Том нажал на сброс, отшвырнул телефон на подушку с сердечками (подарок одной из) и откинулся на спинке дивана. Вот ведь насколько многое в этой жизни бывает предсказуемо просто до запятой! Это что? Сенсорика? Бабушка-ведьма семь колен назад по маминой линии? Или банально опыт? Или психосоматика, отраженная в причинно-следственной связи событийности, то есть борозда на полотне дней глубиной с Марианскую впадину, вызванная чем? Известно чем. И не известно. Известно и неизвестно.
Когда-то это все началось. И речь не о какой-то череде событий, нет, не о вещах, которые можно описать, а скорее наоборот. Речь не о том, что в какой-то момент кто-то открыл кран с чем-то и в жизнь полилось это что-то. Речь о моменте понимания, осознания того, что кран давно открыт, что то, что прет из крана уже давно продавило поверхностное натяжение и стекает, как пивная пена по бокалу в пабе. И когда это все началось, Том стал словно погружаться в анабиоз. Сильно похожее на мать-алкоголичку, методично бросающую своих новорожденных детей в мусорный бак подсознание, обнаружив вдруг благодатную почву для ролевых игр с применением зараженных игл моральных самоистязаний, ухнуло и... понеслось, уже не остановить. С чего вдруг, спрашивал себя Том? В каком моменте перегорели все предохранители?
Но думать было некогда, нужно было успеть "собрать все свои 13 хрустальных черепов Майя", как называл Том попытки что-то сделать со своей неспособностью идти в одну ногу со всем, что обеспечивало, по крайней мере, его физическое существование. Он, 42-летний "бог знает кто", прозванный некогда техниками из звукозаписывающей студии FAQrecords лет 20 назад именно Томом, потому что очень сильно походил в те времена на актера Джейсона Флеминга, сыгравшего роль Толстого Тома в "Карты, деньги, два ствола", но с немного более округлыми щеками, он так много всего перепробовал в своей жизни и так от многого совершил побег (хоть иногда и признавался откровенно перед самим собой, что банальная лень – вот его главный бич), что момент "Когда это все началось" он ощутил как взрывную волну водородной бомбы: он видит взрыв, в полной тишине растет гигантский гриб, проходит какое-то время и внезапно его сносит волной звука и песка. А через несколько дней на теле проявляется радиация.
Пару лет назад его увлекла идея "Жизнь между пальцев". Если кратко, то все, что получится уместить между указательным и большим пальцами, назвать это "накопленным опытом" и раздавить, делает отношение к любому опыту менее сентиментальным. Затем Том пошел еще дальше: он растянул по квартире синтетический шнур для сушки белья, от батареи на кухне до ножки компьютерного стола получилось около 8 метров. Затем он свизуализировал себе, что эти 8 метров шнура - это история планеты, от момента ее формирования в шар и до воображаемого момента гибели, предположив ее 1000-м веком. Так, наобум, ведь ни один писатель-фантаст не решится просунуться в своих прогнозах далее или менее этого срока, все это исключительно гипотеза, концепция, игра ума, решил Том. Он разделил эти 8 метров на части риской маркера, определив итоговый возраст Земли в 4 миллиарда лет. Каждый метр дает ему 500 миллионов лет. Каждый сантиметр дает ему 5 миллионов лет. Каждый миллиметр - 500,000 лет. Один миллиметр - 500 тысяч лет, как мантру повторяет Том, сидя на стуле и глядя, как скованный гипнозом на риску в один миллиметр, оставленную гелевой ручкой на самом конце шнура длиной в 8 метров. Где-то здесь, в этом одном миллиметре, думает Том, спустя миллионы лет утрамбовки грунта, образуются первые водоросли, ходят по Земле диплодоки, исчезают диплодоки, появляются первые люди, сортируются и селекционируются первые люди, мир содрогается от нечленораздельной пока речи Хомо, камнем на камне рисуются первые олени в пещерах, мамонт пробует себя в качестве верхней одежды, изобретается колесо, строятся пирамиды, царапаются линии Наска, викинги открывают Исландию, изобретаются деньги, практикуется инквизиция, рождаются Конституции, Римское право, Мона Лиза, пояс верности, мир регулярно полощется в крови междоусобиц, затем Мартин Лютер Кинг, Солидарность, крушение блока Варшавского договора, Пинк Флойд со Стеной, рождение его, Тома, вхождение Польши в ЕС, премьера первого айфона и наконец увольнение его с должности водителя-монтажника солнечных панелей на фирме Solarpol.pl. И это все очень компактно вмещается в риску толщиной 1мм на шнуре длиной 8 метров, ведущем из кухни в комнату его бюджетной кавалерки на варшавском Мокотове. Он подолгу не мог оторвать взгляда. Мог звонить телефон, на улице мог совершить посадку вертолет с главарями Аль-Каиды, но он сидел и смотрел на риску и все это очень походило на добычу крафтового самогона в условиях, когда за его производство могут расстрелять - по капле живительной браги. Как разработчики первой атомной бомбы добывали обогащенный уран, по крупице. Именно в таком ритме к Тому приближался момент, когда он сможет, наконец, оторвать взгляд от риски, сжать пальцами зудящие глаза, взглянуть за окно и ясно осознать, что... как это все забавно все-таки... Как же, черт возьми, это все забавно. С одной стороны. А с другой, вот, например для паука, который сидит на подоконнике (последний раз он подавал признаки жизни позавчера, Том даже пробовал его напоить водой, но, похоже, паук ушел раньше), для него эта веревка при все том же миллиметре риски увеличится в своей длине метров до ста, наверное! Но относительность в таких масштабах уже не играет никакой роли, она в равной степени применима ко всему, что не является субатомным либо сверхбольшим по своей природе. Именно поэтому любые попытки сравнения большего с меньшим и обратно проигрывают одному голому факту: твоя личная, персональная история и история кого угодно из этого миллиметра - это риска, толщиной в миллионные доли этого миллиметра, это гребаная струна или даже кусок ее, если предположить, что теория правдива.
