существо и природа Льва, каковым он являлся по гороскопу. В этом была его миссия – отдавать, а не брать по жизни.
Ему оставалось только удивляться тому, насколько гороскопы соответствуют типажам людей, которых они представляют. Света, как истинный Козерог, пыталась конкурировать с ним в его стремлении быть полезным и всё отдать близкому человеку. У неё это получалось менее эмоционально, но продуктивно и приятно. Разве мог он не оценить ту вкуснятину, которой она его угощала и которая, при его отношении к кухне, была для него недосягаемой. За её угощения он оправдывал себя тем, что его полезность для неё не меньше после того, как отремонтировал ей стиральную машину и смонтировал освещение двора. Теперь она ходила кормить собак к вольеру по вечерам не в кромешной тьме, а при свете яркого фонаря. Это радовало его, потому что он приучал её к мысли о его полезности.
Он осмелел настолько, что озвучил ей свою мечту, и Света ответила согласием. Она согласилась с его планами поехать летом в Сочи. До лета было ещё далеко, но душа его вознеслась до высот Сочинских вершин. Он устроился на работу охранником, чтобы за зиму заработать на неделю отдыха среди живописных, сказочных пальм. При всём своём отвращении к такой бездельной работе, он был уверен, что выдержит, охраняя сутки через двое городскую поликлинику. Выдержит и тупую работу, и частые расставания со Светой. Каждый раз, уезжая к себе домой вечером накануне дежурства, он начинал суетиться и поспешно убегал в машину, чтобы сократить минуты расставания. Для него было мучением каждый раз снова оставлять её одну, словно в него втыкали острый стержень, причинявший боль и беспокойство. Но после дежурства он снова приезжал и всё внутри успокаивалось.
В молодости Света работала учителем математики и беззаветно любила свою работу. В те годы такое случалось. Из-за этого многое в жизни прошло мимо неё, занятой школьными тетрадками. Он обнаружил, что она не видела очень многих фильмов, его любимых. Он находил их в интернете, подключал телевизор. Света с удовольствием располагалась с ним на диване, и они громко хохотали над очередной комедией. Ему нравилось её смешить, а она была ему благодарна за их совместные весёлые минуты, которые их сближали всё больше и больше. Он был рад, что открывает для неё что-то новое, интересное. С дежурства он звонил ей по вечерам. Они могли по часу болтать обо всём. Он умудрялся вспомнить для неё очередной анекдот, и она громко смеялась, прогоняя грусть от расставания. Он ведь знал, что она грустит, так же, как и он.
Его дежурства оказались полезными не только в денежном смысле. Они оказались полезны теми мыслями, которые приходили ему в голову по вечерам в тиши поликлиники. Они не могли не приходить. Мысли были вызваны чувствами, что переполняли его. Чувства были вызваны появлением в его жизни Светы. Он в этом не сомневался. Всю свою жизнь он был уверен, смирился с той мыслью, что никогда не сможет влюбиться. Это не для его привередливой души. Теперь он мог объяснить такой факт своей отрицательной группой крови, которая не позволяет её хозяину терпеть возле себя кого-то, не похожего на него самого, не позволяет ему подстраиваться под взгляды и вкусы других людей. Он признавался самому себе, что и женился то в своё время, потому что это время пришло, а он очень хотел иметь детей и жить для них, не представляя жизни для себя. Жил и растил детей, считая, что всякая там любовь не для него. Не каждому дано. Сейчас, с высоты прожитых лет, он это понимал. Он не понимал другого – того, что творится с ним сейчас, в пенсионном возрасте? Что это? Природа не терпит пустоты? В его пустой душе стало тепло и тесно от чувств из-за одного только имени Света, из-за хозяйки этого имени с её дивным, волшебным голосом. Неужели их голубая кровь заставляет их сердца биться в резонанс, в одном ритме, в одном желании быть вместе?! Как такое можно объяснить? Она чувствовала его состояние, его мысли, а он чувствовал её, когда слышал её голос.
Теперь, всё с той же высоты прожитых лет, он видел всё вокруг по-иному и оценивал совсем не так, как приучали со всех сторон в молодые годы. Прописные истины молодости теперь казались стереотипами, потому что он испытывал совершенно новые чувства, и эти чувства вызывали новое отношение, как к настоящей жизни, так и к прошлому.
В его молодости говорили, что счастливый человек глупеет на глазах от своего счастья. Он, как и все, запомнил с молодости эту фразу и до сих пор просто верил этим словам, не задумываясь. Сейчас он не хотел с ней согласиться по своим ощущениям и имел на это полное право, потому что чувствовал себя счастливым человеком. В его жизни была Света, рядом с которой ему хотелось быть лучше, чем он есть. Ему хотелось доказывать своё право находиться рядом с ней и дорожить им. Рядом с ней счастье переполняло его. Это слово перестало для него быть пустым звуком, как было до сих пор. Он был готов кричать, что он счастлив, но он не кричал, а только говорил это ей, говорил, когда они были вместе, и ответом на его слова были её сияющие глаза. Разве это не счастье?
