
- Предложение дельное, - одобрил идею заместитель директора. – Решено, пускаем скандалиста по длинному коридору. Пусть побегает по инстанциям, лишнюю дурь сбросит. Может быть, и угомонится. А не угомониться, так и будет все три года колотиться об разные чиновничьи двери.
Через неделю, как было и обещано, в профкоме Гену встретили с распростертыми объятиями. Председатель профкома, посетовав на путаное законодательство и невозможность решить вопрос простыми и понятными путями, изложил алгоритм ближайших Гениных телодвижений. Здесь же под диктовку было составлено нужное заявление на имя вышестоящего руководства, которое и было подписано соискателем на открепление. Председатель профкома настолько вошел в роль отца и благодетеля, что даже поставил на заявлении свою визу. Профсоюз, мол, всегда стоит на стороне интересов трудящихся.
Положение усложнялось. Это Гена уразумел сразу, как только узнал, что никакой «конфликтной комиссии» не существует в природе. Но, уже познав некоторые приемы ближнего боя в борьбе с бюрократией и волокитой, сам к руководству не пошел, а отправил заявление через секретаря, заставив предварительно его зарегистрировать, и стребовал себе копию по полной форме. Дело вопреки его ожиданиям двинулось довольно быстро, что свидетельствовало об умении администрации станции мгновенно перестраиваться в критические минуты. Уже через пару дней Геннадий Забурдяев был приглашен к начальнику отдела кадров, где его встретили как долгожданного гостя – ни тебе оскорблений, ни ругательств имевших место в предыдущее его посещение. Сплошная доброжелательность и елей.
- Ваше дело, - важно изрек кадровик, - рассматривалось на самом верху, - он многозначительно ткнул пальцем в потолок. – Поверьте, мы на вашей стороне. Не можем предоставить квартиру, надо отпускать специалиста на все четыре стороны. Мы бы так и сделали, но законодательство не позволяет вот так, просто, без канители разрулить эту, по сути, простую ситуацию. Необходимо правильно оформить нужные документы, чтобы при решении Вашей судьбы в министерстве не возникло и каких спорных вопросов. Согласны?
Гена утвердительно кивнул недоверчивой головой. Звучало все достаточно убедительно. Было понятно, что на станции такой работник не нужен, сами уволить они его не могут, вот и решили перестраховаться.
- Согласен, - поддержал потуги кадровика Гена. – Когда приходить на комиссию?
- Ее же надо еще создать. Подобрать людей, написать положение о комиссии. Но, думаю за месяц – полтора управимся.
[justify]- Что тут месяц ковыряться-то, - грубо возразил Гена, развеяв атмосферу плавности и деликатности переговорного процесса. - Всего-то и делов – написать приказ по станции. А положение, могу точно сказать, должно быть типовое для всех предприятий, поскольку нет сомнений, что это или постановление Кабинета министров или закон Верховного Совета, - поразил Гена кадровика напором и глубиной владения вопросом. - Берусь его раздобыть в самое