И чем дальше Том погружался в квантовый кисель, тем более монохромными становились его сетчатки. Он не боялся принять однажды красный на светофоре за зеленый, так просто это не происходит, говорил он себе. Но он понимал, что процесс запущен, что еще немного и закат/ночь на Кэстлпойнт в Новой Зеландии перестанет пузырить душу, что в полете место у окна уже не будет иметь значения - скорее бы долететь, что сообщение на электронку от друга детства - это скорее утомительно, чем волнительно, "Какого черта вам всем надо?", что новое лицо на соседней подушке с утра - это просто новый секс, каким бы он ни был и дай бог не заснуть при этом, потому что это все впихнуто в единицу измерения, измерению не подлежащему из-за безнадежной ограниченности методов измерения.
Нет, Том не сидел сложа руки, наблюдая, как осыпается штукатурка его ментального состояния. Первый же поход в ближайшую библиотеку нагрузил его икеевскую полку для вазочек и предметов хюгге чтивом типа "Я больше не могу" Ранган Чатерджи или "Выгорание" Эмили Нагоски. Или, например "Зажги себя. Жизнь в движении" Джона Рейти и Эрика Хагермана. Но с этой последней получилось некрасиво - Том понимал, что печатная литература не годится для использования в уборной из-за содержащихся в типографской краске солей тяжелых металлов, но это был именно тот случай, когда он дал волю порыву и спустя месяц ему пришлось мазать зад смягчающим кремом, так как жгло беспощадно. Но он чувствовал, что наказал этих надутых индюков, решивших свести решения воооообще всех проблем в жизнях людей к необходимости совершать пешие прогулки по скандинавской системе. Утрированно, конечно, но "Как так, и это продается?!" Хотя он и любил прогулки, это факт.
Но стоило последнему листу из твердого глянцевого переплета скрыться в вихревом потоке, как Тома подбросило: а если? А? Откуда ни возьмись, словно ждала за углом, подоспела память со свежевырытым файлом шестилетней давности, окрашенным закатным солнцем Кэстлпойнт в Новой Зеландии. История сверхкороткая, но удивительная и неизвестно чем в итоге закончившаяся, так как контакт прервался и все разбрелись по своим норам.
Шесть лет назад, когда Том работал на тесте в пиццерии Dodo и пытался выжать из своего любительского сэмплера, совмещенного с Ableton note потоки даб-стэп-эмбиента, в его рекомендации на Youtube угодило видео (вернее просто картинка с летящими фотонами или чем-то вроде этого, как визуал на музыку) некоего 5DLandscape. Тома приковало к компьютеру как кота к банке с Вискас. Пять минут двадцать три секунды чистого и струящегося чего-то, что Том даже не взялся бы классифицировать, вогнать в какие-то стилистические рамки, поэтому он сразу забил на это и просто слушал на постоянном повторе. Автор, как оказалось из ссылки на его Фейсе - из Новой Зеландии, зовут Стивен, живет в Окленде и очень скромно просит всех, кто послушает его произведение оценить его, не стесняясь в выражениях. Судя по числу видео и их просмотров, на жизнь он явно зарабатывал чем-то иным. Том вытянул клавиатуру, расчехлил свой отличный английский и за десять минут написал о композиции Стивена все, что думает, не стесняясь в выражениях, впрочем так и не сумев загнать ее в некие общепризнанные стилистические границы, субъективно заметив лишь, что это "атмосферный тягучий эмбиент на основе плотного дарк чилстэп". Том срепостил видео на своей странице, вставил под ним свой комент и помчал крутить на ладони пласты для Капричозы. Через четыре часа Тому пришлось разблокировать телефон рукой в муке, читая благодарность от Стивена длиной в 630 знаков. Тот признался, что не может уснуть и поверить не может, что его сочинение могло вызвать в ком-то (причем аж из Европы) такое "Mentos в Колу". Долго лил благодарности и в конце приписал: будешь в НЗ, дай знать, покажу тебе Кэстлпойнт Рок. И прикрепил фото. Красиво, конечно, красиво. Кусок скалы, спокойный океан, солнце в вечерней стирке, фото, судя по цветам, сделано дорогим Никоном. Красиво, но не ах, таких видов на этой планете миллионы, думалось Тому.
[justify]Как это часто бывает, идея нашла свое место в самой длинной полке самого длинного стола. Шесть лет она жила, как живет пострадавший в автокатастрофе, несколько лет не приходящий в сознание - на трубках и капельницах. За это время Том успел сменить пиццерию на промышленный альпинизм,
