(*)
– Мы уже третий час в засаде сидим! Я чувствую себя дурой, – призналась Агата. Надо сказать, она долго крепилась. Очень долго – на неё это было совсем не похоже. Видимо, была всё-таки разница между работой на Город и работой на самих себя.
И неважно, что на самих себя они пока только в минус ушли и это, по факту, был едва ли не первый их состоявшийся частный заказ. Впрочем, как сказать насчёт состоявшегося…
С ними хотя бы стали разговаривать! Оказалось, когда за твоей спиной нет грозных теней Города и ты не относишься к его Инспекции, то и люди к тебе ослабевают, и смотрят уже скучающе и уже не верят в то, что ты хоть на что-то годишься. Неприятное открытие, но всё-таки открытие.
На это Себастьян не рассчитывал. Ему казалось, что вот они ушли от Города, вот где-то немного походили и ка-ак стали сразу же востребованными и нужными!
Реальность оказалась иной. Официальная власть Города, авторитет её в уничтожении всяких чудовищ, были непререкаемы, они же, своей троицей, не производили впечатление героев, отколовшихся ради своего собственного пути. Они походили больше на мятежников. И это если ещё Город не стал их искать и не объявил дезертирами – об этом они пока не рисковали навести справки, да и говорить об этом тоже не желали. Оно и так понятно – всё сложно! – зачем говорить?
Себастьян постоянно испытывал чувство вины за то, что сбил своих товарищей в неизвестность. Он не думал, что всё будет так сложно и они пошли за ним, послушали, что путь в собственный заработок будет вернее их пути, когда Город даже не посчитался бы с их утратами. Но ни Томаш, ни Агата не упрекали его. во всяком случае, вслух.
Себастьян пытался поймать в их глазах ненависть или разочарование, но не находил. Агата же как-то сама остерегла его мысли:
– Так всё равно лучше.
Она сказала это, сидя в дешёвом трактирчике, где они ютились в полной сырости комнате втроём, и где Агата ограждалась от Себастьяна и брата уродливым куском ткани, повешенным на манер занавески. Сказала, отобедав тем, что здесь называли похлебкой, а на деле…
Лучше не думать о том, что тут на деле. Скорее всего, растопленный кусок жира, чтобы хоть как-то нагнать сытости.
Томаш же просто отмалчивался. Он вообще сделался мрачен и саркастичен, переняв эти черты у сестры. Он стал практически Агатой, и теперь уже Агата сглаживала его резкие замечания. Но упрёков не было…
– Первый заказ – это дверь, – вынесла вердикт Агата, когда, наконец, нашёлся тот, кто обратился именно к ним. О том, что это именно за заказ, Агата старалась не думать о том, что заказ специфичен. В конце концов, для себя она решила, что это не такая уж и большая разница: убивать чудовище или хватать чудовище и передавать его...
– Пусть моё имя будет тайной, – улыбался их возможный благодетель. По всем его манерам можно было легко утверждать, что это человек образованный, воспитанный, хотя голос его звучал как-то очень уж насмешливо. – Называйте меня коллекционером. Или собирателем. Как вам нравится, господа и прекрасная дама. Я стану вашим хорошим другом, если вы действительно способны выполнить мои небольшие капризы. Вы, как я понял, в начале пути? Так вот, я тоже. Если мы сможем объединить наши усилия, мы поможем друг другу на наших дорогах.
Выложить за исполнение первого же, тестового, каприза, Собиратель был готов много – столько Город не платил им троим вместе взятым за месяц.
Они немного обсудили этот заказ между собой. На момент обсуждения все трое были воодушевлены, даже Томаш.
– Какая нам разница, что он с этой тварью сделает? Наша задача поймать! – Томаш был полон энергии, чего с ним в последнее время не случалось. – и потом, если мы ему понравимся, будет у нас жирный клиент! У нас!
– Согласна, – добавила Агата, – хотя меня смущает его первый заказ… грифон! Надо же! их же даже к опасным не относят. Ну то есть, они не нападают, ведут себя скрытно. Не будет ли так, что он нас потом похлеще Города заставит монстров поставлять?
– А ему они зачем? – не понял Томаш.
– Грифона надо доставить живьём, – заметил Себастьян, – это сложно. Но я думаю, мы сможем. И потом, если будет как ты предполагаешь, Агата, мы всегда можем взять и отказаться от сделки.
Отказаться от сделки! Да такой роскоши они не знали в Городе! Отказаться… ну надо же! чудеса есть и в этом мире. И они скрыты не в клыках и крыльях чудовищ, не в их посмертной жизни, а в возможности отказаться от работы, которая тебе не подходит.
– Сейчас соглашаемся, а вот как это сделать будем думать потом, – решил Томаш.
Так и случилось. Но одно дело пообещать Коллекционеру то, что ты доставишь ему новый экспонат целым и невредимым и другое – реально обдумывать то, как это сделать.
Пришлось лезть в уцелевшие, прихваченные мелкие справочники. Они были малополезны, но это было хоть какое-то подспорье. Вспоминать что-то далекое, из периодов обучения, тоже пришлось.
– У него крылья, тело льва и птичья голова! – возмущалась Агата часом позже, вымеривая шагами комнату. – Как мы его поймаем?
– Крылышки подрежем! – отмахнулся Томаш. – Ну что ты начинаешь суету разводить?
– Нам нельзя калечить экспонат, – напомнил Себастьян.