Теперь он понимал, что счастливый человек не глупеет. По себе он чувствовал, что он не поглупел. Счастливый человек просто ни о чём не хочет думать! Ни о чём. Потому что он счастлив. Старая истина теперь ему казалась неверной. Он испытал это на себе и не собирался ничего оспаривать. Оставалось только удивляться, что в пенсионном возрасте его душа не угомонилась, не устала от жизни, а способна чувствовать то, чего до сих пор не испытала.
Он отодвинул от себя пустой стакан. Чай давно выпит, но он вспомнил последнее дежурство. В тот вечер новая мысль поразила его. Он вспомнил любимую книгу своей юности «Лезвие бритвы» Ивана Ефремова. Что было бы с ним, если бы он не прочитал её? Он до сих пор помнил, как книга наполнила его теми чувствами, что он испытал. Это был гимн женской красоте, как совершенству, которому надо поклоняться и относиться, как к божественному дару, а не как к разменной монете в отношениях между мужчиной и женщиной. Он до сих пор помнил, как ходил после этой книги, словно контуженный её смыслом, её словами, её содержанием. У него было одно желание, чтобы эту книжку сделали учебником для обязательного чтения в старших классах. Эта книга не для знаний, а для очищения душ тех, кто собирается вступать во взрослую жизнь. Насколько жизнь вокруг была бы чище и благородней, если бы все прочитали этот роман. Он до сих пор был в этом уверен. Там говорилось о лезвии, на которое походит отношение к женской красоте, о том, как трудно с этого лезвия не свалиться в пошлость, непристойность, как легко смешать красоту женского тела с грязью.
Он вспомнил эту книгу, но ему пришла мысль о другом лезвии и о другой прописной истине из его юности. Он вспомнил, что раньше говорили, да и до сих пор так говорят, о двух половинках в виде людей, которых любовь волею судеб объединяет в одно целое. Встретились две половинки и пошли по жизни. Теперь для него всё ощущалось совсем иначе на собственном опыте. Да, в зрелом возрасте всё воспринимается иначе, стоит лишь над этим задуматься – теперь он не сомневался. У него была его Света. Он не чувствовал себя её половинкой, а её своей половиной. Нет. Он испытывал совсем другие чувства, которые удивляли его самого. Ему казалось, что лезвие любви рассекло его самого на две половинки, безжалостно, бесповоротно, неотвратимо. На две половинки с прошлой и нынешней жизнью. Эти две половинки он готов положить к ногам Светы, чтобы она выбрала из них то, что ей нравится, то, что ей подходит, то, что она считает достойным внимания. Только у него не было сомнений, потому что это была его Света. Он это чувствовал по её словам, по её глазам, по её отношению к нему. Он чувствовал, что она выберет обе его половинки. Ни одна из них не вызовет у неё неприятия или нежелания пойти вместе по жизни. В них нет гнили прошлого и мерзостей настоящего. Он нужен ей целиком, таким, какой он есть, хоть любовь и разделила его на две половинки. Ему не стыдно ни за одну из них. Обе половинки он отдаст ей, чтобы доказать своё право находиться рядом с нею. В этом он был уверен. Он не был уверен, скажет ли ей об этих своих мыслях.
В молодости любовь превращает людей из двух половинок в одно целое. В зрелом возрасте она действует совсем иначе. Понять это можно только добравшись до той ступеньки жизни, где душа живёт совсем по другим законам. Поэты не могут рассказать об этом высоким стилем поэзии. Поэты не доживают до такого возраста. Их стихи расцветают из опыта юношеских чувств. Поэты уходят из жизни раньше, чем душа обретает жизненную мудрость.
Он не сомневался, что, если бы не ночные дежурства в тиши поликлиники, никогда подобные мысли не пришли бы ему в голову. Но они пришли и совсем не мешали ему жить. Эти мысли наполняли его жизнь новыми красками, а художником была его Света. От её голоса жизнь вокруг окрашивалась во все цвета радости, а душа наполнялась новыми и новыми чувствами. Что он мог с этим поделать? Он мог только радоваться, и он радовался, а она шутя называла его мальчишкой за его поведение рядом с ней и смеялась, когда к её слову «мальчишка» он добавлял своё слово «лысый». Они оба смеялись.
Он ловил себя на том, что когда её не было рядом, в голове у него упорно звучали одни и те же слова забытой песни « … представить страшно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь, другой бы улицей прошёл, тебя не встретил, не нашёл…». Вот и сейчас от этих слов он поспешно вскочил из-за стола, позабыв про пустой стакан. Через несколько минут он выходил из подъезда, чтобы сесть в машину. Он улыбался, не замечая зимнее серое утро. Его ожидало не одиночество. Его ждала Света, и для него жизнь в шестьдесят пять лет начиналась снова. Он улыбался.
12. 2024
