Про индийского раджу, значит. Вот уж кто мудрым человеком был. Жаль, имя его никак не припомню, да это и ни к чему – оно и так всем известно. Или нет? Ладно, неважно. В общем, про его министра теперь. Устраивает тот как-то своим подчиненным выволочку и увлекается настолько, что брякает нечто несусветное: мол, никто работать не хочет, а он один за всех отдуваться не намерен. Одним словом, будь сам он раджой, мигом бы в этом долбаном царстве-государстве европейский порядок установил. Такой вот опрометчивый поступок с его стороны случился.
Те, кому по штату днем и ночью бодрствовать положено, в данной ситуации срабатывают четко и доводят слова не в меру распустившего язык госслужащего до ушей раджи, который при этом даже бровью не ведет. Благодарит, конечно, он работников спецслужб за отличное выполнение обязанностей, но никаких указаний в отношении откровенного крамольника им не дает.
Однако вечером является он на дом к возмутителю спокойствия, вроде бы глянуть на его бытовые условия и, вообще, пообщаться в неформальной обстановке. Ясное дело, не с пустыми руками приходит, а приносит бутылку очень даже неплохого вискаря, конечно, не совсем люксового, а такой, что по чину хозяину дома положено. На востоке с такими, для нас кажущимися мелочами, строго. Там тонко ситуацию чувствуют.
Надо сказать, про бунтарские слова свои министр к тому времени благополучно забыл напрочь. Сказал, ну, и сказал, и гадает он теперь к чему бы это на ночь глядя визит высокого начальства, но, понятно, старательно изображает неподдельную радость: достает новенькую скатерть, соответствующие моменту бокалы, закуску кой-какую. В конце концов, садятся они за стол, и, слово за слово, беседа меж ними вскоре как по маслу пошла про то да сё. Короче, за жизнь.
Министр, слава богу, не первый год был в политике. Сечет он фишку, что недаром затеяна вроде бы ни о чем беседа, а куда она заведет, врубиться не в состоянии – разговор такой, что всё вокруг да около.
Раджа говорит вдруг:
- Ты вот мужчина сам по себе видный, но до сих пор, по непонятной причине мне, холостой, а представь-ка, что ты обзавелся семьей и у тебя теперь мал мала меньше пять-шесть детишек. Или нет, все десять для ровного счета. Вот какая картина теперь вырисовывается: старший сын выкатывает тебе предъяву, мол, замучился он на мерсе ездить, давно пора пересесть в ломбарджини, дочь желает на красной дорожке в Каннах покрасоваться, третьему отпрыску подавай какую-то пещеру виртуальной реальности, а двое других таких ништяков требуют, что все твои доходы лет за десять беспорочной службы покажутся каплей в море, шестому или седьмому… Короче, последние твои кровинки еще говорить не умеют, но тоже какие-никакие права качают. И главное, ты один в этом дурдоме, потому как твоя жена неизвестно в честь чего вечером не является домой и на твои звонки смартфон отвечает механическим голосом: «Абонент вне доступа связи». Возникает супруга только под утро, и на лице у нее невооруженным глазом видны последствия весело проведенной ночи. Как ты из этой ситуации выкрутишься? Только нечего хиханьками да хаханьками отмазываться, ты по сути ответь.
Министр тут крепко задумывается. Чувствует он, что подвох здесь, но в чем просечь не может. Одно понимает отчетливо, что он по-крупному влип, но во что, пока еще тоже никак не возьмет в толк, поэтому осторожненько начинает издали, мол, слышал когда-то эту байку, но подтекст ее до сих пор для меня темный лес, и не будет ли его высокопоставленный собеседник любезен пролить кое-какой свет на этот загадочный ребус.
Раджа темнить не стал, прямо ответил:
- Дети – это народ, жена – сумасбродный министр, а муж - всем владыка.
Сказал, как отрезал, и ушел, даже вискарь не допил.
А министр ни хрена в тему так и не въехал и от греха подальше на другой день устраивается в ашрам, якобы для медитации и духовного обновления. В Индии принято так, чуть какие непонятки по жизни, сразу в ашрам. Думал, покантуется там недельку другую и обратно государственными делами займется, однако быстро вошел во вкус тамошней жизни и решил, на фиг ему сдалось каждый день в чужие проблемы впрягаться, а тут, глядишь, в ожидании окончательного просветления ни сегодня завтра тебя бодхисатвой объявят. Он и буддой не прочь бы заделаться, но им по рождению становятся, да и то раз лишь в пять тысяч лет, и к тому же, если очень повезет.
Вот так мудрый раджа без всякого насилия со своей стороны, иначе говоря, не пролив ни капли крови, изящно избавился от строптивого министра. Всё потому, что умел работать с людьми и всякий раз умудрялся предвидеть, что от кого ожидать, чтобы всякое дело принимало нужный ему оборот.
