от всех домашних забот. У меня есть старенькая машина, и я приведу ее в порядок, чтобы, когда ребенок родится, всем вместе ездить на мой дачный участок, где находится скромный летний домик. Утром нас разбудят птицы, и солнце заглянет в наши окна. Мы возьмем наше сокровище и пойдем через лес к речке. Она встретит нас прохладой ласковых струй и одарит бодростью. Весь день мы будем прятаться в тени, откликаясь на зов нашего малыша, а вечером устроимся на веранде на виду у заката и станем пить чай с мятой и свежей вишней. Робкий ветерок будет шевелить уголки бумажных салфеток и доносить до нас аромат роз, которые я выращу специально для Вас. И так будет продолжаться день за днем, и наступит день, когда Вы полюбите меня!..»[/justify]
В этом месте Вениамин вдруг резко выпрямился, отбросил ручку, схватил исписанный бисером лист, скомкал его и отшвырнул в сторону. Затем выбросил перед собой руки, уронил на них голову и заплакал, вздрагивая всей спиной.
— Ах ты, Господи! — засуетился за его спиной Гаврила. — Да что же это такое делается! Ну, Веня, Венечка, ну, не плач! Ну, хочешь я поговорю с ее Гаврилой, чтобы он попросил ее сделать шаг тебе навстречу? Ну? Ну, хочешь? Хотя, кто же нас слушает… О, Господи, ну и работу ты мне подкинул, не дай бог! Собачья должность! — крепился из последних сил, чтобы не заплакать ангел Гаврила, вот уже тридцать пять лет состоящий при Вениамине в должности его небесного телохранителя…
