Когда ночь скатилась синими каплями на город, Жанна приступила к своему ритуалу – пить чаёк, заедать конфетами и смотреть до рассвета оцифрованные программы и рекламу девяностых или фильмы, которые так любила в нежном возрасте.
Сейчас в подборке на «Ю-тьюбе» играла реклама чипсов «Принглс».
По щеке женщины разбежалась слеза.
В те времена, когда Жанна была маленькой, они стоили дорого. Счастливчики-одноклассники, которые могли себе позволить эти чипсы, потом хвастали, мол, такие они вкусные. Бабуля Жанны как-то выкроила сумму и купила внучке хвалёные «Принглс» во время очередного похода на рынок. «Раз уж моя лебедуля так хочет попробовать…»
Чипсы не оправдали ожиданий, но ощущение теплоты и благодарности, которое разлилось по телу, маленькая Жанна запомнила навсегда, но, конечно, самыми пронзительными были воспоминания не о покупках, не о вкусностях...
Женщина остановила видео и вытерла слезы тыльной стороной ладони. Вспомнила, как они с бабулей читали вслух «Хижину дяди Тома» в залитой солнцем комнате.
Жанна подошла к окну. Чтобы глаза перестали болеть от света давно ушедшего детства, ей нужно было вглядеться в ночную черноту.
Соседний дом подмигнул Жанне единственным окном, в котором горел свет. Многоэтажки стояли так близко друг к другу, что женщина легко могла разглядеть, что происходит у соседей. Она видела даму, сидящую в кресле-качалке с книгой. Лицо нельзя разглядеть.
Вдруг соседка подняла голову. Казалось, женщина уставилась прямо на Жанну. Той стало зябко.
Соседка встала и подошла к окну, не переставая смотреть. Жанна быстро задернула занавеску. Брр, неуютно.
Жанна вернулась к ноутбуку и снова запустила видео. На экране появилась очередная реклама. В процессе просмотра женщину словно током ударило: «Ведь никакой многоэтажки там нет!»
Она даже подскочила. Окна ее квартиры выходят на пустырь, где только собирались возводить дом.
У Жанны мурашки по телу побежали. Стало трудно дышать от мистического ужаса.
Она чуть приоткрыла занавеску. Незнакомка все еще стояла столбом у окна несуществующей многоэтажки. Казалось, соседка видела даже сквозь шторы. Взгляд пронизывающий… Женщина поманила Жанну рукой. Та вскрикнула от неожиданности…
Вдруг исчезли и дом напротив, и женщина. Снова появился знакомый пустырь.
Жанна поморгала. Села, держась рукой за сердце.
Пора заканчивать с горечью и возлияниями (пусть алкоголь она и не употребляла), а то возникает передозировка ностальгией. Пора перестать ложиться на рассвете, вставать в обед. До галлюцинаций дожила!
Жанна выключила ноутбук, легла. Казалось, тело ее горит огнем. Как тогда…
Женщина закрыла уши руками, но воспоминания были громче.
Жанна тогда сильно хворала. Держалась высокая температура. Стакан чая с лимоном некому подать. Голова раскалывалась. Она стонала от бессилия, перекатываясь по кровати.
В комнату заглянула ее бабушка:
– Жанна, что у нас сегодня на ужин? – вопросила она с привычной недовольной интонацией.
– Гречка с курицей, – ответила женщина, не разлепляя губ. Каждый звук отдавался болью в голове.
– Как? – возмутилась Полина Ивановна. – Третий день подряд - гречка?!
– Когда мне станет получше, я выйду и куплю продукты.
– Почему раньше не позаботилась об этом? Сэкономить на мне хочешь? Гречка – дешево и сердито. А может, потом вообще меня на хлеб и воду хочешь перевести, чтобы я поскорее сдохла? Тогда и тратиться на меня не придется! – голос Полины Ивановны становился все выше и звонче. О нет! Только истерики не хватало! – Мне государство пенсию платит! Ты ее захапала, а сама меня не кормишь!
– Вообще-то я болею! – тогда, в докарантинные времена, службы доставки еды в их городке только начали появляться. – Тебе об этом прекрасно известно! Мне до ванной дойти тяжело, не то, что на улицу!
– А мне давиться гречкой и курицей? Я скоро так закукарекаю!
– Да, правда, поскорее бы ты уже померла! – не сдержалась тогда Жанна и зашлась в кашле.
Теперь, когда Полины Ивановны не стало, внучке было мучительно стыдно вспоминать о своих словах и о раздражении, которое у нее перманентно возникало при виде бабули. Ведь пожилая женщина стала такой вследствие психической болезни. Периодически видела врага даже в любимой внучке…
– Я знаю, что ты хочешь меня отравить, – порой рыдала бабушка. И не переубедишь! – Вы в сговоре с соседом сверху! Жаждете, чтобы я сдохла!
– Да там по-прежнему Снегиревы живут!..
– Вы все против меня сговорились! И Снегиревы, и ты! А я еще их сырниками угощала, привечала… Растила тебя, а ты меня отравить хочешь! За что ты так со мной? – и рыдает, и сама себе верит.
Жанна раздражалась, но всегда оправдывала себя: она не святая и не мученица. Да, тяжело ухаживать за слепой психически нездоровой бабушкой, у которой периодически случаются приступы паранойи. Хотя бы больше не бегает по городу с криками, как это было до того, как Полина Ивановна потеряла зрение. Тогда она была чуть моложе и сильнее физически.