Это омрачило первую радость. Как убивать чудовищ они знали прекрасно, а вот как сохранит его для передачи кому-то? да, ладно, грифон не был абсолютным чудовищем и, как говорили источники, даже не нападал на людей. Собственно, от того и вёл скрытый образ жизни, так как люди прекрасно на него нападали. Но нападали они с целью убийства!
Немного облегчило ситуацию столкновение с представителем грифонов. На счастье, оказалось, что это существа, которые не держатся стаей…или стадами. Это были одиночки. И среди них были представители малого размера, где-то по пояс человеку…
Были, впрочем, и те, что превышали людской рост.
– Как они скрываются? – высиживать их появление, затаившись в скалах, было нелепо и страшно. Ещё страшнее было от львиного-птичьего рева-клекота, который эти создания, появляясь в серых полосках рассвета, издавали, видимо, здороваясь с миром.
– В горах, – коротко объяснил Себастьян. – Говорят, они стерегут сокровищницы или входы в заброшенные сокровищницы. При виде человека стараются держатся в тени, забрать ему клад обычно не мешают.
– Зачем они тогда? – этого Томаш не понимал.
– Пережитки, – ответил Себастьян. – Это существа из древнего мира. Скольких мы видели за эту неделю? Троих. И то не факт что двое из них – это не один и тот же. питаются рыбой, листвой, водой, ягодами, фруктами, когда-то, по слухам, умели говорить, но в целом бесполезны.
Он не стал добавлять, что по старым свиткам, что попадались ему под руку ещё в Городе, в тоске грифоны быстро чахнут. Им нужна свобода, но их боги, создавшие их же когда-то, свергнуты, и не заступятся.
Нацелились на маленького. Он был, похоже, ещё молод. Или не молод – Себастьян не смог сказать от чего зависит рост и размер грифонов. Но зато он появлялся каждое утро из одной и той же расщелины, спуститься в которую человеку бы не получилось, но вот наблюдать – пожалуйста! сильное львиное тело изгибалось как змея, пока странное создание золотисто-желтое, скользило на открытую площадку. Собственно, из-за окраски их тут тоже не заметишь – ну увидишь желтоватое пятно – так гора же! ну песочек сползает.
Думали подманить на еду, но Агата справедливо предположила, что от пищи будет открытый людской запах и как на него среагируют другие непонятно. Решили просто сидеть в засаде.
Ну как просто… засада была, по меркам их прежних жизней, весьма хитроумная. Металлическая сеть, до которой они додумались ещё не отбыв в горы, имела хитрый механизм, и, при легком воздействии, сщелкивала наглухо все её стороны в мешок.
Оставалось надеяться, что такую сеть не прорвать. И ещё, на то, что такая сеть сработает и не сломается в неподходящий момент.
Как назло, маленький грифон иногда выходил не один. То есть, нет, сначала он появлялся один, а потом за ним иногда, держась чуть поодаль, появлялся грифон побольше. Может и не стерег, и случайностью это было, но решили не рисковать.
– А если он вообще заорет? – спросил Себастьян с легким испугом, когда накануне, под покровом полумрака их зловещая троица раскладывала сети под песок и сероватые травы на открытой площадке. Концы сети оставили свободными, за них полагалось, если что, сразу тянуть. Правда для этого пришлось навести изрядную суету в природе и пошебуршать камнями, передвигая их, чтобы было удобнее. Со стороны получалось идиотство, и каждый уже не скрывал раздражения.
– Лучше бы ему не орать! – отозвалась Агата, хотя у неё не было ответа на вопрос что будет, если грифон и правда закричит…или заклокочет или взревет.
Зато у Томаша было слабоватое, но всё-таки решение. Ещё одна сеть с таким же механизмом, но на этот раз потоньше, поменьше – на морду.
– Ему не будет больно? – забеспокоилась Агата. Убивать она убивала, но мучить?
– Откуда я знаю? – огрызнулся Томаш, у него не было и тени хорошего настроения или веры в их предприятие.
Зато была засада и мрачное, томительное ожидание.
– Мы уже третий час в засаде сидим, я чувствую себя дурой! – призналась Агата, когда рассвет был ещё издевательски далеко, темнота крыла небо и спать было страшно. Никогда ещё они не спускались так низко. И черт с ними, с горами, а вот то, что тут были грифоны…
Нет, они не трогают людей. Во всяком случае, давно не трогают. Но как-то это не утешает, учитывая, что они шумели. Если только грифоны не спят трусливо в пещерах, на что расчёта у Агаты было мало.
– Почувствуй себя умной для разнообразия! – прошипел Томаш.
Себастьян поперхнулся, Агата же…промолчала. У неё было что сказать Томашу, но она понимала почти убитым в себе женским чутьём, что не надо ничего говорить, что сам Томаш сейчас едва ли отдаёт отчёт своим словам и если она вспылит, он вспылит… нет, это ни к чему не приведёт. Огромным усилием воли Агата промолчала, рассудив, что так будет правильно.
У Себастьяна даже лоб покрылся испариной. Когда же он понял, что Агата молчит, то ему показалось, что он просто уже оглох. Но нет, она и правда промолчала и продолжила вглядываться в темноту с особенным сосредоточением, которое бывает только у тех людей, которые отчаянно не хотят смотреть по сторонам.
Развязка пришла на рассвете. Серая полоска дня пролилась, и тотчас, отзываясь на зов природы, появился маленький грифон. На их счастье – один.
Он