Бабушка умерла неделю назад. Жанна застыла во времени и пространстве. Взяла отпуск и предавалась ностальгии ночами.
Женщине казалось, что со смертью единственного близкого человека у неё выкорчевали остатки детства. Пусть последние годы от любимой бабушки оставалась лишь оболочка, но только потеряв её, внучка с особой остротой осознала, что теперь она совсем взрослая. Никого в защите. Родители Жанны погибли в автокатастрофе, когда ей было восемь.
Хоть бы бабушка приснилась! Попрощалась с внучкой! Во сне извиниться и обняться… Увы…
Вскоре Жанна провалилась в объятия Морфея, но сон спасением не стал. Женщина несколько раз просыпалась в холодном поту, в кошмарном бреду. Только дом ее не залило водой, и киты хвостами не били. Женщине всё виделась та соседка с размытым лицом.
Она махала рукой, словно звала. «Иди сюда, иди сюда!»
А её голос таял, таял…
…
Если днем Жанна могла воспринимать свое ночное видение со скептической ухмылкой, с наступлением темноты вернулось дискомфортное ощущение. Женщина плотно закрыла занавески, не стыдясь признаться себе, что ей страшно.
Пишут, психические расстройства передаются по наследству через поколение. Вдруг и у Жанны симптомы начали проявляться? Галлюцинации…
Не хочется думать об этом.
«Впрочем, раз у меня сохранилась критичность, значит, я пока не сбрендила!» - утешала себя женщина.
Ночью Жанна плакала над фильмом «Бемби» Натальи Бондарчук (первый раз она смотрела его вместе с бабулей, обе рыдали), когда окно с силой распахнулось, хотя до этого ветра не было.
Она вздрогнула. Женщина должна была закрыть окно, но не могла сдвинуться с места. Что-то ей подсказывало, что соседка там. Опять будет буравить её взглядом. Это означает одно – скоро и Жанна будет бегать по городу, подобно своей бабушке, скрываясь от врагов.
Стало холодно. Так, будто на улице – февраль, а не май.
Женщина подошла к окну, стараясь не поднимать глаза. И все-таки не могла не захватить многоэтажку и светящееся окно. Незнакомка маячила там, отчаянно размахивая руками. Жанна глубоко вздохнула и все-таки посмотрела на нее. Увидев, что привлекла внимание, соседка достала какой-то предмет и показала женщине. Это была пачка «Принглс».
Лица соседки женщина все не могла рассмотреть, а вот марку чипсов разглядела сразу.
Жанна всё поняла. Женщина сорвалась, надевая тапочки на ходу. Она вылетела из квартиры, едва не забыв её закрыть, и понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки
Женщина бежала к соседнему дому, легко открыла дверь в подъезд своим ключом и взбежала по темной лестнице на девятый этаж.
Жанна остановилась около нужной двери. Отдышалась.
Она решительно вошла в залитую солнечным светом квартиру. Пахло сырниками.
– Моя лебедуля пришла! – услышала женщина.
Сердце Жанны гулко забилось.
В коридор вышла ее бабушка. Такая, какой она была во времена детства своей внучки – полная, аккуратно причесанная, уютная.
– Бабуля! – разрыдалась Жанна и бросилась в объятья Полины Ивановны.
– Ну, полно, полно! – смущённо проговорила бабушка, гладя внучку по голове.
– Прости меня! – захлебнулась эмоциями Жанна. – Я была во многом неправа… Во многом!
– Полно, – повторила Полина Ивановна. – И ты меня прости. Хватит сырость разводить!
– Бабушка!.. – не могла сдержаться Жанна, целуя ее руки. – Я многого тебе не сказала при жизни! Часто бывала такой нетерпимой!..
– Вот уж не думала, что ты настолько чувствительная! Благо я не такая! – шутливо пожурила бабуля. – Пойдём-ка лучше книжку почитаем!
Жанна засеменила за Полиной Ивановной в свою комнату. Бабушка устроилась в кресле-качалке. Как в старые добрые времена.
Жанна взяла книгу «Хижина дяди Тома» и стала читать вслух.
Она не заметила, как прошло время.
– Тебе пора, лебедуля, – вдруг сказала бабушка, решительно поднимаясь с кресла. – Уже рассветает.
– Откуда ты знаешь? Тут светло, как днем…
– Тебе пора.
– Я не хочу, бабушка! Лучше остаться в детстве!
– Оно закончилось. И сколько тебе можно жить со мной? Пора строить свою жизнь! Уходи! – бабушка решительно взяла внучку за руку и повела ее в коридор.
На пороге Полина Ивановна перекрестила внучку, сказав:
– Будь счастлива.
Женщины обнялись.
– Мне будет так не хватать тебя! – сказала Жанна.
Внезапно дом содрогнулся, как при землетрясении.
– Тебе больше нельзя находиться тут! – и бабушка решительно захлопнула дверь перед любимой внучкой.
Женщина припустила бегом по трясущейся лестнице, теряя равновесие. Дом шатался.
Жанна выбежала из подъезда.
Многоэтажка сложилась, словно это был карточный домик.
Жанна оказалась на пустыре, в чистом поле.
Небо прорезала полоска рассвета.
Мир проснулся для новой жизни.
Жанна глубоко вздохнула, открывая сердце пробуждающемуся в ней трогательному чувству.
В женщину вливалась щемящая радость жизни. Впервые за долгое время.
